- Ты забылся, твое дело сидеть и молчать, пока я тебе не скажу, что можно говорить, – я почувствовал, как его когти проткнули мою кожу, и могу поклясться, до крови.

- А на то, чтобы дышать, у тебя разрешения спросить не надо? – выплевываю, всеми силами стараясь не кривить лицо от боли.

- Если скажу, будешь и это спрашивать! Ублюдок! Завтра же пойдешь к нему в офис. Не знаю, что ты там ему и как будешь объяснять и оправдываться, но если он перестанет финансировать мою выставку – тебе не жить! – он сейчас так зол, что даже крылышки носа раздуваются. Глаза настолько черны, что затопили радужку. Он страшен в своем гневе, и я, наверное, должен бояться его такого, потому что знаю, что он способен на все, но я не боюсь. Я наслаждаюсь. Для меня его злость – как бальзам. А ощущение того, что это я его довел до такого состояния, придает еще большую сладость моему внутреннему экстазу.

- А если не пойду, то что? – нагло усмехаясь, спрашиваю я, пытаясь отобрать у него наконец свою руку.

- Я продам тебя на органы, и это покроет мои убытки, – без намека на улыбку отвечает Билл. Сглатываю. От его серьезного тона даже внутри все заледенело.

- Не раньше, чем я собью с тебя спесь, детка! – вырываю свою руку, оглядывая повреждения. Четыре красных полумесяца, до крови выдавленные на коже моей руки. Хм, фигня. Оно того стоило.

Он уже третий день меня не замечал. Игнорировал так, словно я был пустым местом. И этот факт, казалось бы, должен был меня радовать, но он угнетал. Если я к нему обращался, он отвечал односложно. В галерее даже не просил помогать, общаясь только с рабочими и устроителями выставки. До ее открытия оставалось два дня, а работы было еще выше крыши.

Странно, но мне очень хотелось помочь, быть полезным сейчас. Я чувствовал себя не в своей тарелке, видя, как все бегают, суетятся, а я слоняюсь без дела.

Билл сидел в кабинете, изучая каталог работ в компьютере. Поглубже вдохнув, я тихо вошел.

- Билл, – неуверенным голосом позвал его я, но он проигнорировал меня.

- Билл, давай я помогу… – сделал я вторую попытку.

- Ты уже помог, – отрезал он, не отрывая взгляда от монитора. Я скривился, как от боли, стало удивительно неприятно от его холодности. Но что я мог сказать – извини, но я не жалею, ведь я считаю это вполне безобидной расплатой по сравнению с тем, как он обошелся со мной. Пообещать, что больше так не буду? Так опять же, я уверен, что буду и еще как буду. Потому что, зная его характер, я уверен, мне еще не раз придется отстаивать себя.

Я стоял, как дурак, не зная, что сказать ему, а он все пялился и пялился в компьютер, вызывая во мне какую-то странную злость своим поведением.

- Если я здесь не нужен, может, я тогда вообще пойду? – с вызовом выпалил я.

- Делай, что хочешь, – все тем же безразличным тоном сказал Билл.

- Да? А может, мне вообще собрать вещи и уехать в Гамбург? – я не понимал себя. Не понимал, почему так злился. Не понимал, почему меня так бесило его равнодушие.

Он не ответил на мой вопрос, а я все стоял и ждал ответа. Я весь сжался от внутреннего напряжения. Если бы меня в этот самый момент спросили о том, чего я хотел добиться, я, наверное, не смог бы дать логичного ответа. В первую очередь потому, что сам этого не понимал, а вернее, даже не хотел понимать.

- Билл, мать твою! – заорал я так, что казалось, задрожали стены.

Он медленно поднялся и так же плавно подошел ко мне.

- Слушай ты, помощник, из-за твоей гребаной выходки Деймон отказывается вкладывать деньги в мою выставку и сказал, что возобновит финансирование только, если я с ним пересплю! – Билл шипел, шипел, как настоящая змея. Он еще никогда не казался мне таким опасным, как сейчас, но еще никогда мне так не хотелось быть с ним рядом. Эти чувства пугали меня. Пугали до дрожи и заставляли говорить гадости, чтобы доказать ему, и в первую очередь себе самому, что все эти новые эмоции, не что иное, как бред.

- Ну, так переспи, чего тебе стоит, – нагло ухмыльнувшись, сказал я. В следующую секунду я уже лежал на полу, схватившись за разбитую губу. Он так молниеносно врезал мне, что я даже не сразу понял, что произошло, но удар был такой силы, что сбил меня с ног.

- С*ка! – похрипел я, вставая с пола и бросаясь на него. Мой удар пришелся в живот, и гадюку резко согнуло пополам, но меня обуяла такая злость, что этого показалось явно недостаточно, и я двинул ему кулаком в бок. Он сдавлено охнул. Ослепленный каким-то животным запалом, я замахнулся вновь, но удар не достиг цели. Билл, резко выпрямившись, со всей дури зарядил мне коленкой в пах. От дикой боли потемнело в глазах, я рухнул на пол, как подкошенный, держась обеими руками за поврежденное место и громко вереща отборным немецким матом.

- Ублюдок, на*уй ты мне по яйцам врезал? П*дор несчастный, если тебе это местно не нужно, и ты ж*пой получаешь удовольствие, это не значит, что нормальному мужику оно тоже не нужно! – орал я, катаясь по полу. Боль ни в какую не хотела уходить.

- Я тебе сейчас его вообще оторву, – отозвался этот гад, потирая ушибленное мной брюшко.

- Дерешься как баба! – все не мог успокоиться я, заодно массируя свой пах через штаны, пытаясь хоть как-то притупить боль.

- Это ты сейчас визжишь как баба! – парировал Билл, опускаясь на диван и все так же держась за живот.

Я катался по полу и сопел, боль понемногу отступала, давая возможность дышать. Держась за стену, я встал и доковылял до дивана, тяжело рухнув рядом с Биллом.

- Чего, пузо болит? – постаравшись сделать свой тон как можно более грубым и как можно менее озабоченным, спросил я. Билл покосился на меня недоверчиво и противненьким голоском спросил:

- Чего, яйца еще не отпали?

- Урод, – пробурчал я, укладываясь на диван, головой к сидящему Биллу. Он как-то странно посмотрел на меня, а потом неожиданно для меня приподнял мою голову, укладывая ее себе на колени. Я хотел, было, что-то сказать, но не нашел слов. А Билл, видно, решив добить меня окончательно, выудив из кармана носовой платок, стал стирать кровь, идущую из моей рассеченной губы. Я закрыл глаза, боясь, что он увидит то, как мне приятно. Опасаясь, что глаза выдадут истинные чувства. Он остановился, и через секунду я почувствовал его горячее дыхание на моих губах. Я замер. Хотелось заорать и оттолкнуть его, а еще больше захотелось, чтоб его губы все-таки дотронулись до моих, но ничего не происходило. Я все также чувствовал его дыхание, совсем-совсем близко, но он медлил, как будто ждал чего-то. Не в силах больше ждать я распахнул глаза и опешил, увидев его улыбающееся лицо прямо перед собой. А он как будто только этого и ждал, высунув язык, он наклонился к самому лицу и лизнул меня под губой, а потом еще и еще. Я задрожал и резко сел, забыв про боль в паху.

- Зачем ты это сделал? – очень тихо спросил я. Он усмехнулся и придвинулся ко мне.

- Там была кровь… – улыбаясь, ответил он, наблюдая за моей реакцией своими прищуренными глазами. Я почувствовал себя полным идиотом, чувствуя, как на моем лице растекается совершенно неуместная сейчас улыбка.

- Я пойду к Дэймону, поговорю с ним. Все же я не хотел срывать твою выставку, и как бы ты ни заслужил хороший урок, такой реакции я не хотел, – глядя в одну точку, хмуро пробубнил я. Билл рассмеялся, я удивленно посмотрел на него.

- Боже упаси тебе еще раз попасться Дэймону на глаза, – все также смеясь, сказал Билл.

- А что тогда делать? Ты же не собираешься с ним переспать?

- У меня есть другие рычаги воздействия…

- А чего ты тогда мне истерику закатил? – негодующе возопил я.

- По-моему это ты тут закатил истерику, – хмыкнул он и встал с дивана, – Ты хотел помочь, тогда иди и займись своими прямыми обязанностями.

- Какими это? – удивился я.

- Боже, – закатила глаза гадюка, – Пиши о предстоящей выставке!

- А она состоится?

- Ну, если ты не устроишь очередную диверсию, то можешь даже не сомневаться.