Кенинг взялся за конспекты. За переписыванием скучных лекций он смог уйти от мыслей о своем беспечном поступке. Хотя совесть его мало мучила... Он сделал это за дело. Но вот разум говорил, что разобраться с куклой можно было и иначе. Том выбрал очень грубый и жесткий метод...
Из гостиной послышался тихий скулеж. Том повернул голову в сторону коридора, послышалось? Тишина в квартире говорила именно о том, что ему послышалось. Кенинг вновь уткнулся в тетради, ища ту строчку, с которой закончил переписывать.
Но вот звук повторился. И теперь Том узнал в нем всхлип.
Мужчина медленно шел по коридору, приближаясь к гостиной. Свет тусклых ламп плохо освещал комнату, но даже при таком свете Том смог разглядеть мальчишку, который кое-как лежал на полу. То, что он увидел, напомнило Тому настоящий фильм ужасов. Вильгельм был обнажен, а на его теле красовались серые, почти черные отметины, больше похожие на трещины.
- Что с тобой?- Том присел на колени недалеко от мальчишки.
- Уйди от меня.- Рычит Вильгельм и вновь всхлипывает.- Уйди.- Он издает протяжный стон, от которого у Тома сердце сжимается, волна боли проходится по мужскому телу, вновь сковывая его.
- Прости... Скажи, чем я могу помочь тебе?
Вильгельм осторожно повернул лицо к хозяину и обидчиво произнес:
- Сиди и слушай, как я страдаю. Смотри на то, что сотворили твои руки. Чувствуй мою боль и знай, что в ней повинен ты.
- Но ты... Ты моих кукол...
- Чего?- Удивляется, жмурясь от боли.- Я только домик сделал...
- Какой к чертям домик, ты разнес мою коллекцию ко всем чертям! Поправишься и я тебе покажу сломанных кукол, они в луже валяются.- И на тон спокойней добавил:- Ты ведь поправишься?- Том осторожно приблизился к мальчишечьему телу, с надеждой заглядывая в карие глаза.
- Вот возьму и не поправлюсь.- Капризничает Вильгельм, вздыхая, чувствуя боль в каждой части тела.
Том чуть улыбнулся, его ребенок начинает вредничать, может это признак того, что его, Кенинга, еще можно простить?
Мужчина оглядывал покалеченное тело. Человеческое тело, которое сейчас будто коркой глины покрыто... Только это была не глина, а кожа, что потрескалась... И от этого на бледной живой ткани оставались темные отметины, трещины, которые в некоторых местах отдавали красным. Том не знал физиологии и анатомии кукол, да и никогда не думал об этом... Но сейчас он хотел бы думать, что тело Вильгельма устроено иначе, нежели его собственного. И именно сейчас Том вдруг понял, что поверит в волшебство, если тельце его нежного кукленка исцелится. Мысленно он пообещал высшим существам все, что угодно, лишь бы мальчишка перестал чувствовать боль. Ему даже было плевать, что и он сам ее чувствует... Главное, чтобы ее перестал чувствовать Вильгельм.
- Я не ломал твоих кукол.- Лицо Вильгельма, искаженное небольшой трещиной под правым глазом, выражало растерянность и тоску.
- Не ломал...- чуть кивнув, ответил Том, понимая, что это проделки лорда. Но почему Вильгельм ничего не помнит? Неужели, если приходит один, то второй уходит в сон и потом не может восстановить прошедших без него событий?
- Тогда за что ты так со мной?- В карих глазах блеснула отчужденность.
- Я...- почему-то Том не хотел рассказывать мальчишке про то, что в его кукольном тельце еще и лорд живет.- Я...
- Ни за что?- Вильгельм прикрыл глаза и задрожал.- Ты причинил мне столько страданий ни за что? Столько боли и страха? Ты меня так просто предал...
- Прости...- Том попытался коснуться исполосованного тела.
- Не тронь.- Вильгельм дернулся.- Я ведь так... я обрадовался, когда увидел, что кукол нет. Я ведь уже однажды хотел их убрать... Но не выкидывать, а просто сложить в коробку. Я подумал, что ты вспомнил о моем желании и теперь я могу построить домик...
У Тома глаза увлажнились от этих наивных слов. От детского, и почти забытого мужчиной, энтузиазма. Построить домик. Просто построить домик.
- Прости...- мужчина вновь предпринял попытку коснуться дрожащего тела.
- Не трогай. Прошу, Том. Мне итак больно. Не трогай.
- Чем я могу тебе помочь?
- Я... я не знаю...- Вздыхает.- У меня еще такого не было... Однажды... Один из хозяев не усмотрел за мной и... И его собака трепала меня около часа. Конечно, со стиральной машинкой это несравнимо, но тогда она меня тоже покоцала. Трещины начинали проходить только тогда, когда я был человеком. Так я чувствую боль. А в теле куклы ничего трещины не затягивались...
- Давай, я перенесу тебя на кровать?
- Не прикасайся ко мне, Том. Никогда больше не прикасайся ко мне.- Отвернулся.- Я больше не хочу этого.
- Вильгельм...
- От тебя вновь пахнет моим братом. Наверно это он и наговорил тебе меня выкинуть, да?
- Нет, Либерти не хочет тебе зла. Только мне...
Том сидел на коленях перед раздетым телом и мысленно давал себе по лицу каждый раз, когда мальчишка болезненно морщился. Мужчина уже не обращал внимание на то, что его собственное тело погрязло в боли, что он уже не чувствует ни рук, ни ног, так сильна боль.
- О чем вы с ним говорили?- Вильгельм вдруг посмотрел на Тома.
- О нас с тобой.- Том нахмурился, ощущая, как противная боль сковывает горло, теперь даже говорить было больно.
- Что именно? Говори, Том, так я могу не думать о боли.
Мужчина чуть прикрыл глаза, стараясь унять боль... Ну, хоть немного.
