Воображение у Дракончика отличное, он скривился.

— Фу, — резко высказался, как выплюнул. — Без обид, Уизли, но фу!

— Сам знаю, что "фу", — поморщился Рон.

— Именно поэтому трудно соотнести реальность с книгой. Все представляют вас-настоящих, плюются и возвращаются к книжным героям. Никто всерьез не думает о подобном развитии событий.

Я думаю! Как же я?

— Смиритесь, тем более, что уже ничего не исправить, — подвела итог Гермиона.

— Умеешь ты приободрить, Грейнджер, — хмыкнул Драко.

— Стараюсь, — в притворной скромности потупилась бобренок. Затем лукаво усмехнулась. — К тому же, новость о продлении контракта профессора Люпина затмила все остальные. На фоне книги, так особенно. У нас девочки уже пообещали, что летом будут придумывать способы, как проверить их привязанность с Трелони.

Уизли наконец отмер, прыснул.

— Пусть подарят ей побольше кулинарного хереса, — в отличие от меня, Ласка выбрал прорицания, и теперь вынужден был проводить время в душном, полутемном кабинете, пахнущем травами и вином.

Подозреваю, что травки у профессора не простые, с такими запросто станешь ясновидящим и увидишь загадочных бабослоников и стрекосвинок.

— Уизли, а как к тебе отнеслись в вашем львятнике? Не порвали на мелкие кусочки? — Малфой уже практически пришел в себя.

Рон фыркнул, стащил у него ломтик огурца, стал жевать, машинально, не замечая, что делает. Если после такого он спросит, откуда растут ноги у слухов….

— Я находился в таком шоке до того, как меня утащила Гермиона, что практически ничего не помню. Кажется, мне сочувствуют. Но меня несколько беспокоит другое….

Э? На меня-то зачем смотреть? Он что, догадался об авторстве?

— Почему никто не приписывает никаких приключений и отношений тебе, Гарри?

— А ведь верно! — ударил кулаком по ладони Дракончик, глаза его загорелись. — Что-то такая яркая личность, как наш Золотой мальчик, Герой-Всех-Времен-И-Народов, — убью заразу! — совсем не освещена.

Потому что таков закон манги, Дракончик! Будь то яой или седзе, если исключить сборники, сюжет закручивается вокруг одной, максимум двух пар, линия их отношений прослеживает от и до. Остальные же либо идут фоном, либо мелькают в некоторых главах. Потом, если появится желание, если будет спрос у читателей именно на другие пары, не основные, можно вывести их историю в отдельный сборник, отдельный роман, но никогда не смешивать с уже существующей линией. Исключение составляют сериальные манги о приключениях, где личные романтические отношения не затрагиваются слишком глубоко, например, все та же "Наруто". В ней обсуждается тяжелое прошлое, выпавшие испытания, но никак не любовь между тем же Наруто или Хинатой. Честно, в этом случае считаю, что мальчика просто заставили наконец обратить внимание на скромняшку-Хьюгу. Сакура со свойственным ей нажимом: "Иди, посмотри, она тебе шарфик связала, это что-то да значит". А я ведь так ждал, так ждал развития совсем в другую сторону.

В моей истории мелькают Трелони и Люпин, остальные герои на периферии, они — массовка, необходимая общественность, которая лишь оттеняет основные черты характеров главных героев. Если понравится, можно вывести прорицательницу и оборотня в отдельную мангу, подробно раскрыть. Но пока что внимание сосредоточено на Ласке и Драконе, на Бобренке и Летучей мышке, остальным там нет места. Если распыляться, можно потерять основную мысль.

— Потому что таков сюжет, — закатила глаза Гермиона. Бобренок, я тебя уже люблю. — В большинстве романов описываются взаимоотношения только нескольких героев, а не всех и сразу. Если честно, считаю подобное скучным, будто бы автор мечется и не знает, за что ухватиться.

Как с языка сорвала!

— Да и что обо мне рисовать? — пожимаю плечами. — Пошел в библиотеку, вышел из библиотеки, поел, поспал, посидел на лекциях и… снова в библиотеку?

Ага, еще есть Выручай-Комната, но вам пока что этого знать не стоит.

Остальные рассмеялись, и тема была успешно закрыта.

— Гарри, какие планы на лето? — Гермиона стояла рядом с родителями, прощалась со мной и остальными товарищами.

— Навестить Сириуса в Мунго, он писал, у него есть какой-то сюрприз для меня. Надеюсь, приятный.

Оригами из выписных эпикризов? Нашел любовь всей своей жизни? Нет, в психиатрическом этим лучше не заниматься, могут быть последствия.

Старушка-домовладелица уже ждала меня, копалась в огородике, но когда подъехал автобус, отложила тяпку и прошла на кухню. Засвистел чайник, легонько звякнули поставленные на стол чашки из тонкого фарфора, подаренные ей, насколько я знал, на годовщину свадьбы. Муж умер, и она берегла чашечки в качестве памяти о нем.

— Добрый день, Эванс! Ты снова к нам? — она улыбнулась, отчего морщинки-лучики побежали от уголков глаз.

Пришлось поставить сумку и сесть на свободный стул. Люблю пить чай с этой волшебницей, удивительно тактичная женщина, никогда не спрашивает ничего лишнего, не лезет в личное пространство, но при этом к ней легко можно обратиться посреди ночи, если внезапно заболел живот или стало просто плохо. К своим постоянным арендаторам она относилась как к детям, заботилась и старалась, чтобы им в доме было уютно и спокойно. Хотя и строгость могла проявить, но такую мягкую, как у родных бабушек.

— Да. С тех пор, как родители обнаружили ваш пансионат, это стало идеальным летним вариантом. Да и мне нравится, тут тихо, спокойно, — чай восхитительный, душистый, пахнущий летним лугом и крупичным медом, который старушка добавляла во все свои напитки.

Страсть англичан к данному напитку являлась притчей, почти легендой, но если он такой вкусный, то их можно понять.

Домовладелица засмеялась, махнула рукой, хотя щеки покраснели от удовольствия. Я не раз говорил ей, что мне нравится жить именно здесь, вместе с ней, что она идеально организовала свой маленький бизнес.

— Кстати, миссис Марта Джонс…. Знаешь миссис Марту Джонс, она живет в доме ниже по улице, с красной крышей. У нее еще шесть кошек. Она приносила нам пироги, когда ты гостил у нас прошлым летом.

— Да, помню, — милая женщина, счастливая бабушка девяти внуков, которая жила с шестью кошками и обожала печь пироги с яблоками и корицей.

— Так вот, она хотела попросить тебя нарисовать портрет одного из ее котов, полукниззла Маркиза. Вреднющее создание, всех воробьев в округе передушил, — с трудом удержался от смеха. — Но он уже стар, Марте его подарили, когда она только собиралась в школу, поэтому он очень дорог ей. И она хочет запечатлеть его, чтобы любоваться рисунком, когда Маркиза не станет. Марта согласна на любые деньги.

— Но ведь есть профессиональные художники? — которых не жалко, если они пострадают от острых когтей вредного черного кота с яркими и злыми желтыми глазами. Этот паразит мне на наброски складывал тушки воробьев, ведь знал, зараза, как трудно убрать кровь с уже готовых и зачарованных рисунков. И не надо говорить, что я ему понравился. Мои любимые брюки ему понравились, аж до точки когтей. — Почему бы не обратиться к ним.

— Ой, — отмахнулась женщина. — Нынешнее поколение рисует без души, а Марте понравился тот рисунок, что ты подарил мне к прошлой осени.

Осень, бабье лето в яблоневом саду, где деревья массивные, раскидистые, с яркими пятнами алых яблок на ветвях.

— Хорошо, два фунта… простите, привык с этими магловскими расценками. Пол-галеона.

— Но ведь этого мало!

— Мне хватит, тем более такие пироги. Ах, какие пироги!

Домоправительница шутливо замахнулась полотенцем, но я увернулся.

— Я зайду к ней завтра, если это можно. Спросите у нее, пожалуйста.

— Разумеется. Ты сегодня куда-то спешишь? — проницательная, как и все пожилые ведьмы.

— Да, у меня дядя в больницу попал. Ничего серьезного, — поспешил успокоить. — Но попросил навестить сразу, как только приеду из школы. Так что пойду, "Рыцаря" вызывать.

— Хорошо. Если вернешься поздно, ключ от задней двери под горшком с геранью.