Я был очень удивлен просящим тоном Маргарет и каким-то детским испугом в ее глазах и поэтому не сразу сообразил, что речь идет о слепой эльфийке.

– …когда поднялась наверх, увидела вас и Леку и по…

Маргарет осеклась на полуслове. Ни я, ни она не заметили, как Фосс очутился рядом. Служанка испуганно захлопала ресницами и поспешила из зала. Я подумал, что, будь с Фоссом хозяин гостиницы, она упала бы в обморок.

– Ты видел слепую эльфику?

– Кто она такая? И откуда здесь перворожденная?

Оливер задумчиво посмотрел в окно. Его взгляд был устремлен явно не во двор.

– Кампо и я родом из Зеленых Кантонов, – заговорил Фосс после непродолжительной паузы. – Деревню, где я вырос, не найти ни на одной карте. Вокруг только леса с волчьими тропами. Судьба в этой глуши одна – рубить лес да сплавлять его вниз по реке до ближайшего городка. И нищета! Поэтому я едва дождался семнадцатой зимы и каждое утро выглядывал в окно родительского дома с одной-единственной надеждой: когда же появится вербовщик?! Наконец этот день пришел, и я записался в вольную дружину. «Красный трилистник» на девятнадцать лет стал мне семьей. Этот знак вышит на нашем знамени.

Эмблема дружины ни о чем мне не говорила, но это не важно. Зато все знают, что ни одна дружина из Кантонов не запятнала свою честь, и лучших пикинеров, чем эти наемники, в мире не существовало. Это правда.

– Там я познакомился с Кампо. Поначалу мы чуть на ножах не подрались, ведь Кампо родом из соседней деревни. – Фосс задумчиво почесал подбородок. – Косились мы друг на друга недолго, до первой заварухи. После Боденского сражения побратались и так уже дружим больше двух десятков лет. Знаешь, это годы сплошных войн, но я часто и с теплом вспоминаю то время. Мы были молоды и веселы.

Оливер снова ненадолго задумался.

– Однажды мы поняли, что пора на покой, и покинули дружину. Кампо решил открыть трактир где-нибудь в спокойном местечке. Деньги у него имелись, он всегда слыл прижимистым. А я ввязался в одну авантюру, которая оставила меня совершенно без гроша. Помаялся какое-то время и принял монашеский сан. Ненадолго. – Оливер искренне рассмеялся. – Да, это было ошибкой, монах из меня вышел никудышний. Как-то зимней ночью я взял на душу еще один грех. Снял рясу и перемахнул через монастырскую стену. Снова стал солдатом удачи, только теперь у меня были лишь собственный клинок и две серебряные монеты. Но на сей раз мне повезло. Очень скоро я встретил Хозяина, кому служу и поныне.

Что и мне пророчишь! Однако вслух я произнес иное:

– Ты ни словом не обмолвился о слепой эльфийке.

– Перворожденная случайно попала к Кампо, – ответил Фосс. – Дела у него тогда шли скверно. Заведение больше походило на чуть облагороженный сарай и располагалось у той деревни, где мы вчера свернули в лес. Кампо рассказывал, что Лека постучалась в дверь поздно ночью, она дрожала от холода и едва держалась на ногах. Никто до сих пор не знает, откуда она явилась в здешние края. Кампо не прогнал ее, и его великодушие было вознаграждено. У Леки есть Дар. На сто шагов рядом с ней никто не в силах колдовать, ее способности словно гасят все другие. И еще. Она чувствует, если кто-то рядом пытается что-нибудь подсмотреть, подслушать или украсть. Особенно при помощи магии. Кампо, не будь дураком, смекнул, что это сулит, и деньги потекли к нему рекой. Теперь в его трактире ведутся важные переговоры и назначаются тайные встречи, но ни один самый искусный шпион никогда не скажет, что происходило в стенах «Гуся и окорока». Сейчас эльфийка – собственность Кампо. Правда, он не заставляет ее носить ошейник; здесь, в трактире, это не возбраняется.

Признаюсь, так и чесалось проверить сказанное Фоссом на деле.

– Даже не думай, вор, – резко произнес Оливер. – Здесь это бес-по-лез-но. Ты не сможешь услышать шепот за стеной или увидеть монету в кромешной темноте.

Мне очень не понравились эти слова.

– …а равно прокрасться без единого звука, раствориться в темноте или справиться с магическим замком.

Да, мне определенно не нравилось сказанное. Слишком немногие знали, какой именно магией обладает Николас Гард, и почти все они умерли много лет назад за много лиг от Арнии.

– У тебя напряженный вид, – произнес Фосс.

– Есть от чего напрячься, – процедил я.

– Не спорю. – Фосс заговорил тише, как будто решил успокоить меня. – Мало кто любит, когда раскрываются его самые сокровенные тайны, и, когда такое происходит, понимаешь, что человек, сидящий напротив, далеко не случайно появился в твоей жизни.

Я исподлобья смотрел на бывшего наемника, ожидая, что еще он скажет.

– Говорю я не о себе, – продолжал Оливер. – Говорю о нашем Хозяине. Он долго следил за тобой.

– Хочешь сказать, о твоем Хозяине.

– Нет, о нашем Хозяине. Ведь если ночная крыса взялась за заказ, она доведет его до конца. Даже ценой своей шкуры! И лучше, если ночная крыса обязана тебе жизнью, а это наш случай. Так ведь, Гард, последний из ночных крыс?

Это уже слишком! Никто, кроме мертвецов, не знал, что последняя ночная крыса еще бродит под луной.

– Кто наниматель?!

– Всему свое время.

Фосс долго и внимательно вглядывался в мое лицо, а мне было не до него. Казалось, Оливера послал сам дьявол. Я почти поверил в это.

– Платит он весьма и весьма щедро, – произнес Фосс и изменившимся вдруг тоном добавил: – Пойдем, выберешь себе новую лошадь, сэр Христофер.

Мышастый неторопливо ступал по дороге, ведущей к гостинице мастера Кампо. В сумерках очертания деревьев выглядели размытыми. В эту осеннюю пору темнело быстро, а холодало еще быстрей. Пришпорив жеребца, я зябко повел плечами и посетовал на собственное легкомысленное желание с утра захватить с собой только легкий плащ.

За неделю, проведенную в трактире, я отоспался и отъелся как никогда. Дни выдались блаженные, почти райские. Почти, потому что угнетала неизвестность.

После памятной беседы в первый день Фосс не заговаривал о чем-либо серьезном, а если я начинал спрашивать, он или отмахивался, или находил новую тему для разговора. Оливера, кстати, не было в трактире уже два дня. Я же по совету хозяина таверны провел их в заведении матушки Соли. Нахваленные Кампо дамы свое дело знали, они и впрямь приехали из Лерпо.

Я тосковал по этому городу, в котором нашел новую семью. Старик сделал из меня едва ли не принца и самого заветного жениха купеческой столицы Большого Орнора. Но главное, он передал мне секреты ремесла и развил во мне пять тлеющих огоньков магии. Старик говорил, что я вор от рождения, во мне Звезда Харуза: пять воровских Даров.

Скучал ли я по Старику? Конечно! Я любил его. Главарь ночных крыс был легендой, большинство даже считало его вымышленной личностью, а он жил себе да посмеивался в ус. Лишь когда кто-то переходил дорогу его клану, Старик напоминал о себе. С ночными крысами предпочитали не связываться и многочисленные купеческие гильдии, и дожи города, и отбросы городского дна, которым сливали самую грязную и трудную работу особого толка. Пока не появился он… Кровь и песок! Прочь воспоминания!..

Обычно, когда в память врывались события того дня, что убил почти всех нас, я срывал знатный куш, и карета уносила последнего из ночных крыс подальше от теней прошлого.

Но не сейчас. Я обязан жизнью кому-то неизвестному и должен отработать долг. Бог воров Харуз, или демон, как называли его церковники, не простит, если я не заплачу по долгу крови. Однажды я нарушил клятву, и ночных крыс стерли в прах, как будто их и не было, да и прежнего Николаса Гарда не стало…

Огни гостиницы появились, как всегда, неожиданно.

Во дворе освещенного фонарями трактира переминалась с ноги на ногу немолодая женщина в поношенном платье, такие обычно носят фермерские жены. У ног женщины стояла большая корзина, доверху наполненная яблоками. Крестьянка робко пыталась обратить на себя внимание, но сновавшая туда-сюда прислуга Кампо совершенно не замечала ее.