Роден-Рюбек, утративший свою жизненную силу, доживающий век светским портретистом, Камилла-Ирен, безумная и пожизненно заточенная, — это как бы два лика общей судьбы. Счастье недостижимо, виной тому изначальное несовершенство человеческой натуры, хотя последнего тезиса Ибсен никогда не признавал, отыскивая причины то в неблагоприятных социальных условиях, то — позднее — в слабости, присущей особо чувствительным людям. Именно их судьба какое-то время балует, чтобы после низвергнуть, потому что у них не хватает энергии идти до конца в своем стремлении к свободе. Но наш разбор — не литературный анализ. С точки зрения биографа художницы, на пьесу Ибсена важно взглянуть как на эхо тех разговоров и пересудов, которые велись в кругу друзей и знакомых Камиллы и Родена. Ибсен слышит шепот любопытства, осуждения и сочувствия, без которого не обходится ни одна общеизвестная связь, и придает ему резонанс, громом поражающий наш слух. Именно в пьесе острей воспринимается горький привкус безнадежности и непоправимости этой грустной истории. Возникает впечатление, что драма знаменитых любовников переросла их самих, что власть над собственной судьбой в какой-то момент от них ускользнула и это обрекло их на гибель.

Никто никогда не определит, какова доля реальных фактов, а какова — гениальной интуиции в пьесе “Когда мы, мертвые, пробуждаемся”. Это и не важно. Пьеса — такая, как она есть, — впечатляющий документ эпохи: история Камиллы Клодель и Родена, которые, расставшись, утратили и главную часть собственного “я”.