Брат Сим ждал, потому что такова уж участь убийц. Сначала они ждут, пока не получат задание, потом ждут удобного случая. Братство разбило лагерь в руинах небольшой крепости, среди обломков и запаха гари − это все, что оставила здесь последняя битва.

Сим отыскал самую высокую башню и, по своему обыкновению, забравшись на зубцы, устремил взгляд туда, где приведшая их сюда дорога, раздавленная между небом и землей, превращалась в точку. Его ноги болтались в пустоте.

− Имя было дано, − произнес брат Йорг из-за спины Сима. Он бесшумно поднялся по винтовой лестнице.

− Какое имя? − спросил Сим, не отрывая взгляда от дороги, что вела назад, в прошлое. Иногда он задавался вопросом, как так получается, что, возвращаясь по своим же следам, ты не попадаешь туда, откуда пришел?

И брат Йорг назвал это имя. Подойдя к стене, он положил рядом с Симом тяжелую золотую монету. В братстве все равны, но некоторые более равны, чем другие, а Йорг был их вожаком.

− Когда закончишь, найдешь нас на дороге в Аппан. − Он повернулся и спустился по лестнице.

Заказное убийство − это воплощение чужих замыслов. Сим взял монету, подержал в ладони, взвешивая. А монеты − лишь мерило этих замыслов. Любое убийство должно иметь свою меру, даже если это просто мера золота. Он повертел монету в покрытых шрамами пальцах. Выбитый на ней профиль приведет его к жертве.

Собрав вещи и приладив на себе оружие, Сим выехал из форта через разрушенную сторожку. Увидев, что он уезжает, братья ничего не сказали. Убийство − работа одиночек. Все они по-своему боялись его. Неутомимые бойцы, умелые в обращении как с клинком, так и с обухом, они его боялись. Все когда-нибудь спят. Неуязвимых людей нет.

Сим пустил коня шагом по тропе, бегущей к широкому тракту, который приведет его на Римскую дорогу к Арамису. В его движениях не было ни спешки, ни особого стремления. К чему убийце страсть? В его работе главное не красота исполнения, а эффективность. Самый успешный убийца − не воин, он достигает своих целей не за счет владения оружием, а благодаря пониманию людей, очень тонкому пониманию.

Иногда он должен влезть в шкуру людей, которые стоят у него на пути, а иногда в шкуру самой жертвы.

Нащупав в кармане яблоко, высохшее, но все еще сладкое, Сим надкусил его, оставив аккуратный след. Сложность здесь кроется в том, что глубокое знание человека, понимание его надежд и слабостей, прошлых обид и страхов перед грядущим... такое знание сродни любви.

− Как думаешь, Грим, это правда? − спросила Дара, когда юноша сделал паузу. − Кто может знать людей лучше, чем рассказчик? − Она растянулась на диване напротив него так, что их колени почти касались друг друга. − Ты зарабатываешь на жизнь сказками. И большинство из них про принцесс... наверняка, ты нас очень хорошо изучил.

Обменявшись понимающими улыбками, они придвинулись так близко, что Дара могла видеть капельки дождя в его волосах. Она положила руку на его колено, вполне осознавая, какой историей может закончиться эта ночь. Она пригласила его в свои покои совсем не ради старых сказок. Не отрывая взгляда от Дары, Грим возобновил свой рассказ, продолжая водить пальцами по строчкам на свитке, словно мог читать историю руками.

− Сим снова сидел, ждал и наблюдал, как сидел, ждал и наблюдал предыдущие десять ночей, иногда у самых стен, иногда в городе, который вырос вокруг прижавшегося к бесплодной горе замка. Внимательно слушая все разговоры, стараясь не пропустить то, что могло оказаться полезным, он каждую ночь примерял новое лицо, пытаясь отыскать способ попасть внутрь.

Дара нахмурилась.

− Этот брат Сим пришел в Арамис, чтобы убить человека, чей профиль был отчеканен на монете? − метнула она в Грима острый взгляд. − Моего отца...

− Или кого-то из его предков, моя принцесса? Или, может быть, кого-то из окружения короля? Или, возможно, Хертога Второго, грозного воителя, который умер при загадочных обстоятельствах и чей брат Джантис унаследовал трон Арамиса триста лет назад? Джантис, который не особо разбирался в военном деле и владел короной всего пару месяцев, пока ваша семья не избавилась от него на поле боя... Позволь истории развернуться, и она обо всем поведает сама.

Дара отстранилась, стыдясь своей вспышки. Неужели она прежде времени раскрыла секрет? И эта история о том, как ее семья воцарилась на троне Арамиса?

− Мы говорили о любви, принцесса Дара. Идеальный убийца, способный добраться до кого угодно и где угодно, должен очень хорошо изучить свою жертву, а такое познание порождает любовь. В этом и заключается противоречие. Идеальный убийца должен быть способен убить предмет своей любви. Или, если угодно, осознать это чувство, но не позволить ему отвести свою руку.

Сим никогда не отводил руку. Он никогда не упускал нужный момент. Когда внимание охранников отвлекла какая-то тревога в замке, он быстрым, но плавным движением бросился к подножию стены. В воздух взметнулся обмотанный тканью крюк, за которым хвостом извивался тонкий трос. Мгновения спустя Сим уже взбирался к тому месту, которое выбрал в результате длительных наблюдений, месту, где его менее всего могли бы обнаружить.

Когда он достиг зубцов, руки уже горели. Быстрый как угорь, он на четвереньках скользнул через парапет, пинком освободил крюк позади себя и спрыгнул на дерево, которое, как он знал, в этом месте растет близко к внутренней стороне стены. Под ним на вновь поднявшемся ветру бушевали сады. Вдоль внутренних стен замка простиралось несколько акров сада с деревьями, кустами и зарослями, в хаотическом изобилии представлявшими собой ухоженный намек на дикие леса, в которых так любила охотиться знать Арамиса.

Сим ждал, прижавшись к верхушке вяза, ждал, пока уляжется суматоха, отвлекшая внимание стражи от стен. Рана на ладони снова начала кровоточить. Ему доводилось убивать опытных ветеранов, не получая даже царапин, а тут позволил церковному библиотекарю полоснуть себя ножом для писем. Полдюйма ниже − и ему бы вскрыло вены на запястье или, возможно, перерезало сухожилия. Он зажал рану пальцами и, устроившись в ожидании на верхушке дерева, позволил воспоминанию развернуться в своем сознании.

Библиотекарь Хонас в итоге оказался полезен − снабдил картами времен постройки замка и дрожащим голосом зачитал пояснения к ним. Честный обмен, не придерешься. А когда запас его информации иссяк, они сидели и глядели друг на друга − юноша и старик.

− Брат Йорг говорит, что мог бы научить меня читать, − сказал Сим церковнику, сворачивая древнюю карту и засовывая ее во внутренний карман. − Но он много чего говорит.

Сим вытянул руку и повернул ее, высвобождая в ладони короткий метательный нож, под которым еще кровоточил оставленный Хонасом порез. Он нанес его инстинктивно, когда, обернувшись от стола с перепиской, в ужасе обнаружил стоявшего у себя за спиной Сима.

− Красивая вещица, правда? − Сим повернул руку, позволяя свету свечей поиграть на лезвии. Знакомое оружие приятно ощущалось в ладони. Странно находить умиротворение в лезвии метательного ножа − орудия боли и смерти... но, похоже, кресты, приносящие утешение верующим, символизируют орудие намного более жестокое, чем его нож.

Сим просунул лезвие между пальцами так, чтобы оно, словно сверкающий коготь, выступало примерно на дюйм, и молниеносным движением резанул Хонаса по горлу. Затем схватил голову старика и, несмотря на конвульсии, держал ее, что-то нашептывая в ухо – достаточно громко, чтобы перекрыть бульканье крови, но так тихо, что могли слышать только они двое.

− Что он сказал? − соскользнула Дара с дивана к ногам Грима, к его замшевым сапогам, покрытым разводами грязи после путешествия через сад.

− Это секрет, принцесса.

− Но мне-то ты скажешь? − посмотрела она на него, выгнув бровь.