Перевод с французского Натальи Шаховской

Предисловие

В 1884 году фотограф Сезар запечатлел в мастерском кадре горделивую Камиллу Клодель во всем блеске ее двадцати лет, у истоков творческого пути. Эта юная девушка замечательно красива, но красотой не безмятежной или подстрекающей к завоеванию. Перед нами портрет завоевательницы, чей взгляд предельно напряжен волей к жизни и творчеству.

Между тем женская судьба этой ослепительной девушки завершилась полным крахом. Щедро одаренная незаурядным талантом, умом, отвагой, она получила от жизни то, что, казалось бы, сулило успешную художественную карьеру — достаточно терпимых родителей, превосходных учителей, из которых один, несравненный, стал гораздо большим, чем учитель. Но Камилла рухнула во тьму и небытие, сбитая с ног недугом, о котором до сих пор не все известно.

Камилла Клодель, скончавшаяся, согласно актам гражданского состояния, в 1943 году в возрасте 79 лет, была мертва для общества и для искусства с 1910 года, которым прерывается ее краткая карьера, отмеченная знаком незавершенности и судорожного стремления к так и не достигнутой цели. Ее можно причислить к тем “проклятым художникам”, которые — как, например, Рембо или Ван Гог — стали мифическими героями новейших времен.

Однако ее имя и творчество мало о чем говорят большинству посетителей музеев и выставок. Для публики личность и искусство Камиллы Клодель едва ли отделимы от личности и искусства Огюста Родена; это рукав могучей реки, чуть отклонившийся от основного русла и иссякший в песках. С другой стороны, имя ее заглушается именем гениального и плодовитого брата — Поля Клоделя, слава которого перекрыла славу сестры, как извержение вулкана погребает селение. Даже ее крестное имя, бесполое “Камилль”, обрекало ее на неопределенность, способствующую забвению.

Удары судьбы, сокрушившие Камиллу Клодель, не были искуплены признанием потомков. От ее бедной и одинокой жизни остались разрозненные работы, прозябающие в малопосещаемых провинциальных музеях, в запасниках, в частных коллекциях, закрытых для исследователей и публики. Многие ее произведения пропали бесследно и могут обнаружиться разве что случайно — щемящий пробел в итогах и без того краткого творческого пути.

Если искать не виновника, как это делает Поль Клодель, преисполненный боли и негодования за сестру, но катализатор крушения, назвать следует Родена — Родена, который дал Камилле Клодель почти все и почти все у нее забрал. Трагедия этого незавершенного творческого пути и разбитой жизни есть трагедия их двойственной связи, взаимооплодотворяющей и взаиморазрушающей.

“Проклятый художник”, романтическая героиня — у Камиллы Клодель все данные, чтобы заинтересовать современную публику. Ее история должна привлечь большое внимание уже потому, что это история женщины, которая погибла из-за стремления порвать путы женского удела. Но раз она могла так страдать из-за мужчины, не доказывает ли это, что она была предельным воплощением своего пола? Запредельным — если вспомнить, что жила она в эпоху, когда женщине позволялось быть лишь супругой, матерью либо монахиней… Провинциалка без связей, без поддержки, она только и могла, что получить все от мэтра в обмен на полную самоотдачу. В этом обмене — тайна ее гения. Когда обмен прекратился, все рухнуло.

Тем не менее Камилла Клодель до сих пор с нами.

Даже не очень любя такое трудное для восприятия искусство, как скульптура, нельзя избежать сопоставления работ Камиллы с заслонившим их творчеством Родена, нельзя не натолкнуться на чудо: преображение “Мыслителя” в “Мысль” — светоносный земной знак того вольного духа, можно даже сказать — след того дикого зверя, каким явилась Камилла Клодель во французскую скульптуру XIX века. С этой молодой женщиной в искусство ваяния вторглось чувство — туманное, нежное и печальное, новый взгляд — ее взгляд, взгляд Мысли, не лишенный внутренней силы, ибо Камилла была натурой страстной. Стоит ли удивляться, что сочетание самоуглубленности и страстности одушевило чувственность, не пожелавшую маскироваться?<…>

В своем апогее искусство Камиллы Клодель проникнуто светом, дыханием, ощущением равновесия, которое лишь женщина гениальная могла вознести до такого уровня. Вообще же восстановление равновесия — не реакция ли бывших учеников Родена на одержимость учителя движением? Но у единственной среди этих учеников женщины есть нечто большее: то золото, которое, как хвалился Роден, он научил ее находить в себе и которое, как искусный ювелир, сумел использовать в собственных работах.

Это золото и пора извлечь на свет во всем его блеске. В самом деле, пора разобраться в противоречиях этой судьбы, воздать должное своеобразию творчества, с полным правом заслуживающего называться великим. И наше время, для которого так важно искупить несправедливость отцов, сохранить все, что могло быть утрачено, просто обязано восстановить Камиллу Клодель в списке великих французских скульпторов прошлого.

х х х

Подобно тому как разрознено и наполовину поглощено забвением творческое наследие Камиллы Клодель, остаются малоизвестными и подробности ее жизни. Мы располагаем сведениями о некоторых ярких моментах, можем обнаружить поэтическое осмысление каких-то эпизодов в написанном ее братом, но связующая их нить нередко ускользает. Значительная часть ее переписки утрачена, в том числе письма к отцу и к Родену, где она, как известно, позволяла себе быть совершенно откровенной.

Друзей у нее было мало, и она не особенно откровенничала с ними — признак замкнутости, которая развилась в нелюдимость и завершилась полным расстройством рассудка.

Душевная болезнь — катастрофа, разрушившая ее жизнь, — вплоть до настоящего времени оставалась тайной за семью печатями. Словом, восстановление биографии Камиллы Клодель взывает к детективному расследованию не менее, чем к терпению архивариуса.

Детство и отрочество

1864–1882

Видишь ли, она прекрасна, о, ты и

представить не можешь, как она прекрасна; <…>

Но что в ней всего прекрасней, так это ее волосы;

они рдеют, как золото.

Поль Клодель, “Спящая”

В центре треугольника, вершины которого — Суасон, Реймс и Шато-Тьерри, лежит ничем не примечательная деревушка, никакими архитектурными памятниками не привлекающая внимания целеустремленного туриста; называется она Вильнёв-сюр-Фер. Фер, отстоящий от нее на восемь километров, — довольно большой прозаический город, центр Тарденуа, края пологих долин, пересеченных полями и рощами. Это уже не Иль-де-Франс, а отроги Шампаньского плато, полосуемые дождями и ветрами. В этом-то городе французской глубинки и родилась 8 декабря 1864 года Камилла Розали Клодель — под знаком Стрельца. Если верить астрологам, это знак людей экзальтированных, гордых и мятежных, которых временами — а иногда и бесповоротно — одолевает упадок духа. Тревожный прогноз!

Итак, Камилла Клодель — уроженка Шампани, земли, удивительно богатой писателями, чьи имена звучат как фанфары: Лафонтен, Расин, Александр Дюма; богатой также безымянными ваятелями из Реймса и Труа, изукрасившими своей изящной и благородной скульптурой архитектурные памятники родной провинции. Камилла и Поль Клодель благодаря редкостному соединению традиции и таланта доносят эту эстафету до середины нынешнего столетия.

Отец Камиллы, Луи-Проспер Клодель, был родом из деревни Ла-Бресс, что неподалеку от Жерарме, куда любил приезжать на лето с семьей. Среди его предков числятся фабриканты бумаги и налоговые чиновники. Не будучи особенно богатыми, Клодели, однако, издавна, по-видимому с XVII века, принадлежат к зажиточной буржуазии. Луи-Проспер учился у иезуитов в Страсбуре, но поборника веры из него сделать так и не удалось. Мало того, поговаривали, что он франкмасон. По окончании учебы с отличием он получил место регистратора, потом занимал и другие должности, а в 1860 году был переведен в Фер-ан-Тарденуа. Там 2 февраля 1862 года он женился на Луизе Серво.