Я потянулся. На столике, стеклянная поверхность которого опиралась на винчестеры, были разложены настольные игры. Здорово, когда компания взрослых людей приезжает из стрип-клуба с ящиком виски и расставляет на поле пластиковые фигурки.

Жаль, что вчера все разъехались, в том числе и моя руководительница проектов офиса, она же менеджер по связи с клиентами — Юлия Юрьевна Серебрякова.

Сегодня я должен был заехать на работу и увидеться с ней. Надо бы девочку отпустить, мало ли какие у нее планы? Грустно вздохнул. На всякий случай, конечно, забронировал столик в секретном ресторане, куда обычно ходят лишь олигархи и куда меня тоже иногда пускали благодаря телевизионному прошлому и дружбе с хозяином. В ресторане можно наткнуться на самых разных персон, например, на короля Хуана Карлоса испанского.

Может быть, Юля согласится встретить Новый год со мной? В секретном ресторане тихо, пахнет кожей, камин, и находится он в самом центре Москвы. Правда, боюсь, что тихий праздник представляется девятнадцатилетней девушке смертной скукой.

Я запер дом и пошел по сугробам к калитке. Меня ожидал местный таксист Армен. Уже полтора месяца я передвигался пешком, на электричках и такси. Мои права прочно осели в Долгопрудненском ГАИ. Собственно говоря, поэтому я и жил на даче часть времени. Дача стала своеобразным филиалом офиса. Пару раз ко мне приезжала работать Юля. Мы делили дом строго пополам. Она получала в распоряжение второй этаж, я — первый, чтобы, не дай бог, никаких мыслей и поползновений. Мысли, конечно, были, но если обычной женщине я мог делать комплименты, то здесь ситуация какая-то двусмысленная. Юля — сотрудница.

Моя верная машина, трудяга-«Хендэ», стояла у ворот. В обычные дни я ездил на ней до станции. Единственный на всю деревню милиционер, местный участковый Игорь Иванович Свечкин, которого здесь звали почтальоном Печкиным, ничего против не имел. Когда я переехал сюда, то занес ему ящик коньяка и немножечко гостинцев.

Но сегодня — тридцать первое декабря, могут с утра охотиться заезжие дэпээсники, так что ехать до станции мудрее с Арменом.

Сорок минут — и я на месте.

Мы долго спорили, где открыть офис, и в результате выбрали место сразу за Курским вокзалом, на реконструированном заводе. Для прикола взяли бывшую заводскую цистерну. Забавно, когда кабинеты полукруглые.

Я зашел, открыл дверь в большую комнату. Там всего две сотрудницы — Юля и Света. Мы с Робертом решили сократить расходы и объединили офисы. Он занимался детективными расследованиями слева, я — клиентским обслуживанием — справа. Ждем не дождемся, когда клиенты начнут нас путать.

Сегодня на ресепшене было пусто. Обычно там сидит красивая девочка Светочка. Та самая, которую сотрудники одной страховой фирмы когда-то звали ведьмочкой Стеллочкой. Я с радостью взял ее к себе.

Роберт предложил сделать стойку ресепшена прозрачной. Юля посмотрела так, будто собиралась поджарить яичницу взглядом. Предложение отпало. Само собой.

— Как дела, Юля?

— Нормально, презентацию заканчиваю.

В ней обнаружились незаурядные способности дизайнера. Сейчас над столом девушки висел ее собственный автопортрет в технике витража. Хм, интересно, за вчерашнюю ночь сделала? Молодец девчонка. Кресло у нее шикарное — обтянуто чехлом из шерсти викуньи. Интересно, существует ли в мире хотя бы еще один начинающий менеджер, у которого чехол от «Лоро Пиано»? Зато в мире существуют пожилая дворняга и молодой фокстерьер, владеющие викуньевыми подстилками.

— Привет, Юль, я в суд заеду, потом вернусь, тут рядом в «Что? Где? Когда?» поиграю. Можешь уходить, когда хочешь.

— Спасибо. С Новым годом тебя!

— И тебя.

Я вручил Юле очередной подарок.

— Откроешь под елочкой.

Она подняла его вверх.

— Судя по всему, это не книжка?

— Нет.

— Тогда на тебе подарок. Ты его тоже откроешь ночью под елочкой.

— Юлька, а с кем ты встречаешь Новый год?

— А что?

— Да так, пригласить тебя хотел.

— Знаешь, ты будешь смеяться. Сегодня я решила выйти на работу.

— Ты же и так…

— Нет, я пообещала поработать смену в «Распутье».

— Ты? Зачем?

— По девчонкам скучаю.

— Еще скажи — деньги нужны.

— Они всегда нужны.

— Ты заработала премию.

— Но дело ведь не в деньгах. И потом, Вика заболела, просила подменить. Так что, если хочешь, приходи отмечать Новый год в «Распутье».

— Интересная мысль. Я подумаю.

— Подумай, подумай. Только на приваты не рассчитывай.

— Я и не рассчитываю.

За последний месяц мы несколько раз обедали — иногда часа три подряд, но я ни разу не получил приглашения проводить ее. Юле до нашего офиса — на метро, как и Свете, а мне на электричке. Роберт пригонял на большую свободную стоянку свой великолепный дредноут. Сегодня утром стоянка пустовала — Роберт свалил встречать Новый год в Европу. Мои друзья-сокомандники тоже встретят Новый год в другой стране — вечером они уезжают в Белград. Меня приглашали, но я отказался. Не хотелось. Да и надежда встретить праздник с Юлей не уходила.

— Окей, друг мой, я побежал.

Судебное заседание уже началось. Я был спокоен — адвокат свой, не Лажечников, тот если за дела, в которых нельзя если не выиграть, так хоть имя заработать, не берется, как может, интерес соблюдет. Да и решение приготовлено заранее.

«Принимая во внимание, что свидетеля Ефимова невозможно доставить в суд в связи с нахождением свидетеля Ефимова в СИЗО, суд постановил рассмотреть показания свидетеля Ефимова, данные на заседании мирового суда. Суд не видит оснований не доверять показаниям сотрудника ГАИ».

Ну да, тот факт, что сейчас он сидит в СИЗО с большим букетом статей, — это, конечно, не основание. Настроение неплохое, поэтому возьму постановление и повешу в рамочку.

Я улыбнулся и поздравил адвоката и судью с Новым годом, чего судья, кажется, не ожидала, и поехал.

Сегодня последняя игра сезона. Она удалась. Первый тур, второй, третий. После мы шли с отрывом в три очка. Отлично. Еще двенадцать вопросов — и ключик наш. Редкий день. К двенадцатому вопросу последнего тура мы взяли одиннадцать. Это, собственно, позволяло расслабиться. Но уходить нельзя до последней секунды — надо уметь выигрывать.

Последний вопрос: «По мнению Стивенсона, жизнь отличается от обеда. А чем?»

Чем же жизнь отличается от обеда? Порядок блюд. Что у нас в конце? Сыр, мороженое? Одним словом, сладкое.

— Итак, пиши, — сказал я Максу. — Во время обеда сладкое — в конце, а в жизни — ровно наоборот.

Я смотрю на нашу команду — возраст у всех средний, все нормальные, образованные люди — и неплохо устроились в обществе.

Сашенька Высоцкий горд тем, что спас меня от верной гибели, сияет, как начищенный пятак. Пьянку трехдневной давности он провел в кабинете среди книжек. Еще часа четыре беседовал с Юлей, о чем — оба не признаются. Однако на лице Саши иногда возникает блаженная улыбка. И он ею увлекся? Я привык считать, что он не обращает внимания ни на мужчин, ни на женщин. Ему интереснее книги. Но вдруг…

Мы получили свой заслуженный кубок и медаль. Команда пожала мне руку и еще раз предложила слетать в Белград.

— Я только что смотрел в интернете, билеты есть, — крикнул Макс.

— Да нет, спасибо.

«У меня есть планы на вечер», — подумал я. — Пойду в «Распутье».

Команда уехала в аэропорт. А я зашел в ближайшую «Шоколадницу» погреться чем-нибудь типа облепихового чая.

Пока замученная предновогодней суетой официантка несла мне заказанный чай, я медленно осматривал заведение. Я же теперь почти сыщик. За столиком в глубине зала сидел фотограф Дима. Он тоже играл не первый день и довольно неплохо, хотя фотографировать у него получалось лучше. Сейчас Дима не обращал на меня внимания. Он увлеченно целовался с высокой блондинкой. Золотые волосы, заплетенные в хвост, мешали разглядеть ее лицо. И не надо. Эти джинсы и свитер я уже видел сегодня утром в офисе.