Кривая ухмылка портила его красивое лицо. Джонатан никогда не задумывался, но наверное его отец был моложе Дэвида. По крайней мере, папа был его первым собственным омегой и до самой своей смерти оставался единственным. Когда самого Джона отдали этому альфе, тот частенько называл его именем папы – Джереми, особенно во время секса.

У него было много времени, чтобы подумать, пока он связанным валялся на дне фургона, в который его затолкал отец после произнесённых с издёвкой слов: «Ну, здравствуй, мой блудный сын».

В тёмно-зелёном фургоне, помимо отца – Эйзела - были и другие альфы из общины. Группа охотников, которых его папа Джереми называл «загонщики». Это они всегда находили их, как бы далеко они с папой не забрались, и наверняка они же убили геологов и сожгли их базу.

В общине Джон видел их редко, в основном потому что Эйзел не позволял ему свободно передвигаться по деревне и часто запирал в доме или держал в сарае на цепи, «в воспитательных целях», как он говорил.

Джонатан лежал, не шевелясь, слёз не было, мысли отчего-то текли спокойно, даже вяло. Разум отказывался воспринимать это как реальность, уж слишком всё напоминало его многочисленные кошмары.

Когда отец схватил его, юноша даже не успел позвать Дэвида, просто не смог, язык словно отнялся, полностью отказываясь повиноваться.

- Эйз, почему бы не завязать ему глаза? Мне не нравится, как он смотрит на нас, - подал голос один из альф.

- Почему бы вообще не выколоть ему глаза? Зачем они ему? Так же как и ноги. Важна только дырка. Давно надо было всё это сделать...- злобно прорычал другой, взъерошенный и дёрганный, со злобным взглядом серовато-карих глаз.

- Заткни пасть! - рявкнул на него Эйзел и за шкирку притянул омегу ближе к своим ногам. - Он мой, и мне решать, что с ним делать.

- Но правда, Эйз, если бы ты вовремя перебил ему ноги, нам бы не пришлось сейчас отвлекаться от дел, чтобы возиться с ним. Заказ-то не полностью выполнен и деньжата мы ещё свои не получили, - снова обратился к нему первый. Его Джон знал немного, он часто бывал в их доме, Баз, кажется.

- Тебя никто не просит с ним возиться, но он вернётся с нами, - сквозь зубы процедил Эйзел. - Никто не может покинуть общину, ты ведь помнишь, так, Джонни? - обратился он уже к омеге у своих ног и потянул того за волосы, заставляя смотреть на себя. - Ничего, я дам тебе возможность заслужить прощение. Только вот ублюдка своего здесь оставишь, мне чужого не надо, - неприятно рассмеялся он.

Джонатан внутренне сжался, кажется, даже малыш услышал эти слова и испугался. Страх наконец-то пробился сквозь плотную завесу шока. Юношу затрясло. В происходящее невозможно было поверить, так же, как когда-то, вечность назад, он не мог поверить в искреннюю заботу Дэвида.

Эйзел впился в него взглядом своих водянисто-серых неприятно-колючих глаз, его губы кривились в усмешке. Он провёл ладонью по щеке парнишки, наслаждаясь его дрожью и страхом, впитывая их сквозь кончики пальцев.

- Ты мой, - тихо произнёс Эйз, склонившись к самому лицу Джона, - Тебе давно надо было это понять. Я никогда тебя не отпущу. Даже если бы ты сбежал от меня на другой конец света, я всё равно нашёл бы тебя. Мой мальчик, мой омега.

Айзек, забыв об обеденном перерыве, торчал в офисе. Рука устала ставить подписи под документами, он будто раздал пару тысяч автографов. После праздников его график сбился и работы прибавилось. Помимо собственных обязанностей, он занимался и делом Джонатана, которое, при удачном стечении обстоятельств, сулило ему долгожданное повышение, а уж такого шанса он никак не мог упустить.

Отдав документы секретарю, он достал из стола пакет, который ему доставили сегодня утром. Старые знакомые из полиции передали ему занятные фотографии и новую интересную информацию. Он так углубился в изучение этого материала, что когда раздался телефонный звонок, вздрогнул от неожиданности.

- Дэйв, ну надо же...- но ему не дали договорить.

- Айзек, они забрали его, забрали моего мальчика! - прозвучал на том конце до крайности взволнованный, срывающийся голос. - Айзек, помоги! Я не знаю... не знаю, к кому ещё обратиться!

- Так, притормози! Что случилось? Что-то с Джонатаном? - Айк нахмурился, он вертел в руках фотографию, по поводу которой сам хотел звонить Дэвиду. Неужели он опоздал?

- Джона увезли, а я даже ничего не смог сделать, никак не смог ему помочь, - хрипло и глухо произнёс мужчина.

- Кто увёз? Куда?! - Айзек вскочил на ноги.

- Да откуда мне знать?!! - вскричал Дэвид. - Я оставил его всего на пару минут во дворе нашего дома, у машины, пошёл за вещами, а когда спускался увидел, что какой-то мужик заталкивает его в зелёный фургон. Они сразу тронулись с места, когда я подбежал к своему автомобилю, их уже и след простыл! О, Боже, как я мог оставить его одного? Как я мог?.. Это я виноват, Айк, только я...

- Так, спокойно! Главное сейчас не делать глупостей и всё как следует обдумать, - Айзек взъерошил свои идеально подстриженные светлые волосы.

- Некогда обдумывать! Нет времени, понимаешь! Мы в клинику собирались, он может родить в любой момент!

- Хватит на меня орать, Дэйв! Где ты сейчас?

- Еду... Чёрт!..

- Где ты там едешь? Куда?

- К тебе, куда ещё, - процедил Дэвид, чуть спокойнее.

- Хорошо, всё правильно. Я жду, - и он отключился.

Айзек походил по кабинету, потирая виски, потом вновь взялся за телефон и набрал старого приятеля, детектива.

- Калеб... Да, я. Похоже эти «охотнички» сами себя обнаружили. Группа Эйзела в городе, как ты и предполагал. Проверь тот небольшой аэродром на окраине, о котором мы говорили. Я хочу знать, на чём они сюда прилетели. И я заеду к вам через час-полтора, есть срочное дело, потребуются твои ребята. ... Да, оно всё связано. ... Хорошо, спасибо, - он отложил трубку и достал из запертого ящика стола кобуру и две обоймы. Зарядил, взвесил в руке, прицелился. Давно же он не держал в руках старого друга, но предчувствие говорило о том, что сегодня он ему понадобится. Накинув пиджак, Айзек пошёл к лифтам, чтобы встретить Дэвида.

В здании, куда его притащили было холодно и пусто. Кажется, недостроенный заброшенный паркинг, обшарпанный бетонный скелет где-то на окраине города. Джонатан успел мельком глянуть по сторонам, когда его вытащили из фургона. С ним остались три альфы, включая отца, остальные уехали, завершать какое-то дело, насколько он понял из их разговора. Но для него самого это не имело значения. С него хватило бы и одного Эйзела, если он решит его бить. Джон прекрасно помнил его тяжёлую руку, его ботинки, с металлическими набойками, синяки от которых не сходили месяцами.