Постепенно начало отступать оцепенение. Оцепенение, которое овладело ею в тот момент, когда Така разрешил ей пойти в спальню, и что полностью захватило её в маленьком самолёте. Вспыхнул гнев, стрелы ярости разрывали оторопелое спокойствие. Така всё время лгал. Так почему он не мог соврать и насчёт сестры? Может, Джилли всё ещё в толстых белых лапах Сиросамы, и, может, Саммер должна предпринимать отчаянные шаги, чтобы спасти её. Шаги, несомненно, связанные с посадкой по доброй воле в ещё один самолёт.

Она сделает это для Джилли. Ради сестры она способна на всё. В том числе вырубить сукиного сына, сидящего рядом, и сбежать.

Така, как всегда, вёл слишком быстро, но Саммер уже почти привыкла. Она не собиралась показывать ему, где находится хорошо спрятанный дом, но, конечно, ему это и не нужно. Со спокойным смирением Саммер смотрела, как Така сворачивает на длинную заросшую подъездную дорожку.

Много месяцев дом пустовал. Лианна забыла о его существовании, и Саммер была единственной, кто владел им, любил и ухаживал. Пусть даже она не возвращалась сюда с самой осени.

Поделом Таке будет, если кто-то уже вломился в дом и забрал урну или другие ценные вещи. Поделом, если Сиросаме первому удалось отыскать это место.

Отец Саммер умер много лет назад, как и его немногие родственники. Но дом и правда принадлежал ей, пусть только благодаря трастовому фонду, основанному бабушкой ещё до смерти отца. Она ни разу не прикоснулась к деньгам, впрочем, как и к подачкам отчима. Но дом забрала.

Така остановил машину перед старым зданием, скрытым высокой травой и нависающими кедрами, и Саммер вышла, на этот раз не дожидаясь его. Дождь усилился, но её это не заботило. Несмотря на потрясения только Бог знает скольких часов или даже дней, Саммер не могла избавиться от чувства, что приехала домой...

Гуськом они поднялись на широкое крыльцо. На нём валялись листья и сломанные сучья, шторы были плотно задёрнуты.

Никто не приезжал сюда в поисках утерянного японского артефакта. Сюда вообще никто не приезжал.

– Собираешься разбить окно или взломать замок? – невозмутимо поинтересовалась Саммер.

– У меня есть ключ.

Она не стала спрашивать, откуда, ведь у Таки на всё готов ответ. Он отпёр тяжёлую дверь и распахнул её. Саммер замерла.

Она не хотела идти с ним внутрь. Дело не в страхе, этот идиотизм остался в прошлом. Он уже совершил самое плохое, что только мог, и она выжила. Но это место – её святилище и убежище, пусть даже она слишком редко сюда заглядывает. И если она перешагнёт порог с Такаши О’Брайеном, то её дом станет навсегда запятнан.

– Я, пожалуй, подожду здесь…

Така втолкнул её внутрь и захлопнул дверь, погрузив их во мрак. Пахло как в нежилом доме – нафталином и сыростью. Кто-то приходил раз в месяц, чтобы проветрить помещение, и, должно быть, давно сюда не наведывался, потому что внутри было затхло и пыльно.

Саммер же стояла посреди тёмной прихожей наедине с мужчиной, который заставил её разлететься на куски, лишил всей защиты. И думала, какого чёрта она хочет, чтобы Така снова её коснулся.

Когда женщина вошла в камеру, Джилли не потрудилась поднять глаза. Она уже решила, что лучшая защита – не обращать на них внимания. Ни на гудящий из динамиков голос, ни на мутную воду, которую они упорно приносили – она не пила, как бы ни хотелось… ни на что. Кажется, прошёл как минимум день, хотя здесь не было окон – ничего, что подсказало бы, который сейчас час. В закутке – тоже без окон – был душ и туалет. За лампой легко могла скрываться видео-камера, но её это не волновало. Она выросла с Лианной, которая любила разгуливать почти голой, и поэтому не страдала от излишней скромности. Если головорезы Сиросамы хотят наблюдать за ней в туалете, пусть смотрят.

За очередным незваным гостем захлопнулась дверь, и Джилли повернула голову. На этот раз это была женщина; конечно же, в белой одежде, но от такого дизайнеркого костюма даже Лианна не стала бы фыркать. Незнакомка была очень красива – совершенное лицо, скрученные в аккуратный узел тёмные волосы. Белая кожаная сумка. А на руках перчатки.

Внезапно желудок свернуло тревожным узлом, но Джилли попыталась подавить предательское чувство. Она не позволит этим людям терроризировать себя. Никому, даже только вошедшей стерве.

Женщина холодно улыбнулась:

– Мисс Ловиц, меня зовут доктор Вильгельм. Меня привезли, чтобы помочь с вашей реинтеграцией.

О, чёрт. С этим немецким акцентом она была почти пародией на нацистского палача из старого чёрно-белого фильма. Джилли рывком села на узкой койке.

– Большое спасибо, мне это не нужно.

Женщина резким движением открыла сумку, вытащила маленький мешочек и положила его на металлический столик возле кровати. Мешочек зловеще звякнул.

– Наш разум омрачён туманом прошлых жизней и земных желаний, – сказала она. – Если вы позволите, я помогу освободиться от всего этого.

На мгновение Джилли задумалась, скрыто ли что-то за жуткими, якобы милосердными словами. Свобода – вот этого она точно хотела, но не думала, что её вызволят руки приспешницы Сиросамы.

– Нет, спасибо.

Женщина открыла сумку, и Джилли собралась с духом, ожидая увидеть скальпель. Она не боялась боли: у неё был достаточно высокий болевой порог. Джилли поняла это, когда несколько лет назад сломала ногу. И она не страшилась рубцов: если они порежут её, отец наймёт лучших пластических хирургов мира… Джилли ничего не боялась.

Кроме шприца, который вытянула женщина.

– О, чёрт, – пролепетала Джилли. И ещё очень долго она не могла сказать ни слова.

[1] Пьюджет-Саунд (англ. Puget Sound) – система заливов на территории штата Вашингтон, США.

Глава 15

Така щёлкнул выключателем. Ничего.

– Электричество выключено, – объяснила Саммер. – Могу показать, где…

– Не надо. В темноте даже лучше. – О’Брайен достал из кармана нечто размером с небольшой карандаш, постучал им по двери и был сразу же вознаграждён ярким лучом света.

– Кто же ты такой? Джеймс Бонд? – спросила Саммер, зачарованно рассматривая крохотную вещицу.

– Не совсем.

– Так почему бы не включить свет?

Така промолчал, и ответ со всей неудобной ясностью вдруг сам пришёл ей на ум.

– Думаешь, за нами могут следить?

– Осторожность никогда не помешает. Где ты спрятала урну?

– Значит, о погоде говорить не будем, – пробормотала Саммер. – Я же уже сказала – в шкафу в моей спальне.

– Отведи-ка меня туда.

Ей не понравилась двусмысленность этой простой команды, но Саммер знала, что просто смешна. Она и спальня – или она в спальне – Таку не интересуют, ведь своего он уже добился. Саммер до сих пор не понимала, почему, проснувшись в самолёте, обнаружила себя в его объятьях. Но не спрашивать же! О’Брайен ответил бы холодно и пренебрежительно. Кроме того, ей и не хотелось, чтобы Така держал её, прикасался. Как только она очнулась, то сразу же отодвинулась. Пусть этот японец к ней вообще не приближается!

Старый коттедж в миссионерском стиле^[1] построили в начале прошлого века. Как только Саммер привыкла к влажному запаху, то смогла также уловить успокаивающий и знакомый аромат кедровой отделки, полировочной жидкости с лимоном и тягучий привкус океана. Чудесные запахи детства, напоминающие о временах, когда она проводила лето здесь, с Ханой. Тут у Саммер были и друзья – другие семьи с детьми жили неподалёку. Бейнбриджский дом всегда представлялся безопасной, гостеприимной гаванью, и Саммер было ненавистно, что Такаши О’Брайен вторгся в этот мир, ненавистно, что ещё худшие угрозы могли таиться где-то рядом.

– Сюда, – сказала она, идя к спальне по узкому, обшитому деревянными панелями холлу. Она нашла бы дорогу и в темноте, но яркий луч фонарика освещал путь. Дверь в комнату была приоткрыта, и Саммер её распахнула, не желая входить внутрь. Только не с ним.