- Кенинг, включи логику. Разум. Воображение.
- Я не хочу об этом говорить. Просто приду и проверю память на телефонах и компе... И там будет соседский парень, который лазает ко мне через балкон.
- А если нет?
- А если нет, то сдавай меня в клинику. Но на камерах будет этот чертов ублюдок. И тогда я вызову копов и сдам этого ухажера в тюрьму.
- Ладно тебе, расслабься...
И Томас расслабился. Сначала под градусом пива, затем под одеялом со своим лучшим другом.
Домой парень приперся очень поздно. И, конечно, не стал ничего проверять. Просто лег спать.
***
Воскресенье настало для Тома ровно в два часа дня, когда где-то под ухом зазвенел телефон.
- Але...- бормочет.
- Том, это Лиза, ты мне должен, поэтому приезжай сейчас в кафе. У тебя есть тридцать минут.
- Мне сегодня не до тебя, извини.
- Кенинг, ты в курсе, что поступил в прошлый раз как полная свинья? Я тебе отсосала, а ты вырубился...
- Ой, не ори! Голова от тебя пухнет!
- Смотри, чтобы твой хрен не распух, когда в очередной раз на кукол будешь дрочить.
- Лучше на кукол дрочить, чем в твоем рту свой член полоскать!
- Грубиян!
- Всегда пожалуйста, рад вас слышать!
- Я пожалуюсь твоему отцу!
- Тебе лишь бы подлизать кому-нибудь! Мне яйца, моему отцу – задницу.
- Томас Кенинг, ТЫ...ублюдок!!!
- Повторяй это себе почаще!
Утро радовало. Поцапаться с Лизой было не просто замечательно – незабываемо.
Быстрый душ и завтрак, приготовленный кем-то чужим, кто снова каким-то образом залез в квартиру. Том мог только вздохнуть, наслаждаясь невероятным ароматом утренней и еще теплой яичницы.
Дальше Кенинг собрал все видеокамеры и уселся в спальне на кровати. Карты памяти со старых телефонов ничего интересного не засняли. Только странный шум: чье-то тихое пение, на непонятом Тому языке и звуки то удаляющихся, то приближающихся шагов. Памяти там было мало и хватило всего на двадцать минут...
Карта памяти с цифровика так же осталась не опорочена видом чужака.
Кенинг уже успел расстроиться, как включил запись с вебки.
Вот Том приносит в спальню милую куклу, оставляет глиняного мальчишку на кровати. Выбирает одежду. Раскидывает рубашки и джинсы, и наконец, уходит из комнаты. Дальше слышны шаги Тома и хлопок двери. Скрежет ключа.
Кенинг поставил на быструю перемотку. Но вот... Он широко распахнул глаза... поставил на паузу.
На месте куклы, что лежала на кровати, почти там, где сейчас сидит Том, откуда-то возник тот самый юноша.
***
Том курил. Стоял на кухне и курил. Первая сигарета. Вторая. Третья. Четв... а нет, пачка опустела, и курить больше нечего. Делать было нечего... чего теперь стоять и бояться? Парень пошел в спальню. Перемотал запись и уставился в экран, пытаясь уловить тот момент, когда бледная фигурка становится бледным юношей...
Секунда – на кровати лежит кукла, а в следующее мгновение на месте глиняного юноши появляется живой парень, который сначала оглядывается, а дальше, встает с кровати, поправляет задравшуюся почти до груди рубашку и выходит из комнаты. Том успевает понять две вещи: первое – мальчик весьма сексуален, второе – он кукла.
Том медленно прикрыл глаза. Отложил в сторону ноутбук и осторожно потер ладонями лицо. В этот бред Кенинг никогда не поверит. Нет-нет-нет, куклы неживые и они никогда не отвечают ему взаимностью...
Но тут в мозгу всплыл голос разума, напоминая о словах в той записке: «Меня зовут Вильгельм. И я отвечаю тебе взаимностью»...
Слезы навернулись на глаза. Как поверить в то, во что не готов поверить?
Том вышел в коридор и тихо произнес:
- Покажись мне... я...- хрип,- я знаю, что ты кукла... покажись немедленно!
Квартира ответила молчанием, тогда Кенинга повысил голос и градусы грубости в нем:
- Покажись, я тебе говорю!!!- Он медленно подходил к гостиной, где видел последний раз куклу.- Вильгельм...- позвал. И в это мгновение на кухне, что-то брякнуло. Мужчина быстро развернулся и прошел назад по коридору, замер в дверном проеме.
Тут кто-то был. Но Том его толком не видел. Чужак прятался за шторой – виден только силуэт.
- Выходи...- и на тон спокойнее:- Я тебя не обижу.
Штора зашевелилась и перед глазами Тома предстал юноша с выразительными чертами лица, худой, в белой рубашке.
- Господи...- Том прикрыл рот ладонью.
- Я могу объяснить...- красивый голос.
- Ты еще и разговариваешь?- Том отступил на шаг назад.
- Ну, я же человек...
- Ты гребанная кукла, каких у меня три тысячи, ты не должен ни говорить, ни ходить, ни тем более превращаться в человека!
