- Знаю! - возбужденно закричал я. - Знаю, где Мила!

- Не ори так, - поморщился мой друг, - Господи, что с твоей спиной и твоим бельем?

- Оставь. Смотри, я нарисовал...

- Да ты весь в крови, - не унимался друг, - сними майку.

Я повиновался. То что осталось от нее, после моих упражнений с мечом, действительно было в крови.

- Мама моя! - воскликнул Славик

- Да что там такое?

- Если бы тебя поцарапала кошка величиной с носорога было бы очень похоже. Как ты умудрился?

Слава достал из подвесного шкафчика аптечку. Не дожидаясь ответа, он вылил мне на спину полбутылки перекиси водорода и продолжил монолог старого миссионера:

- Тебе, действительно, нельзя пить. Помнишь, последний раз когда пили, ты себе так ногу разбил, что потом месяц хромал.

- Было, - согласился я, тяжело вздыхая.

- А на пятом курсе института? - продолжал пытать меня Слава, промокая салфеткой рану.

Ужасная боль парализовала меня.

- Кажется, там позабыли финку, - промычал я сквозь зубы.

- Секунду... Сейчас, сейчас...

Меня вновь пронзила боль.

- Боже мой!

- Что случилось? - забеспокоился я.

Славик молча протянул мне треугольный зубец, более всего походивший на чей-то коготь.

- Не маленькая была тварь, - пробормотал я, с трудом справляясь с приливами дурноты.

- Тебе плохо?

- Прошу, уничтожь это, - с трудом вымолвил я, - утопи, выбрось... нет, постой... Это нужно зарыть...

- Почему? - с недоумением спросил Славик.

- Быстрей, иначе будет поздно, - закричал я, оттолкнув друга. Где-то в глубине квартиры родился звук бьющегося стекла.

- Уже поздно, - упавшим голосом произнес я.

- Что происходит, в конце концов?! - возмутился Славик, порываясь покинуть кухню.

- Не ходи, - остановил я его, поднимаясь со стула. - Это мое дело.

- Тебе и правда нужен психиатр.

- Мне это уже говорили однажды. Молчи, - приказал я, выглядывая в коридор.

В квартире царила странная тревожная тишина. Она лгала, пытаясь убедить меня в безопасности окружающего мира, но я чувствовал, я знал - враг здесь и медлить он не будет. Мне нужен был меч. Только рука, соединенная с магическим клинком, даст мне спокойствие и уверенность. Я осторожно двинулся к входной двери - там было оружие и моя надежда. Первая дверь направо гостиная, далее поворот налево - прихожая. Я остановился. Из гостиной вытекал тоненький ручеек тумана, пересекал коридор и, упираясь в стену, поднимался вверх, к потолку. Я предчувствовал, что тщедушность белесого потока обманчива. Как только моя нога пересекла очерченную им границу, сотни белых сталагмитов ринулись вверх навстречу сталактитовым собратьям. Жуткая боль пронзила мозг. Я заорал и рухнул на пол. Казалось, нога была навсегда отторгнута от тела. Надо мной появилось обеспокоенное лицо Славика. Он мне что-то говорил, но слова утекали, огибая сознание.

- Все хорошо, - сказал я ему, - помоги мне подняться.

- Только не думай посылать его за мечом, - послышался скрипучий голос из гостиной - это убьет его.

- Кто со мной разговаривает? - спросил я, нисколько не удивившись.

- Это я с тобой говорю, - голос Славика дрогнул.

- Нет, - не согласился я, - я слышал другой голос - старый и скрипучий...

- Да, я стар, как этот мир, ибо я был тогда, когда еще не было его, а значит и не было старости... Да, я скрипуч, как глыба сползающая по базальтовой плите, ибо наступит время и эта плита опустится к ней...

- Кто говорит?

- Я не слышу ничего, Тим, - со страхом сказал Славик. Дурачок, он полагает, Тим Арский окончательно помешался.

- Ты не видишь туман? - спросил я его на всякий случай.

- Нет.

- Он не видит ничего, - проскрипел все тот же голос, - и сделав шаг вперед, он не увидит никогда.

- Хорошо, - спокойно сказал я.

Взглянув в глаза друга, я резко ткнул его кулаком под солнечное сплетение. Славик, задохнувшись, согнулся. Я заломил его руки назад и, сорвав с его халата пояс, крепко скрутил им их за спиной. Теперь оставалось снять бра со стены и зацепить полы халата за крюк.

- Ты зачем это? Зачем? - с трудом прошептал Славик.

- Не сердись и не кричи. Просто я не хочу тебя потерять. Извини.

- Ты сошел с ума. Развяжи меня сейчас же...

- Ну, освободи его, - заскрипел голос, - и он сдохнет как тот, другой...

Я прошел в гостиную. На спинке кресла, у разбитого окна, сидел большой ворон.

- Это твой паршивый голос скрежещет и нарушает покой чужого дома? спросил я, любуясь синим отливом перьев мрачной птицы.

- Карр, - ответила она и в бусинках загадочных глаз сверкнула пустота. - Тебе не взять его.

- А мне он и не нужен, - сказал я равнодушно, хотя в действительности буря сокрушала мое сознание. Только одно чувство властвовало над тем, что зовется Тим Арский - ненависть. Она, а не любовь правит миром. Последняя лишь ассенизатор, убирающий трупы еще живых людей.

- Карр, ты проиграл, Ангел, карр... - вещала птица, нежась в потоках ледяного воздуха, вносимого ветром в разбитое окно.

Меж ножек кресла плескалось туманное озеро. Тоненький ручеек вытекал из него и вился по ковру к двери, преграждая мне путь.

- Не вздумай шагнуть еще раз через него, Ангел, не вздумай.

- Что ты придумала, мерзкая птица?! - воскликнул я и сомкнул руки так, что костяшки пальцев казались выделанными из мрамора. - Я Ангел и мне пыль мучения живого тела, ибо душа моя бессмертна.

- Здесь нет вреда твоему телу. Здесь смерть души. Она, как воск, растает в мутных водах.

- Я Ангел.

- Когда Ангел дойдет до меча, он будет слюнявой скотиной.

- Хорошо придумано, - одобрительно сказал я, опускаясь на диван, наконец-то, вижу настоящее чародейство, а не примитивные трюки рэкетиров. Но что тебе из этого, животное. Так вечно не будет. Наступит мое время - мой час, день и яркое Солнце.

- Карр, - каркнул ворон и гладь молочного озера вздыбилась, извергая волну, готовую накрыть меня полупрозрачным саваном. Я скользнул вниз, перекатился по ковру и замер, скорчившись, наблюдая, как волна омыла еще хранящий форму моего тела диван. Неожиданно я заметил, что ручеек, преграждавший мне путь к мечу исчез. Я вскочил и метнулся к двери, но теперь колдовство оказалось быстрей человека.

- Ты лгал, что тебе не нужен меч, - проскрипел ворон.

- А ты не столь могущественен, чтобы справиться со мной, - с усмешкой сказал я.

- Но достаточно силен, чтобы...

Птица замолчала, споткнувшись о свое многословие.

- Так что же ты можешь сделать своими детскими фокусами? - задумчиво спросил я.

Птица молчала.

- Тим, развяжи меня. Слышишь? - донесся до моего слуха голос Славика. Он уже не пытался освободиться, не кричал и не матерился.

- Сейчас, - пообещал я, чувствуя, что истина где-то рядом. - Ты за все это время так и не слышал скрипящего голоса и карканья?

- Развяжи меня.

- Так слышал или нет?

- Тим, ты болен. Развяжи меня и мы вместе разберемся с твоими проблемами.

- Отвечай на вопрос, иначе я оставлю тебя висеть здесь, пока твоя Лона не явится выполнять служебно-любовные обязанности.

- Я слышал только, как ты каркаешь и задаешь пустоте вопросы. Это паранойя, Тим.

Промолчав, я прислонился к косяку двери и закрыл глаза. Веки горели. Погруженный в мерцающую мглу, я осознал тяжесть накопившейся усталости. Все эти дни она выпадала мутным осадком на дно моей неприкаянной души и теперь тянула меня вниз, в колодец сна. Бревенчатые стены шпалами убегали назад. Тьма расступалась предо мной и смыкалась позади, поглощая страдания, не поспевающие за моим все убыстряющимся падением. Я ждал удара о водную гладь с покорностью и терпением человека утомленного, но привыкшего жить. Сверкнула черная маслянистая пленка. Мерцающая поверхность вспенилась и я ушел во мрак тяжелых вод. Все та же комната, коридор. В водной невесомости легко и привольно. Я оттолкнулся от стены и поплыл, еле шевеля ногами. Подгребая рукой, повернул налево. В углу смятый плащ. Он слабо фосфоресцирует. Подобно чудесной жемчужине в его складках спрятан жезл моего бытия. Он зовет меня и я повинуюсь этому зову. Плащ сдернут. Ослепительный свет пронзает невесомое тело, но рука уже легла на пылающую рукоять. Дверь распахивается предо мною. Там тьма. Где-то мигают два огонька. Я вглядываюсь. То машина, несущаяся по ночному шоссе, обрывающемуся у двери. Все ближе и ближе ее металлическая коробка. В ней четверо. Сидящий спереди дремлет. Нет. Он слеп, но он ведущий. Два луча вырвались из незрячих глаз. Пронзив пространство, они уперлись во что-то позади меня. Я обернулся. На спинке кресла сидел ворон. Расправив крылья, он нежился в сияющих потоках. В сладострастном карканье билось плененное слово. "Приди... Приди..."- скрипел ворон. И незрячий, опираясь на соединяющие их лучи, шел к нему и вел других. Я поднял меч, готовый встретить опасность, но он выскользнул из рук. Горло сдавила спазма. Воздух... Воздух... Но кругом лишь вода.