- Весь этот огромный дом ваш?! - ахнул омега, оказавшись внутри. - Да он же почти такой же большой, как тот, в котором у вас квартира.

- Нет, ты преувеличиваешь, вовсе не такой. В любом случае, жить здесь в одиночестве просто невыносимо, поэтому я и перебрался в город, - «Звучит вполне правдоподобно», - подумал мужчина. - Этот дом несколько поколений принадлежал моей семье. Раньше она была довольно большой, а теперь вот остался только я.

- О-о, - протянул парнишка, то ли так реагируя на реплику альфы, то ли слушая своё эхо.

В доме они пробыли недолго, даже всех комнат не обошли, Дэвид просто не смог. Поднявшись на второй этаж и увидев двери в свою спальню и детскую, он понял, что его трясёт так сильно, будто он снова оказался на грани приступа, которые не беспокоили его уже очень давно, поэтому, он поспешил уйти оттуда поскорее.

Очень хотелось повидаться с Мэтти и взглянуть на его младшенького сынишку, но они сильно задерживались и, отужинав с приехавшим с работы Айзеком и их с Итом сыновьями, Дэвид засобирался домой. Тем более, что Джон уже совсем клевал носом.

Договорившись встретиться уже в новом году, Дэвид передал подарки для Ната и его семьи и, поздравив своих друзей с наступающим, поехал обратно в город.

Дорога была длинной и мальчик, пригревшись, задремал. Стоя в вечерних пробках, Дэвид любовался его спокойным лицом, приоткрытыми, чуть влажными губами, подрагивающими рыжеватыми ресницами, впервые отмечая для себя, какой тот красивый, может не в общепринятом смысле, но безумно милый, совершенно очаровательный и нежный.

- Джонатан, проснись, мы приехали, - тихо произнёс мужчина, убирая за ухо упавшую на лицо юноши прядку тёмно-медовых волос.

Парнишка завозился, стал забавно тереть заспанные глазки кулачками. Губы его припухли со сна, щёки алели, и Дэвид, невольно залюбовавшись им, вдруг потянулся вперёд и коснулся мягким поцелуем. Он быстро отстранился, сам шокированный и смущённый своим поступком, но к своему удивлению, не увидел на лице Джона страха или отвращения. Юноша только отчаянно покраснел по самые кончики ушей и спрятал глаза.

Они не говорили об этом, просто разошлись по своим комнатам, пожелав друг другу доброй ночи, будто и не случилось ничего, но в мыслях своих возвращались к этому снова и снова.

-15-

Наступил тот самый день, когда весь город готовился отмечать смену года. Дэвид запасся всем необходимым заранее и теперь им оставалось только подготовить к празднику дом.

Джонатан смотрел снизу вверх на седого мужчину, которому помогал развешивать нити маленьких разноцветных лампочек, и не узнавал. За эту неделю, что омега прожил у него, вообще много чего произошло и многое изменилось. Юноша и поверить не мог, что прошло совсем немного времени, ему самому казалось, что минул как минимум год.

Альфа преобразился, часто улыбался, даже шутил, стал лучше ухаживать за собой, отчего выглядел теперь моложе. Они много разговаривали и для Джона в доме больше не осталось ни одной запертой двери, потому что кабинет Дэвида был для него постоянно открыт. Он узнал, что мужчина пишет книги и оказалось, что одна из полок в библиотеке занята его произведениями. Джонатан с огромным интересом взялся за их чтение, дело шло не слишком быстро, сказывалось длительное отсутствие практики, но папины уроки всё же не прошли даром, и он с удовольствием окунулся в придуманный альфой мир.

Первые дни совершенно не верилось в то, что с ним происходит, но получив на руки документы, парень вдруг осознал, что это всё по-настоящему. Дэвид оставался всё таким же мягким, добрым, предельно внимательным, заботился о нём, ничего не требуя взамен, и получая от этого какое-то своё, особенное удовольствие.

Когда они были в гостях в доме Айзека, больше всего Джонатана поразило то, что Итан сказал ему: «Добро пожаловать в семью». Эти слова глубоко запали в его душу и он неоднократно прокручивал их в голове, чувствуя, как внутри разливается тепло и от этого хочется улыбаться.

Он не думал, что когда-нибудь в мире найдётся место, где ему будет так хорошо, даже не смел мечтать об этом.

А вчера Дэвид поцеловал его, и в этом не было грязи, только всё та же забота и тепло. Он думал, что мужчина захочет продолжить дома, но тот опять ничего не сделал, а следующее утро было совершенно обычным, будто ничего и не произошло. Может быть стоило просто забыть об этом, но Джон уже не мог. Впервые не испытав отвращения от подобного прикосновения к себе, он понял, что ему хотелось бы испытать это снова, а ещё очень хотелось, чтобы альфа обнимал его чаще. Ради этих объятий он уже два раза схитрил, притворяясь ночью, что ему снятся кошмары. Дэвид всегда быстро приходил, когда слышал, как он стонет во сне, садился на постель и крепко прижимал его к себе. В такие моменты юноша чувствовал себя особенно хорошо. Он клал щёку на широкое плечо, вдыхал запах альфы и всеми силами старался не заснуть слишком быстро, чтобы ощущать это подольше. В руках мужчины было так спокойно, будто ничего плохого никогда и не было в его жизни и уж точно никогда не будет. За свой обман было безумно стыдно, но он того стоил.

Джонатан вызвался помочь с уборкой, пока мужчина будет готовить. Вообще, как выяснилось, раз в неделю к Дэвиду приходил уборщик, но в праздничные дни у того тоже были выходные.

Мужчина строго-настрого запретил юноше поднимать что-либо тяжёлое, забираться на табуретки, чтобы достать повыше, или, наоборот, нагибаться слишком сильно и ещё много чего, а сам отправился на кухню, заниматься их праздничным ужином. Готовил альфа просто потрясающе, хотя, возможно так казалось, потому что раньше Джон и не ел нормальной пищи, в любом случае, он всегда сметал всё до последней крошки и никогда не был против добавки.

Парнишка самозабвенно стирал пыль с полок в библиотеке и кожаных переплётов. Дэвид сказал ему не усердствовать там особо, но Джонатан очень любил эту комнату, ему просто нравилось находиться здесь, поэтому он всё делал не спеша.

Дойдя до полки, на которой стояла фотография семьи альфы, парень задержал на ней взгляд, а потом взял небольшую рамку в руки.

Он аккуратно стёр с неё пыль и вновь стал всматриваться в запечатлённые на ней лица. Мужчина так и не рассказывал, что случилось с его семьёй, но судя по всему, это было что-то очень и очень плохое, о чём ему было невыносимо вспоминать. Джон никогда не спрашивал, считал, что не имеет на это права, но всё же ему хотелось узнать, потому что неведение рождало в нём смутное беспокойство.

Он долго смотрел на неё и размышлял, что же могло произойти, и не заметил, как Дэвид оказался прямо за его спиной и вдруг забрал рамку из его рук.

Мальчик испуганно отшатнулся, больше от неожиданности, потому что уже уяснил для себя, что этот альфа не из тех, кто любит распускать руки.

Мужчина несколько минут неотрывно смотрел на фотографию странным взглядом, в котором сквозила некоторая обречённость и боль, а потом заговорил.