Глядят на нас фронтовики Прошла война, ушла за поворот, В чехлах стоят гвардейские знамена. И жизнь и время движутся вперед, Отстали только двадцать миллионов… Остались в поле брани навсегда, Легли живой дорогою Победы, За нас легли, за тем, чтоб никогда Нам этой боли в жизни не изведать. И память нам покоя не дает, И совесть нас с тобой частенько гложет, И хоть сто лет, хоть тыща лет пройдет, Никто у нас войны забыть не сможет. А тех, кто жив, кто чудом уцелел, Сегодня мы, как чудо, изучаем. Но даже чуду, чуду есть предел! — Всё реже их на улице встречаем. Сквозь шторм свинца, сквозь ураган огня, Сквозь смерть саму прошли, не зная брода. Весь мир не может до сих пор понять, Как их хватило на четыре года… И память нам покоя не дает, И совесть нас частенько гложет, И хоть сто лет, хоть тыща лет пройдет, Никто у нас войны забыть не сможет. Да воскреснет Россия Ох, и трудные настали времена, Ох и стонут небеса от тёмной силы. Разошёлся, разъярился, разгулялся сатана, На просторах нашей матушки России. Бесы мелкие и крупные вокруг, Рвутся к власти, разжигают в людях страсти. Появились, проявились, как-то сразу вдруг, Упаси нас Бог от этакой напасти. Да воскреснет Бог, да расточатся, Все Его враги в родных краях, Да воспрянут духом домочадцы, Да восстанет Родина моя. Их всё больше, что не день, и что не год. От гостей незваных, некуда деваться. Разделяют, раздираю, развращают наш народ, Оскверняют наши души и наши святцы. Так и бесится и крутится окрест, Их рогатая, лохматая порода. То цепляются за рясы, то хватаются за крест, Ох, и трудно православному народу. Да воскреснет Бог, да расточатся, Все Его враги в родных краях, Да воспрянут духом домочадцы, Да восстанет Родина моя. Так и лезут в каждый храм, и каждый дом, Биороботы, масоны, да сектанты, В телерадио, в свой разбойничий содом, Загоняют нас продажные мутанты. Сколько ж можно, этих нелюдей терпеть, Сколько ж можно с этой нечистью мириться. А не пора ли православные, очнуться и прозреть, Да всем миром за Россию заступиться. Да воскреснет Бог, да расточатся, Все Его враги в родных краях, Да воспрянут духом домочадцы, Да восстанет Родина моя. Две коляски
На тихом скверике зелёном Тянулись к Солнцу липы, клёны, Дразнил бездомный воробей Ленивых, толстых голубей, Уткнулись дедушки в газеты, Давали бабушки советы, В цветах переливались краски, Вокруг резвилась детвора, И у скамейки две коляски Застыли с самого утра… Стояли рядом две коляски. В одной сидел курносый внук, И слушал дедушкины сказки. И вдруг… Спросил он деда вдруг: Скажи, зачем в коляске рядом Вот этот человек сидит, Ведь он же дядя, взрослый дядя, Ему давно пора ходить?.. Да что ходить, — он должен бегать, И прыгать выше облаков, — А он сидит и смотрит в небо, И всё вздыхает глубоко. Он должен мчаться по дорожкам, Иль сам возить кого-нибудь… А может, он устал немножко, И сел в коляску отдохнуть? Ему там тесно, я же знаю, Мою коляску предложи, А я немножко погуляю… Ну что же ты молчишь? Скажи! А дед молчал. Лишь под щеками Ходили желваков бугры, Виски трещали под руками, — А дед молчал, молчал навзрыд!.. Потом, зубами скрипнув даже, Сказал сурово пацану: Тот дядя в лётном экипаже Со смертью дрался всю войну. Бросался первым в ад кромешный, И не жалел ни рук, ни ног, И потому сидит, конечно, Чтоб ты, мальчишка, бегать мог. Так знай же, мальчик, цену счастья, Знай, перед тем, как жизнь начать!.. А может, дед неправ отчасти, А может, лучше промолчать? Как говорит один знакомый, — Зачем былое вспоминать? Мы много лет уже, как дома, Давно уж кончилась война, Давно уж всё переменилось, И те давно уже не те, Давно пора забыть, что было На безымянной высоте. Довольно, хватит в прошлом рыться, Что было, сплыло навсегда… Он, правда, сам то «этих фрицев» В глаза ни разу не видал… Но люди есть и будут люди, И всех, мол, надо уважать, Давайте, граждане, не будем Их нашим прошлым обижать!.. О, психология мещан, Она в нём все-таки проснулась! Ему-то можно всех прощать, Его война и не коснулась. Он выжил, уцелел тогда, Сберёг здоровье и фигуру, Блестит на лацкане медаль — За оборону личной шкуры! Он жив, он даже учит жить, Ему за прошлое не больно, Ему на тех, кто ТАМ лежит, Плевать с высокой колокольни. Он в славе, на виду всегда, Он в кабинете важно киснет, И щёки со спины видать, И пузо по колено виснет… Он говорит: — Пора забыть, Мол, столько лет, мол, сколько можно! Но как же быть, но как же быть, Когда забыть-то невозможно!.. Но как же быть, коль до сих пор Дым над планетою витает, Но как же быть, коль до сих пор В семье кого-то не хватает. Коль до сих пор отец в ночи Вдруг начинает тихо плакать, Иль вскакивает и кричит — Вперед! За родину! В атаку!.. Коль до сих пор, терзая слух, Скрипят на улицах протезы, Коль до сих пор от слёз старух Ржавеет на крестах железо!.. Эй, вы, грядущие века, Глядите же, глядите сами, — Прохожего пустой рукав Трепещет на ветру, как знамя!.. Забыть? Сменять кружки медалей На звонкие кружки монет, Страданья отнести к преданьям И спрятаться за давность лет!?.. Нет, надо помнить, слишком рано, Не время нам отбой трубить, Мы обещаем ветеранам Войны вовеки не забыть. И наши внуки помнить будут, Во ЧТО обходится война, И никогда не позабудут Тех, безымянных, ИМЕНА! 1971 г. |
