Она остановилась рядом. Я трепетал от страха, но он был не единственным чувством, владеющим мною. Где-то глубоко жило наслаждение. Поначалу мне был непонятен источник странной эмоции. Я широко раскрыл глаза, глубоко вздохнул, желая осознать почти эротическое ощущение. Но вокруг не было ничего, кроме меча, тьмы, женщины и... Да, она была прекрасна, но... Подняв лицо к черному тревожному небу, она четко произнесла: "Твоей силой Ахриман!" и метнув в меня копье черных глаз, замахнулась мечом. "Не-е-е-ет, не-е-е-ет!," - заорал я что есть силы, вскакивая на ноги...
Из тумана выплыло мужское лицо, к которому не замедлили присоединиться детали окружающего мира.
- Что здесь происходит? - спросил мужчина.
- Вот, - выдохнул я, протягивая ему содержимое "усердно изучаемой" папки. Реакция моя была непроизвольной и теперь, наблюдая, как незнакомец внимательно читает, я напряженно размышлял о его личности.
- Пройди ко мне, - прошипел мужчина, швырнул бумаги на стол и скрылся за дверью. Нет, он не просто скрылся за дверью, он чрезвычайно громко хлопнул этим предметом. Это произвело на меня столь сильное впечатление, что я сразу вспомнил некоторые подробности...
Шеф... Это был мой шеф. Потрясенный, я поднял со стола документ, не вызвавший у него особого восхищения. Прочитав заголовок несколько раз, проникнувшись его глубоким, сокровенным смыслом, я понял, что между ним и фразой "по собственному желанию" разница небольшая и только тогда вопрос "Почему?" заполнил все пространство моего мышления. Почему третью ночь кошмары мучают не отвратительных, противных людей, которых я могу назвать не менее десятка и которые десятки раз заслужили подобной кары, а меня и какого черта я сую начальнику ни свою диссертацию, ни просьбу об увеличении оклада, а какую-то "Сладострастную Диану". Тьфу.
В комнате было жарко и душно. Я схватился руками за голову, в которой теперь галдела и гадила безумная стая воробьев. "Да успокойтесь вы, суки!" грозно приказал я им. Воробьи замолчали, а вместе с ними и сослуживцы. "Это не вам," - пояснил я последним и поплелся к начальнику. Вслед мне стелилось шуршание голосов, в которое, как клики улетающей лебединой стаи, вклинивались слова "псих", "алкаш" и изредка "бедняжка".
Потоптавшись у двери начальственного кабинета, я тихонько постучал. "Да-да," - отозвался шеф. Я набрал полную грудь воздуха и нырнул в омут подобострастия.
- Видите ли, Вагиф Мамедович, - начал я прямо с порога оправдательную речь.
- Садись, садись, - перебил меня шеф.
Я неуверенно пододвинул стул.
- Нет, сюда, - показал шеф на кресло возле своего стола, видимо беспокоясь, что мне будет трудно сохранить равновесие на стуле.
- Видите ли...- попытался продолжить я, погружаясь с риском утонуть в мягкие подушки.
- Я все вижу. Ты думаешь начальство может только взятки брать? - Вагиф Мамедович довольно потер свой большой нос.
- Я...
- Вот что, Тим, дорогой, ты в последнее время не оправдываешь моих надежд. Ты знаешь, когда я был в Хельсинки, большой друг Клаус Мьеме повел меня на свою фирму...
Свой живейший интерес к исследованию шефа я стал выражать активным киванием и покачиванием головы. Возможно, для лучшей усвояемости зарубежного опыта он вскоре перешел на финский, так как я перестал понимать его вовсе.
-...вот что ответила мне простая финская уборщица! - почти патетически закончил мой начальник.
Кивнув на всякий случай еще раз, я жалобно попросил:
- Вагиф Мамедович, дайте мне отгул.
- Если бы ты служил в фирме моего большого друга Филиппа дю Жеваля... Вспоминаю, в Париже...
Я затосковал по своим кошмарным сновидениям.
- Вот что ответил мне простой французский сантехник, - с бретонским акцентом завершил повествование начальник отдела.
- Счастливый сантехник, - тоскливо прошептал я.
- Да, вот что, Арский, иди-ка ты...- тут Вагиф Мамедович задумался на мгновение, разыскивая что-то в глубинах своей памяти, - в отпуск. Да, да, в отпуск. Знаешь, сейчас зимний месяц. Отдыхать зимой очень хорошо. В Индии, например, все зимой в отпуск уходят. Когда я был в Дели...
Руби, руби мою несчастную голову...
- Мне плохо, плохо, - застонал я, в предчувствии ассенизаторского финала, - не дойду, не дойду...
- Что-что! - испуганно закудахтал шеф, отодвигаясь, - иди, с сегодняшнего дня ты в отпуске. Пусть Джабейли отвезет тебя домой.
Я поднялся и бросился к выходу.
- Вагифу! Сладострастную Диану! - хохотал Эльдар Джабейли, - Ну ты даешь!
- Да, да, все так, - устало кивал я головой. Мы сидели в машине, хотя какая это... Курица не птица, "Запорожец" - не автомобиль. Но у Эльдара Джабейли, моего старого друга и самого доверенного лица было иное мнение. В давние годы нашего знакомства ничто не предвещало его теперешнего страстного увлечения автомашинами. Хотя временами мне кажется, что уже тогда в его глазах можно было увидеть убогий блеск мотоколяски.
- Ну ты, дорогой, даешь, - восхищался Эльдар, цокая языком.
- Да, всем даю...- горько усмехнулся я и мне сделалось так жаль себя, что захотелось разорвать грудь, вынуть сердце, неизвестно почему бьющееся до сих пор, и бросить его под ноги первому встречному.
- Могу войти в твое положение, - не без труда подавив улыбку, сказал Эльдар.
- Представить трудно. Одних дружеских чувств недостаточно, чтобы испытать трое бессонных, жутких суток.
- Почему же? Наверно самочувствие не хуже, чем после юбилея нашей организации, - не согласился Эльдар, и в глазах его запрыгали чертики старые друзья похмелья.
- И ты Брутт, - промычал я, скривившись от отвратительных воспоминаний, и покачав головой, сказал, - Хуже. У меня недобрые предчувствия. Я сойду с ума. Мне это давно обещано, но я, глупец, всегда отвечал, что подобная участь достойна великого человека...
- Конечно, в одной палате с Наполеоном и Александром Великим...
- На большее у тебя не хватает интеллекта? - зло спросил я, обхватив голову руками. - Единственно с кем я хотел бы быть - Ницше, хотя мрачней его безумия было не сыскать.
- Вот, каждому свое! Кто хочет быть с женщиной, кто с Ницше, усмехнулся Эльдар, поигрывая любопытным брелком в виде дьявольского лица и пикантной части женского тела одновременно.
- Оставь свои идиотские, плебейские шуточки и катись...- я запнулся, ощутив, что ярость, бессилие и отчаянье подвели меня к тому пределу за которым нет ничего кроме разрушенья.
- Извини, - пробормотал я, смутившись.
- Тебе необходимо обратиться к психиатру, - тихо сказал Эльдар и плотно сжал губы, что было знаком серьезного разговора.
- Перестань. Я контролирую себя, - не согласился я. , испытывая как и многие необъяснимое предубеждение перед психиатрией и ее жрецами.
- Послушай, обратиться к врачу еще не означает быть больным. У тебя легкое расстройство. На помешанного ты не похож. Совсем не похож.
- Нет, - отрезал я решительно, но вздохнув, неуверенно добавил, - если можно было бы проконсультироваться неофициальным, частным образом...
- Психиатр? - Эльдар задумался на мгновение. - Я могу тебе помочь. Слушай, поехали прямо сейчас?
- Сейчас ? Не знаю...
- Зато я знаю. Если я не побеспокоюсь, ты совсем загнешься.
Эльдар нажал на газ, "Запорожец" лихо рванул с места и мы затарахтели по улицам города.
Я следил через окно за странным движением городских построек и неба. Облака опускались ниже, охватывая дома и серую ленту дороги, скудная зелень растворялась в желудочном соке тумана. Небо продолжало скользить, плотнее прижимая коробку машины к асфальтовому полотну. Меня охватил страх. Мне захотелось распахнуть дверь выскочить из машины, пока громадина небесной тверди не раздавила ее, но вдруг оказалось, что руки мои настолько малы, что их лилипутским размерам не под силу справиться, даже с пуговицей пальто. Я закричал. Небо рванулось ввысь, дома восстали из униженной пыли. Я смотрел на трясущиеся руки и не мог понять, как только что они были так предательски малы.
