Фрауке

6 августа

Я думаю, что китиха Бекер стала постепенно понимать, что лучше не связываться с женатым мужчиной и отцом семейства. Петер немного сопротивляется, но я не понимаю, почему я после напряжённой трудовой недели должна проводить с детьми и выходные, пока он развлекается с китихой в постели. Каждую пятницу ровно в шесть часов я привожу детей в китовую квартиру, и когда я в воскресенье их снова забираю, я прекрасно себя чувствую после такого отдыха, а у китихи нервы на пределе. Благодаря изобретательности Вибеке рыбные палочки и мёртвая черепаха, которую я получила от Эллен (спасибо, Эллен, суперская идея, она воняла ужасно) нашли новый дом в китовой квартире, где они спокойно разлагаются и обеспечивают вонь. Даже Карста принесла пользу: она сбросила с балкона одну из кошек китихи. Петер устроил по этому поводу ужасный театр – я-де подговорила детей, и они такие же злые, как и я, и так далее, и тому подобное. Но, во первых, квартира находится на третьем этаже, и с кошкой ничего не случилось, а во-вторых, он должен лучше смотреть за своими дочерьми, когда они находятся под его присмотром. Для следующих выходных мы с Вибеке придумали нечто особенное! Китиха после этого уже не сможет использовать свой музыкальный центр. Но тем самым, видимо, мы окажем ей любезность, потому что кто может длительное время выносить эту дурацкую музыку в стиле «Новой эры»? Вопрос Соне: пёс ещё жив? Мне очень неловко, что он смог убежать. Мне тогда попала в глаз мошка, обычно я знаменита своими смертельными выстрелами.

Сабина

7 августа

Шок! Мамка Клозе вовсе не мамка! Она – а сейчас держитесь – ухаживает за стариками в доме престарелых "Лесной покой". Увидев её в белом кителе и в ортопедических туфлях, я так поразилась, что даже с ней поздоровалась – в состоянии шока, конечно. Сегодня утром мы отвезли мою свекровь в дом престарелых, и это было очень нервно. Можете себе представить, какой театр устроила эта женщина. Она не хочет понимать, что стала для нас обузой. Она торжественно пообещала, что больше не будет выходить в бигуди, надоедать пациентам и включать плиту, но здесь, в конце концов, речь идёт о жизни моих детей, и я не могу положиться на её старческие обещания! На её предложение перейти в меньшую по площади комнату я тоже не согласилась. Никто не может гарантировать, что она оставит плиту в покое! Я достаточно занята с Тимми, а потом и с малышом, и я не могу целый день следить за моей сумасшедшей свекровью. Я не могу выносить запах её духов! Слава Богу, мой муж одного со мной мнения, и он не собирается слушать её хныканье. Но нам пришлось буквально выволакивать её из дома, она так рыдала и умоляла, как будто "Лесной покой" - это тюрьма, куда мы её запрём против её воли. При этом у неё там будет своя комната и хороший уход 24 часа в сутки. Раз в месяц приходит даже парикмахер и обеспечивает постояльцев новой причёской. За те деньги, которые моему мужу стоила вся эта роскошь, он мог спокойно купить мерседес! Но благодарность – незнакомое слово для этой женщины. Я сунула мамаше Клозе двадцатку, чтобы она в ближайшие три-четыре дня не подпускала её к телефону. Нам очень нужен отдых после всего этого театра, в конце концов, я беременна, и мне нельзя волноваться!

Мама Эллен – круглый животик.

P.S. Я считаю, что это неправильно, что ты так далеко заходишь в своей ревности и поощряешь то, что твоя дочь мучит животных, Сабина. Сбросить кошку с балкона – это супер-жестоко и бессердечно! Меня это просто убивает. Бедная кошка.

Неллин абсолютно тайный дневник

Менорка, 10 августа

Тут так абсолютно супермегаклассно, что я каждые десять минут шлю с телефона фото Ларе в Шварцвальд. Дом, бассейн, море, пальмы, семья Пэрис – всё просто потрясающее! Лара прислала мне в ответ фото коровы под ёлкой и при этом написала, что она именно так представляет себе ад. А я на седьмом небе! Семья Пэрис тоже крутая. Её сестре Венис уже больше сорока, но она выглядит прекрасно, как Мадонна, только лучше. Дети все очень красивые. Венис, дети, муж и даже пёс участвуют всей семьёй в рекламе, например, рекламе автомобилей, и Венис говорит, что это доставляет чертовское удовольствие. Я спросила у папы, почему ему не пришла в голову идея всей семьёй участвовать в рекламе, на что он ответил: потому что у нас нет собаки. Типично. Родители Пэрис тоже очень приятные, но круче всех племянник Пэрис Приамос. Какое крутое имя! Приамосу восемнадцать, он выглядит прекрасно и почти всё время говорит по-английски, потому что он такой интернациональный. Он работает моделью для шампуней и душ-гелей, это тоже очень круто! Наверное, я видела его голым раз сто по телевизору, только не знала, что это он. Today я попытаюсь, a little bit поговорить с Приамосом. До сих пор у него в ушах были наушники, когда я к нему приближалась. Может быть, он немного робок, несмотря на весь свой опыт. Может быть, мы вместе снимемся в рекламе. Не душ-геля, а шоколада или мороженого или чего-то в этом роде. Я думаю, что я бы неплохо подошла.

Мне неловко в этом признаваться, но когда самолёт с моими детьми поднялся в воздух в направлении Менорки, я ревела так, как я реву на финале фильма «Из Африки» – я никак не могла перестать плакать. Таксист, который доставил меня из аэропорта прямо на похороны Анниного отца, думал, что со мной случилась какая-то ужасная катастрофа. Но к похоронам это как-то подходило.

– Я тоже чувствую себя совершенно ужасно, – сказала Анна, когда я, абсолютно зарёванная, подошла к ней и пожала ей руку. В своём слишком узком чёрном костюме она выглядела бледной и больной. Этот костюм она в последний раз надевала на похороны матери, ей тогда было 22 года. – Я тоже всё время плачу.

– Да, но у тебя это как-то по-другому, – засопела я. – В конце концов, ты хоронишь сегодня твоего отца. – Я огляделась на пришедших на похороны. Большинству было за восемьдесят, парочка родственников, друзей и знакомых из дома престарелых, где он жил в последнее время из-за своей болезни (Анна потом сказала, никто из дома престарелых не знал, кого они, собственно, провожают в последний путь).

– Кто из них Хансъюрген без дефиса? – прошептала я.

– Он не пришёл, – ответила Анна, понизив голос. – Должен работать.

– Но сегодня суббота, – шепнула я.

– Да, – шепнула мне в ответ Анна. – Важный проект.

– Тиффани, – прошептал Макс. Он тоже был в чёрном. Пиджак был ему слишком велик, и я предположила, что это пиджак его отца.

– Тиффани? – повторила я, подумав, что я никогда не спрашивала о профессии Хансъюргена. Может быть, он ювелир?

– Практикантку зовут Тиффани, – объяснил Макс. – Я узнавал. Она дочь его партнёра по бизнесу. Мне кажется, папа не может так просто от неё отделаться, как от других. У неё гораздо больше запросов. Я сказал маме, чтобы она его оставила, пока он этого не сделал, но она и слышать об этом не хочет.

– Хансъюрген каждый раз приходил в чувство, – прошипела Анна. – И в этот раз будет то же самое. Дни Тиффани сочтены.

– А твоё достоинство окончательно смыто, – прошипел в ответ Макс. – Я просто сказал бы папе, что против учителя математики он ничто.

– Ты не имеешь понятия, какую лавину я этим вызову, мой дорогой мальчик, – сказала Анна. – Это дело с Джо было однократной, непростительной… ошибкой! Если папа когда-нибудь об этом узнает, нам придётся покинуть дом и переехать в маленькую квартирку. Без сада! Ты это, возможно, поймёшь, но Яспер!

– И вот так всё время, – сказал Макс и наклонился ко мне. – Я лучше не поеду в летний лагерь, иначе она доведёт дело до знаменитого большого примирения с папой, после чего он две недели будет изображать примерного мужа, готовить по воскресеньям завтраки и водить нас в зоопарк. Пока не появится следующая секретарша.

– Брак – это обещание, которое нельзя легко давать и легко нарушать, – прошептала Анна.