- Мак, это точно по центру пушнины, - цокнула тогда Ситрик, - Чтобы мы без тебя делали!

- А уж чтобы йа без тебя делал, - зажмурился грызь, - И да, мне обязательно потребуются твои прелестные серые ушки, когда придётся дальше ковырять тар.

- Именно мои? - хихикнула грызуниха.

- Именно твои. Всмысле для чистого цоканья, которым вообще не так уж много кто владеет.

- Мои уши - твои уши, - вполне серъёзно цокнула Ситрик.

Насчёт чистоты цоканья это было точно так. Зачастую даже хорошо знавшие друг друга пуши никак не могли прийти к общему песку, а когда в расслушивании учавствовала Ситрик - песок находился, как с неба падал! Никто из известных пушей не мог настолько точно объяснить соль, как она - и этим следовало пользоваться на сто пухов. Собственно, сама белка была ни разу не против, так что и пользовались.

Разведка вернулась к самому концу зимы, с последними поездами, хотя Жмурыш таки добрался на попутках пораньше - но у него не было с собой результатов, какие привезла группа. Настырные пуши промерили глубины и слой тарного ила во всех десяти обнаруженых прудах, так что одних результатов, изложенных очень сухо, накопилась приличная папка. Макузь чуть не обкусал себе все когти, пока ждал копирования и возможности услышать всё собственными ушами и в полный рост. Услышав же, он сильно возрадовался.

- Йа совершенно уверен, что такое количество прудов цокает о том, что тара в болоте выше ушей!

Фрел хмыкнул и показал на его уши, намекая на то, даст ли он их на отрыв. Макузь давать уши на отрыв отказался, зато у него было куда более рациональное и полезное решение - продуманный план пробной выкачки на нулевом пруде.

- Вот некоторые небольшущие доработки, которые надо сделать, - показывал он, - Вообще можно в одну пушу. И потом, к осени максимум, вместе с теоретическими данными это даст полное представление о том, почём перья.

- Какие перья?! - схватился за уши Руфыс, - Да там этой погрызени - хоть ушами жуй, цокну тебе безо всяких исследований!

- "Хоть ушами жуй" это не количество, а эмоция, - усмехнулся Фрел, - Ты представляешь себе, как добраться до дальних прудов, чтобы начать выкачивать тар?

- Ну, это будет непросто.

- В запятую. Тобишь придётся городить дороги и много чего ещё, а чтобы это спланировать - нужно точно знать, сколько можно вылить.

- Кстати, натурально, а как добраться? - почесала уши Рилла, - Вот представила йа себе платформу на пруду, ну качает, а дальше что?

- Об этом мы...

- Да нет, об этом стоит подумать сейчас, - возразил Руфыс, - Все слышали, какое погрызище эта гать, а ведь она всего килошаг от силы.

- Вроде там больше? - припомнил Макузь.

- Это вместе с делянками, а чисто до Керовки - килошаг, - пояснил Руфыс, - И даже на неё требуется постоянно валить брёвна, потому как гниют. А выносят оттуда тар только в бочонках по десять зобов, тупо на спине, потому что тележка не проезжает.

- Это летом, а зимой?

- Да не, зимой не намного лучше, - отмахнулась Рилла, - Лёд на болоте очень кривой, с постоянными полыньями, так что даже мышь не пустишь, провалится.

- Вот и раскинем, - заметил Руфыс, - Можно ли вообще на это рассчитывать, чтобы эт-самое.

Пуши поводили ушами, соображая, и быстро пришли к мнению, что раскинуть тут придётся очень широко, так что следует дать сроку несколько дней и обцокать позже, когда будет сварено. Макузь всерьёз задался вопросом, так что пошёл искать записи о том, как оно - но мало чего нашёл, потому как не было ещё известного случая, чтобы издали в болоте черпали тар или ещё что-нибудь.

- Это грузит, - признался грызь, - У нас тут погрызище с самим таром, а теперь ещё и неслыхань с топью!

- Неслыхань? - почесала ушко Ситрик, - Посиди-ка на хвосте...

Она задумчиво стащила Макузя назад, усадив на хвост.

-...йа вроде что-то слышала про дорогу через болота, они называют её "гагать".

- Ага, помню! - цокнул Макузь, - Пролескин околоток, там действительно есть дорога через топь. Ух ты моё умное грызунихо, Ситти.

Умное грызунихо потёрлась об него ушами - жутко пуховыми и приятного серо-фиолетового цвета. Фуксиновая краска, кстати цокнуть, с шёрстки практически не выцветала, так что едва ли за пол-года удавалосиха заметить изменение окраски белки. Буквально уже весь Щенков знал, что фиолетовоухая белка - это Ситрик Треожисхулт; а поскольку прятаться в собственном цокалище она не собиралась, то это было скорее в пух, чем мимо оного.

Макузь же получил по голове вопросами, которые требовалось прочищать и прочищать, до полной прозрачности. Сама факта существования дороги через топь, при том длиной около трёх килошагов, уже очень внушал, но требовались подробности. При этом, следует цокнуть, добыть эти подробности не имелосиха никакой возможности кроме как тупо съездить туда и выслушать в оба уха, поэтому пока грызь отложил это, лишь записав тезисно, какие именно подробности нужны. Пока же предстояло раскинуть, и он раскинул; вечерами грызь не удерживался и прицокивал на ушки Ситрик, а та благосклонно выслушивала, но по большей части варил под своими ушами, ибо негоже крошить на чужие уши сырой батон.

Погода всё более сворачивала на весну - очередную, да - снег подтаивал, ветер тащил сырость и некоторую теплоту, пуши и прочие зверьки готовились к половодью, в частности запасая корм и укрепляя защитные грунтовые стенки, нарытые против затопления чего-либо паводком. Тем не более, по тропинкам всё ещё можно было ходить - утоптанные до состояния льда, они не проваливались и пока не развезлись в грязь, чем Макузь и пользовался. Выйдя из ситриковской избы, он кочевал кругами по обильным пролескам, разделявшим группы строений возле дорог, и цокал себе под нос. Наличие ёлок и Леса в целом крайне этому способствовало.

Затопленность топи намекала на то, что если вырыть канал, возможно перемещение по нему плавсредств. Однако в нулевых Макузь крайне туго представлял, как вырыть канал в болоте, а главное как уберечь его от заиливания до прежнего состояния и зарастания водорослями. Это тоже стоило проверить, но на первый вслух грызь цокнул бы, что это невозможно - открытой воды на болоте не бывает, её тут же заполонит растительность, а чистить несколько килошагов постоянно - можно опушнеть. Кроме того, сама идея постоянно полоть растения была чужда грызям - они так не делали даже на огородах, а делали так, чтобы сорняки не росли вообще. Дать им расти и потом полоть казалось верхом глупости, а выдёргивать из земли и уничтожать совершенно годные растения, которые просто не там сидят, тоде отнюдь не радовало ухо. Короче цокнуть, версию с каналом Макузь запорол.

В качестве другой альтернативы дороге выступал нарочно сконструированный агрегат для перемещения по трясине. Макузю с его техническим песком в голове не составляло труда представить в общих чертах, как это сделать: что-то вроде плоскодонного парохода, который толкается циклически работающими упорами, наползает корпусом на трясину и так движется. Однако это казалосиха сложным в исполнении, со спорным результатом по грузоподъёмности, а главное опять приводило к прополке пути. Грызь выбросил и этот вариант.

Далее он вернулся к одному из главных видов грызотранспорта - зимоходам. Допустим, если ухитриться наморозить поверх обычного болотного льда ледяную дорогу, по ней можно пустить и "леммингов", не то что мышей. Как намораживать, он знал - на реке пилили лёд, выкладывали тонкие стенки по краям и затем при помощи насоса, питаемого от паровика, накачивали туда воду - получался толщенный мост, выдерживавший самые тяжёлые машины. Однако в данном случае это означало, что весь остальной год места добычи будут оторваны от "берега", а ведь туда надо завозить огромное количество дров для питания паровых машин, перемещать смены трясущих и вывозить собственно тар. В этом не было бы ничего невозможного, но возле пруда просто негде складировать запас топлива на весь год и весь полученный тар. Кроме того, если возникнет надобность в доставке какого-нибудь механизма достаточной крупности, по тропинке его не припрёшь, и придётся ждать год до холодов, что ясное дело, не в пух. Ходить со смены пятнадцать килошагов по брёвнышкам - в общем тоже.