Изобел взяла телефон и нажала на кнопки, которые окольными путями направят её к соответствующему устройству Такаши. Она не ждала, что сможет связаться с ним, но должна была попытаться. Ей нужны ответы, любые новости. Хоть слабенькая надежда, что они ещё не в полной заднице.

Она оставила ещё одно сообщение, пытаясь избавиться от тревоги, что сжимала ей плечи под бледным шёлком костюма. Если агент не отмечается, должна быть очень веская причина, и Изобел научилась жить с тишиной и вопросами без ответов до должного момента.

Конечно, есть вероятность, что Саммер Хоторн уже нет в живых. Така мог быть очень нежен, жертва наверняка даже не поняла, что происходит. Способность безболезненно убивать и опыт работы в Южной Калифорнии – ещё два фактора, определившие его в качестве идеальной кандидатуры для этого дела. И тот факт, что Сиросама и его секта, стремящаяся устроить конец света, планируют нанести удар по самому дому Таки, лишь поднимает ставки.

Может быть, слишком поднимает. Изобел могла бы послать кого-то другого – кого-то без личного отношения к тому Армагеддону, что апокалиптический лидер секты планировал обрушить на Токио и все крупные города мира.

Но Изобел руководствовалась инстинктами, и инстинкты говорили ей, что Такаши О’Брайен просто создан для этого задания, и чем скорее она перестанет сомневаться в своём решении, тем лучше.

Пока Така не позвонил с докладом о смерти Саммер Хоторн, остаётся лишь сидеть в офисе и курить, рассматривая в туманном свете улицы Лондона и – проклятье! – жалея, что не занялась чем-нибудь другим. Не стала, например, туристическим агентом или бухгалтером. Не занялась тем ремеслом, что давало бы ей спать по ночам.

Навороченный телефон завибрировал в руке Изобел, и она вздрогнула от неожиданности, гася ещё одну сигарету. Кто-то оставил сообщение – закодированное текстовое сообщение – и по использованному каналу она поняла, что это мог быть только Така. Всё, что ей нужно сделать, – установить устройство на базу и прочитать новости. И тогда можно двигаться дальше.

Долгое время Изобел не шевелилась. Она никогда не была человеком, избегающим горькой правды, и не собиралась становиться такой, но сейчас ей нужно сделать глубокий вдох, прежде чем узнать, что ещё одна человеческая жизнь принесена в жертву во благо мира.

И ещё ей нужна очередная сигарета. И чашка кофе. Прежде чем очередная часть её души будет выжжена дотла.

Глава 7

На руках Такаши была кровь. Саммер не отрываясь смотрела на его изящные и тонкие, но сильные запястья. Он мчался по оживлённым улицам ночного Лос-Анджелеса, а её глаза были прикованы к засохшей крови на тыльной стороне его ладони, к длинным пальцам, державшим руль слишком небрежно для такой умопомрачительной скорости.

Саммер хотелось ругаться, кричать, ударить что-нибудь. Ударить можно было только О’Брайена, но в итоге они наверняка бы врезались в другую машину. Пусть в таком танке им ничего не страшно, разве что «хаммер», Саммер не хотела рисковать. Слишком много людей уже погибло… И Мика в их числе. Милый, добрый Мика, который никому не доставлял хлопот, только жаловался на личную жизнь, и цену на газ, и погоду. Мика, который больше никогда не будет беспокоиться об этом. И всё потому, что хотел ей помочь.

Саммер замёрзла, мышцы задеревенели так, что она даже дрожать не могла. Она не хотела привлекать внимание Такаши без крайней необходимости, особенно учитывая, что он и так уже на неё зол. Саммер мечтала исчезнуть, кануть в небытие. Если не двигаться, не дышать, не говорить, то она просто испарится – и не будет больше крови, боли…               – Перестаньте!                                                                                                                               Саммер со свистом выдохнула; напряжённые мышцы немного расслабились. В машине работала печка, и от горячего воздуха ногам было невыносимо больно. Должно быть, кипяток попал не только на преследователей, но и на неё.

Саммер посмотрела на руки, которые были в грязи, а потом повернулась к спасителю:

– Вы о чём?

– Дышите глубоко и спокойно, думайте об океане. Ещё не хватало, чтобы вы прямо сейчас впали в истерику

– Я не собираюсь никуда впадать, – бесстрастно заметила она. – Просто пытаюсь решить, что делать дальше.

– И что придумали?

– Ничего.

Така кивнул:

– Ну и отлично, поскольку всё равно вряд ли бы сказали что-то дельное.

– Вы расскажете, куда меня везёте?

– Может быть. Сначала мне нужно самому это понять.

– Замечательно, – заметила Саммер без особого энтузиазма. – Мой рыцарь в сияющих доспехах даже не знает, куда мы направляемся.

– Не совсем так.

– Вы знаете, куда мы едем?

– Я не ваш рыцарь в сияющих доспехах. – Глубокий голос Таки не выражал никаких чувств. – Думая так, вы сильно ошибаетесь.

Ливень сменился моросящим дождиком, и машин на дороге стало меньше. Парадокс – Саммер перестало тошнить, и она снова страшно захотела есть. Просто-таки начала умирать от голода. Они проносились мимо забегаловок с фаст-фудом, и Саммер, которая верила в пользу цельных злаков и вегетарианства, неудержимо потянуло в «МакДональдс».

Так они и ехали молча, пока Такаши не повернул направо. Тогда мысли о еде напрочь вылетели у неё из головы.

Он снова свернул за угол, и теперь она уже не сомневалась в их пункте назначения.

– Пустая трата времени – везти меня в дом матери, – заявила Саммер. – Вазы там нет.

– Где она?

Вот зачем её чёрт дёрнул сказать, что ваза в музее – подделка? Если бы она не проболталась, то он, вероятно, оставил бы её в покое. Но, с другой стороны, тогда Така не пошёл бы за ней и не спас из ловушки в переулке, и только Господь знает, где в таком случае она была бы сейчас. На дне пропасти вместе с бедным Микой?

Нельзя думать об этом! Слишком больно.

– Что такого особенного в этой вазе? Конечно, она красивая и очень старая, но не стоит того, чтобы из-за неё убивали.

– Это ваша точка зрения. Очевидно, довольно многие с вами не согласны.

– Тогда, может, мне следует просто передать им вазу и закончить этот кошмар?

Выражение лица Такаши не изменилось.

– Я не могу вам позволить это сделать.

– Почему? Она моя. Её оставила мне няня.

– Я верю, что Хана Хаяси оставила вам вазу на хранение, но не как подарок. Урна принадлежит Японии, а не некой калифорнийской гайдзинке^[1], которая не понимает её ценности.

– Вы и сами наполовину гайдзин, так что задирать нос не обязательно, – язвительно заметила Саммер. – Урна сделана в семнадцатом веке, период Эдо – примерно между тысяча шестьсот двадцатым и шестидесятым годами. На рынке она должна стоить около ста пятидесяти – трехсот тысяч долларов… Наверное, скорее даже триста из-за необычной льдисто-синей глазури. Люди не убивают меньше, чем из-за полмиллиона.

– Вы так наивны? В некоторых уголках мира убьют и за горсть монет. Вы жили замкнуто, в безопасности, но остальной мир не так хорошо защищён. – В его холодном и глубоком голосе не было эмоций, даже намёка на неодобрение. Простая констатация факта.

Не справившись с собой, Саммер вздрогнула. Она сделала всё, чтобы забыть жизнь до Ханы, но воспоминания то и дело всплывали на поверхность. Сейчас их вызвали слова этого надменного, волнующе-прекрасного мужчины.

– Не так безопасно и защищённо, как вы могли бы подумать, – наконец сказала Саммер, глядя, как капли дождя стекают по тонированным стёклам машины. Они по-прежнему ехали к дому её матери, и Саммер не знала, как остановить его. Но она должна была!

– По-видимому, нет, – после паузы согласился чертовски наблюдательный О’Брайен. – Иначе вы уже сошли бы с ума. Не видел, чтобы вы плакали – ни после известия о смерти друга, ни от страха. Впечатляет.

Его слова были подобны удару кулаком в живот.

– Я не плачу. Неважно, насколько всё плохо – я никогда не плачу. Незачем попусту тратить время. Слёзы не вернут Мику, ничего не изменят. Вы бы предпочли, чтобы я сидела здесь и рыдала навзрыд?