-А я и спорить с тобою не буду,- ответил Сапега,- Может, ты и прав.
-Скажи, Евстафий, почему твой отец живет в России, а не в Польше? -поинтересовался Нильс Болей.
-Отчего же? Отец живет по-прежнему в Варшаве. В Ружаны он выезжает по традиции, на Святого Сильвестра...На новый год то есть. Русские не препятствуют, чтят родовую и частную собственность. Да и потом, что бы русским не пускать князя Сапегу, ежели он сделал немало для установления относительно добрососедских отношений? Они и Дмовского запросто пускают.
-Президента Дмовского?- уточнил Болей.
-Бывшего президента. Но по-прежнему остающегося Президентом. Может быть, ты и его в Ружанах увидишь. Хотя...,вряд ли...
-Твой отец и президент Дмовский - друзья?- недоверчивым тоном спросил Болей.
-Что ты?! Политические оппоненты и оголтелые спорщики! Но Святого Сильвестра старались всегда отмечать совместным пиршеством. По традиции.
17 января 1934 года.
Россия.
Брест-Литовск - Ружаны.
На привокзальной площади Брест-Литовска Сапегу и его спутника уже встречали - личный шофер старого князя, бывшего министра иностранных дел Польши, Анджей Ласковский.
Перекусывать на вокзале, в ресторане, не стали, сразу отправились в путь. Немного покрутившись по Брест-Литовску, Ласковский вывел сильно исцарапанный, но огромный 'Аустро-Даймлер' на сильно побитое, полузаснеженное Кобринское шоссе и погнал, что было духу. За полтора часа машина проскочила через Кобрин и Пружаны. За Пружанами Ласковский повел машину не торопясь - Болею хотелось рассмотреть дорогу. И наконец, 'Аустро-Даймлер' оказался перед Ружанами.
Проезжая через Ружаны, хочется непременно остановиться в нем хотя бы на пару часов. Он расположен на пересечении протяженных дорог, соединяющих Беловежскую пущу с Минском, Гродненщину с Полесьем, и от долгого пути хочется немного пройтись, размять онемевшие ноги. Здесь захватывает ощущение непонятной тишины с едва различимыми звуками какой-то далекой мелодии. Может, это оттого, что все пути к Ружанам ведут через глухие леса, простирающиеся до самой Беловежской пущи, и при въезде в городок еще держится в сознании сумрак лесной дороги? Или оттого, что расположены Ружаны вдали от больших городов и путника удивляет, что раньше он ничего не слыхал об этой местности с таким красивым названием? А может, все это исходит от самого городка, от его расположения в долине, окруженной холмами, от зелени садов, устилающих ее, от крыш маленьких домиков, мелькающих среди деревьев, от белизны массивных стен старинных построек, пробивающихся, как седина веков, среди свежей зелени улиц и скверов, или от той вон горы, что обращена к поселку своей темной стороной и видна со всех его уголков, от грандиозных руин какой-то древней постройки, широко раскинувшей свои надломленные крылья на вершине этой горы и упирающейся в небо обломками старых стен?
Однако не стоит гадать.
Большой Российский Топонимический Словарь относит происхождение названия 'Ружаны' к довольно прозаическому слову 'рог', то есть угол. С таким определением, хотя и научным, вряд ли согласятся жители городка. По их мнению, название 'Ружаны' прямо восходит к белорусскому слову 'ружа' - роза и как нельзя лучше соответствует облику городка. Первое, что бросается в глаза, это цветочное убранство главной улицы. Не изобилие, не пышность, а именно убранство. Вначале - центральный сквер на площади с аккуратными дорожками и цветниками, затем - улица, и опять цветники и целые композиции из цветов, камней и экзотических деревьев у административных зданий и городской гимназии. Многие старинные постройки Ружан уже покрылись растительностью и вроде тоже претендуют на незыблемость.
На центральной площади возвышаются два древних храма, между ними низкими белыми массивами разместились старые каменицы. В стороне от главной улицы, с горы на нас неотступно смотрят развалины старого замка. С противоположного холма, из-за густых кладбищенских деревьев, выглядывает колонный портик небольшой каплицы. Старые здания как бы перекликаются между собой, как бы вспоминают о чем-то большом и значительном.
Немного покружили по ружанским околицам, о которых Болей так же хотел разузнать. Ружаны были известны на всю округу рестораном, принадлежавшем многие поколения некоей раввинской семье. Въезжая в Ружаны, князь Сапега предложил посетить этот гастрономический храм.
У ресторана машина остановилась. Ласковский настороженно поглядывал по сторонам- улица была практически пустынна, если не считать двух здоровенных мужчин в явно городского покроя одежде, стоявших в несколько напряженных позах возле огромного черного "Паккарда". Руки они держали в карманах и на старую потрепанную машину посмотрели с отчетливо видимым на лицах удовольствием. Ласковский приветливо помахал им рукой, мужчины махнули в ответ
-Похоже сам князь пожаловал нынче в гости в Ружаны,- пробурчал Ласковский,- Видать, Эльжбета и впрямь заболела.
-Эльжбета- это бессменная повариха отца.- шепнул Сапега Нильсу, и обратился к Ласковскому,- Анджей, так это сам отец сидит в раввинском ресторане?
Эльжбета заболела.- серьезным тоном сказал шофер и добавил грубо: И значит, жрать в доме нечего, а готовить некому.
- Идем же скорее, Нильс!- весело воскликнул Сапега и подтолкнул Болея в бок,- Познакомлю тебя с отцом. Эх, жаль не на Святого Сильвестра мы приехали! Ты бы увидел, как паны пируют...Правда, пиры год от года становятся все скромнее- возраст у отца не тот, не до излишеств уже...Но Святого Сильвестра старается всегда отмечать преизрядным пиршеством. По традиции.
-Традиция чревоугодия?- съязвил Нильс Болей.
-Особые традиции связаны у нас, поляков, с праздничным столом. В Новый год (как и в Рождество) польские хозяйки готовят двенадцать разных блюд, выказывая почтение двенадцати апостолам и двенадцати месяцам в году. Если же затронуть тему семейного праздника, то главное блюдо на новогоднем столе - карп, приготовленный по особому рецепту. Хозяин дома, он же глава семьи, съедает голову рыбы, что считается особым уважением и почётом. Еще, как правило, подается бигос - первостепенное блюдо праздника.
-Бигос? Что это такое?- спросил Болей.
-Это тушеная капуста с мясом. Еще популярен борщ с пампушками, флячки - это фаршированные коровьи желудки, холодец, рыба, вареники с капустой, картофелем, шкварками.
-Все, Евстан.- твердо сказал Болей, -Ты меня убедил- я очень хочу есть.
...Дверь ресторана отворил и вышел уважаемый старый еврей и, узнав молодого князя заявил, что это не тот вход и указал дорогу к верному входу (первая улица налево, третий дом слева, там прошу громко постучать).
-Это тоже традиция?- поинтересовался Болей у Сапеги на английском.- Почему ресторан находится за двором с утками, курами и индюками?
- Я прошу господ пройтись по настоящему ресторану и увидеть клиентуру с которой мы живем.- неожиданно ответил Болею старый еврей на английском, в котором Нильс с удивлением уловил оксфордские нотки,- Прежде всего это русские чиновники местной администрации, какие-то сапоги, я знаю, что господа назвали бы их сбродом. Напиваются и орут, проклиная нас, а о кухне знают столько же, сколько кони или ослы. Они не знают ничего ни о Мицкевиче, ни о Гражине, ни о настоящем литовском холоднике, который нужно молча быстро есть. Прошу господа, должен ли я объяснять этим людям из нижнего ресторана, что такое "un fillet mignon" или "sauce Bearnaise", о чем они ничего не знают и никогда не слышали. Они едят зразы с кашей, бульон с ушками, пироги с капустой или с мясом, и мы во всем этом специалисты, а значить мы даем им хорошую еду. Стекаются сюда со всей округи и я с того живу. Сюда, мимо уток, кур и по лестнице, они не пойдут, потому что это обижает их достоинство, и к тому же зачем? Во-первых, слишком дорого, а во-вторых, какие-то витиеватые и не известные кушанья. Я сейчас господ так накормлю, что как мне кажется, господам понравится.
