— Нет, я больше не могу ждать, — взмолилась она. — Я хочу все сказать тебе сейчас. Просто я… — Клэр сникла и не договорила. В такой обстановке она не могла сказать ему то, что собиралась. Так не объясняются в любви.

Девушка молча посмотрела на Саймона, но когда он заговорил, ее недоумение только возросло.

— Ты… знаешь?

Он кивнул.

— И не хочу об этом слышать.

Клэр пораженно покачала головой:

— Но, Саймон…

От его презрительного, уничтожающего взгляда слова застряли у нее в горле. Он гневно повернулся к ней.

— Можешь лучше просить у меня луну с неба — я скорее достану ее тебе, чем дам свободу. Я буду стоять на том, о чем сказал тебе вчера. И не позволю, чтобы наша помолвка была расторгнута — так что придется тебе отправиться спать ни с чем! — Он замолчал, и губы его вытянулись в одну сплошную непреклонную линию. — Кстати, можешь заказывать свадебное платье. Я не собираюсь ждать до весны! — И он одним рывком открыл дверь. — Спокойной ночи! — рявкнул Саймон, и она осталась стоять на месте словно громом пораженная. Затем выбежала за ним в коридор.

— Саймон — ты такой дурак…

— Рад, что ты поняла. Тебе не удастся уговорить меня, ни за что на свете!

Он опять повернулся к ней спиной. Клэр поплелась за ним к лестнице. Да, это было очень не похоже на романтическое объяснение, которое она рисовала в своих мечтах. И она вдруг, не в силах больше сдерживаться, начала хихикать. Саймон с удивлением обернулся:

— Что тут смешного!

— Ты смешной!

Он наконец заметил ее сияющее лицо, счастливые глаза. И спросил очень нежно:

— Так что ты мне хотела сказать?

И тут, в самый ответственный момент, Клэр вдруг поняла, что не может произнести ни слова. Ее охватила робость.

Саймон усмехнулся:

— Что — не можешь сказать? А сама столько преследовала меня!

Он взял ее за руку и притянул к себе. Клэр прижалась к нему, и он нежно обнял ее.

— Я хотела сказать, что люблю тебя, — наконец отважилась шепнуть девушка, пряча лицо у него на груди.

Он нежно прикоснулся к ее подбородку.

— И когда это случилось?

— Наверное, в самый первый день, когда ты привез Линди в школу верховой езды, — призналась Клэр, отчаянно краснея.

— Нет, дорогая, не может быть!

— Да, именно в тот самый день.

— Почему же ты мне раньше не говорила?

Она смотрела ему прямо в глаза, губы ее дрожали и слегка раскрылись. Саймон склонился к ней и нежно поцеловал. Но потом, отстранившись от нее, повторил вопрос:

— Так почему, Клэр, милая?

— Потому что ты сказал, что не любишь меня. Ты разве забыл?

Он нахмурился, вспоминая:

— Ну разумеется, дорогая. Я же безумно ревновал тебя к молодому Рейнеру…

— А я не знала. Я тогда не понимала… что это ревность.

— Я мне всегда казалось, женщина такие вещи чувствует. — Он снова поцеловал ее и слегка отодвинул от себя. — А почему ты сейчас решила признаться? — спросил он с любопытством.

Клэр помолчала в нерешительности, не зная, при каких обстоятельствах он говорил Урсуле, что любит ее, Клэр.

— Потому что ты сказал Урсуле, что любишь меня.

— И она призналась тебе в этом! — удивился мужчина.

— Да, она проговорилась. Случайно. Думала, что я обо всем знаю. Саймон, а почему ты сказал об этом ей, а не мне?

— Случайно, ты думаешь? — мрачно переспросил он и задумался. — Я сказал, что люблю тебя, когда она довольно коварно сообщила, что ты снова ездила к Рейнеру в понедельник.

— А, так это Урсула тебе доложила! Но откуда она узнала?

— Ей бросилось в глаза, что ты поставила машину дальше, чем обычно, и решила, что здесь что-то не так. Ей стало любопытно узнать, почему ты поставила машину так далеко, чтобы ее не было видно из окна гостиной… — Он замолчал, нахмурился, потом продолжил: — Она сказала, что идет зачем-то наверх, или там, в другую комнату, а сама в это время поспешила на улицу, к твоей машине. Там она увидела занавески и обо всем догадалась. Тем более ты упомянула, что торопишься.

— И она все это тебе рассказала? — Клэр трудно было в это поверить.

— Пришлось. Я сразу не поверил ей, и она вынуждена была привести мне доказательства. Вот и рассказала подробности.

— Но как она могла? Да еще в такое время!

Саймон пожал плечами. Казалось, ему неприятно говорить об этом. Но все же стал рассказывать дальше:

— До тех пор я испытывал к ней глубокую жалость и сочувствие. Даже несмотря на то, что Урсула шпионила за тобой и выдумывала всякие небылицы. Я-то знал, что твой приезд стал для нее большим ударом. Понимаешь, дело в том, что мы с ней как-то раз, вскользь, очень туманно, обсуждали возможность создания семьи — просто потому, что я чувствовал, Линди нужна мать. Урсула открыто заявила, что не любит и никогда не сможет полюбить девочку. Впрочем, надо сказать, Линди в то время была трудным ребенком. Впрочем, не важно. Ваз Урсула так сказала, вопрос о нашей свадьбе отпадал. Но я знаю, бедняжка все равно пыталась убедить себя, что, не появись ты, она раньше или позже стала бы моей женой. — Саймон замолчал, глядя на Клэр с огромной любовью и нежностью. — И вот, когда она напоследок попыталась рассорить нас, я сказал ей правду — что люблю тебя и женюсь на тебе во что бы то ни стало. — Он нахмурился. — Я обещал ее отцу в свое время, что устрою все дела с поместьем, и сдержу это обещание. Но никто не будет так рад ее отъезду во Францию, как я, — можешь мне поверить!

— Но наверняка она знала, что тебе не понравится ее шпионство, нашептывание всяких гадостей, как ты думаешь?

— Да, но ей было наплевать на осторожность, Клэр. Урсула поняла, что шансов у нее нет. Просто догадалась, что ты скрываешь свои поездки к Кену, и решила, если я узнаю о том, что ты все же поехала, я устрою тебе скандал, ты не выдержишь и уйдешь от меня.

Дрожь прошла по телу Клэр от страшного плана мести Урсулы, с помощью которого она надеялась напоследок разлучить их. А ведь бессовестная была близка к успеху — если бы Саймон не проявил решимости и не отказался наотрез принять назад кольцо.

— Саймон… — Она вновь спрятала лицо на его груди, словно боясь расстаться с ним.

Мужчина крепко обнял ее, будто старался защитить.

— Если бы ты знала, как я ждал этого момента, — прошептал он. — Клэр, любимая…

Его губы вновь прильнули к ее губам, и Клэр показалось, что огромная волна счастья захлестнула ее, после недолгого сопротивления унеся в блаженное забытье. Как сквозь сон она услышала вскоре:

— Я хочу рассказать тебе про воскресный вечер. Я просто с ума сходил от ревности, когда узнал, что ты опять у священника. Мне нет прощения, даже не стану оправдываться. Но я хочу тебе объяснить, что произошло потом.

— Когда ты целовал меня?

— Я просто хотел узнать, как ты будешь реагировать на мои поцелуи. Мне казалось, я пойму, любишь ты Рейнера или нет. Но на самом деле я не хотел быть с тобой грубым, дорогая, поверь. Просто я так долго сдерживался — и это единственное объяснение моей грубой страсти. Но я тогда даже не понимал, что груб. Я только видел, что тебе противны мои поцелуи, и принял это за доказательство того, что ты любишь другого.

— И тем не менее ты отказался разорвать помолвку… — Клэр с восторгом взглянула на любимого. — Хотя считал, что я люблю другого.

— Я ни за что не отпустил бы тебя, ни за что! — В его голосе слышалась прежняя несгибаемость. И через секунду он крепко прижал ее к себе и сказал с глубокой нежностью: — Ты уже тогда была моя, Клэр, а я никогда не отдаю то, что принадлежит мне…

Энн Хэмпсон

ЛАСКОВЫЙ ДЕСПОТ

Клэр подружилась с новой ученицей школы верховой езды, малышкой Линди, но к ее дяде и опекуну Саймону Кондлиффу сразу почувствовала неприязнь — уж слишком он суров с племянницей, а с другими высокомерен и жесток. Неожиданно Саймон просит Клэр переехать к нему в поместье и заняться воспитанием Линди, а затем предлагает стать его женой — ведь девочке нужна мать. Но Урсула, богатая соседка, считает себя невестой Саймона и готова бороться за него…