Саммер почувствовала, что падает, что ей на голову надевают мешок, лишая света, лишая всего, и её последней мыслью было: «Чёрт, разве не с этого всё началось?»

– Что ты собираешься с ней делать? – спросил Рено. – Меня это не сильно волнует, но дед захочет знать.

– Отправлю обратно в Америку, как только всё закончится, – мрачно ответил Така, положив кредитную карточку с именем Хитоши Комору на стопку верхней одежды, которую только что выбрал в магазине.

– Поедешь с ней?

– Нет. Она вернётся к прежней жизни. А я отправлюсь на следующее задание.

– С Комитетом? Ты всё ещё думаешь, что спасёшь мир, кузен?

– Стоит попробовать,.

– Я в этом совсем не уверен.

– Ты молод, – парировал Така. Он был в плохом настроении. Учитывая бурно проведённую ночь, он должен был чувствовать себя умиротворённо, но вместо этого ему хотелось что-нибудь сломать. В крайнем случае врезать Рено.

– Всего на пять лет моложе тебя, старый пердун. С возрастом ты становишься скучнее, а не умнее.

 Така свысока посмотрел на кузена.

– А тебе так нравится работать на деда? Быть смотрящим за игорными притонами и борделями?

Рено пожал плечами.

– А что ты предлагаешь? Примкнуть к твоей теневой организации и тоже спасать мир? Совсем не мой стиль. Что, героев не хватает?

– Текучка, знаешь ли. На моей работе слишком легко погибнуть.

Рено усмехнулся.

– Соблазнительное предложение, кузен. Весьма, но недостаточно. И пока спасением мира занят ты, я, пожалуй, сосредоточусь на сексе и азартных играх. Лучше придерживаться простых удовольствий. Кроме того, деду не понравится, если ты меня туда заманишь.

– Он тебя отпустит. Я его спрашивал.

Рено поднял солнечные очки вверх, пронзая кузена взглядом.

– Занимайся своими грёбаными делами, – низко и угрожающе велел он. – Только ты у нас расстраиваешь деда, трахаясь с гайдзинкой.

– Ты забыл, что я сам наполовину гайдзин.

– На этот твой недостаток я пытаюсь закрывать глаза.

– А ты…

– Заткнись, – предупредил Рено.

Что ж, сказано достаточно. Кассир протянул ему поднос с чеком и кредитной картой, и Така, положив их в задний карман, повернулся к пышущему бешенством Рено.

– Просто подумай на досуге, – сказал он.

Мадам Ламбер сделает из малыша фаршик, и за то, чтобы на это посмотреть, Така был готов заплатить хорошую цену. К тому же, с Рено, усложняющим ему жизнь, у него будет меньше времени думать об ошибках, живущих в Лос-Анджелесе.

Рено ответил таким красочным эпитетом, что кассир покраснел, а Така стукнул кузена по руке.

– Веди себя прилично.

В ответ Рено, выходя из магазина на холодный утренний воздух, фыркнул.

– Ты не купил одежды для своей подружки.

– Она со мной не едет.

– И со мной не останется, – предупредил Рено. – Ради тебя я её терпел, но если тебя не будет поблизости, я, скорее всего, её задушу.

– Её сложнее убить, чем ты думаешь.

Рено вытаращил на него глаза:

– Охренеть. Ты влюбился в гайдзинку.

– Влюбился? – повторил Така, выдавливая пренебрежительный смешок. – Ты с ума сошёл.

– А я-то тут при чём?Если ты влюбился в неё, то это ты сошёл с ума. Любовь – пустая трата времени. Любовь как нож, она отрежет тебе яйца и ударит в спину.

– Мой маленький кузен, а что вообще ты знаешь о любви? – тихо спросил Така.

– Я держусь от неё подальше и раньше думал, что ты достаточно умён, чтобы поступать так же. Дед нашёл женщину, готовую выйти за тебя замуж, и рано или поздно ты станешь хорошимслужащим корпорации,чего он всегда хотел. Он мог бы почти забыть о твоём происхождении, и хотя не оставил бы компанию человеку с нечистой кровью, по крайней мере, тебе досталась бы куча денег и недвижимости. И, если тебя интересует моё мнение, у Мицуко очень миленькая задница.

– Да, миленькая, – согласился Така. – Но я её не хочу. Как не хочу ни недвижимость, ни компанию.

– Ты же не имеешь в виду, что хочешь американку?

– Нет, – сказал Така, стараясь не задумываться, ложь это или нет. – Рано или поздно она сведёт меня с ума.

– Скорее рано, – съязвил Рено. – Так куда ты собираешься её спрятать на то время, что мы будем в горах? Не думаю, что успеем посадить её на самолёт домой, куда ей, в принципе, и надо.

– Мы?

– Разве ты не помнишь тот американский фильм? «Что это за мы, бледнолицый?» Я иду с тобой. Так куда мы её спрячем?

– Ты со мной не поедешь, – решительно заявил Така. – Не волнуйся, с тобой я её не оставлю. Среди твоих знакомых найдется тот, кто сможет за ней присмотреть? Человек, не понимающий английский, чтобы она не выносила ему мозг. Человек, который не отвлечётся и не упустит её из виду...

– Может, псих Джамбо подойдёт. Бывший борец сумо, не слишком умён. Если она его достанет, он просто на неё сядет.

– Я не…

Его прервал гитарный запил, и Рено достал из кожаной куртки телефон.

– Что? – прорычал он.

Выражение лица Рено изменилось, он понизил голос и поспешил туда, где было меньше людей. Когда Така его догнал, Рено уже закончил разговор и выглядел ошеломлённым. А чтобы удивить Рено, надо сказать поистине что-то особенное.

– Это был дед. Су-чан у них.

Така даже не заметил, что Рено употребил ласковое имя.

– У кого? – убийственным тоном спросил он.

– А как ты думаешь? Если верить записке, которую получил дед, им нужна урна. В противном случае американочку переведут на иной кармический уровень. Ты должен принести им урну.

Кровь Таки хлынула по венам, словно холодный зимний ветер по улицам шумного мегаполиса.

– Где?

– Эй, ты же это несерьёзно? Нельзя отдавать им урну. Они так или иначе убьют твою цыпочку, а если ты отдашь им реликвию, они начнут свою священную войну. Ни в коем случае!

Така выпустил пакет с вещами, схватил Рено за кожанку и впечатал кузена в стену.

– Где?

– Сегодня вечером на развалинах храма. Или твоя подружка им рассказала, или они прослушивают мою квартиру. Неважно, откуда информация – теперь они знают, где древний храм, и хотят, чтобы ты туда пришёл. А ты просто играешь им на руку, Така-сан. Они убьют вас обоих. Каким бы профессионалом ты ни был, один человек против сотни обречён.

– Два, Рено. Ты идёшь со мной.

Рено высвободился из хватки кузена и лениво отвёл его руку.

– Я верил, что рано или поздно ты со мной согласишься. Идём.

Саммер было нехорошо. Но в этот раз её хотя бы швырнули на заднее сидение, а не в багажник. Только толку-то? На голове у неё по-прежнему мешок, в какой-то момент её переодели, и теперь она красовалась в чём-то просторном и светлом. И холодном.

Руки связали за спиной, рот заклеили, чтобы она не кричала, и уложили в углу какой-то машины. Трясло так, словно они ехали по брёвнам и пням. В машине стоял знакомый неприятный запах. В «Братстве торжества истины» жаловали приторно-сладкое благовоние, и его аромат намертво въедался в одежду последователей. Она опустила голову к плечу и принюхалась к одежде, в которую её облачили. Та же противная вонь.

Кто же ещё мог преодолеть столько трудностей, чтобы её захватить? Она только не понимала, зачем. Предположительно её оставили в живых лишь для того, чтобы она провела их к руинам храма.

Но вроде они уже знают место. Остаётся лишь надеяться, что она не выболтала лишнего во время возможно забытого допроса с применением наркотиков. Им нет смысла её похищать; разве что они думают, что урна до сих пор у неё.

Но если они сумели отследить её перемещения до квартиры Рено, значит, у них точная информация и они знают, что урны у неё нет, что она у Таки.

– Думаю, она проснулась, ваше святейшество.

Чёрт. Не надо было двигаться. Было бы намного лучше тихо сидеть в углу, где никто не обращал на неё внимания. С головы сняли мешок, и Саммер заморгала от неожиданно яркого дневного света. А потом сфокусировала взгляд на своём заклятом враге, сидящем в медитативной тишине на сидении напротив. Его белые волосы струились по плечам, высветленная кожа была мертвенно-бледной, а глаза – молочно-белыми.