— …вот уже несколько месяцев, как эти вопросы стоят перед партией и требуют неотложного разрешения. Для пони, преклоняющихся перед «стихией», принижающих цели партии до простого следования за ходом жизни, плетущихся в хвосте, а не идущих во главе, как это подобает передовому сознательному отряду, таких вопросов не существует. Восстание стихийно, говорят они, организовать и подготовить его невозможно, всякий заранее разработанный план действий является утопией (они против всякого «плана» — это ведь «сознательность», а не «стихийное явление»!), напрасной тратой сил, — у общественной жизни имеются свои неведомые пути, и она разобьет все наши проекты. Поэтому мы, дескать, должны ограничиться лишь пропагандой и агитацией идеи восстания, идеи «самовооружения» масс, мы должны осуществлять только «политическое руководство», а восставшим народом «технически» пусть руководит кто хочет…

Собравшиеся возмущенно заржали и заулюлюкали. В своем социальном развитии они давно миновали эту стадию, понимая, что только их трудолюбивые копыта могут спасти Эквестрию. В каждом из сердец окружавших его пони Сталин чувствовал биение родственной искры. Особой, требовательной искры. Которая не просто дарит тепло, согревая все тело и вытапливая из него едкий иней тлетворной «дружбомагии», а побуждает к действиям. К бунту.

— Итак, что мы должны предпринять для достижения этой цели? Каковы должны быть наши первые шаги? Многие наши организации практически уже разрешили этот вопрос, направив часть своих сил и средств на вооружение пони-пролетариата или так называемого понитариата. Наша борьба с самодержавием вступила теперь в такой период, когда необходимость вооружения признается всеми. Но ведь одного сознания необходимости вооружения недостаточно, надо прямо и ясно поставить перед партией практическую задачу. Поэтому наши комитеты должны сейчас же, немедленно приступить к вооружению народа на местах…

— У нас нет оружия, товарищ докладчик! — воскликнул кто-то из пони, когда Сталин, утомленный чтением, перевернул носом последний лист и попросил задавать вопросы, — А у Принцессы тысячи стражников, каждый из которых силен, как бык! У нее есть Вандерболты, которые могут закрутить такой ураган, что он вырвет весь Поннивилль из земли и поднимет в небо! У нее есть магическая школа с сотнями обученных магии единорогов, каждый из которых может сжигать дома и вырывать с корнем деревья! А что есть у нас?

— Спокойно, товарищи. У нас есть революционная сознательность и жажда восстановить справедливость! Одно это сможет поджечь пламя борьбы, которое невозможно залить водой. В подпольных мастерских мы изготавливаем огнестрельное оружие «Лягалка-3» и «Дрыгс Мак-Ги». Конечно, нам будет сложно в решающий час вооружить всех желающих, но даже это будет хорошим подспорьем в борьбе против узурпаторов. Кроме того, наши товарищи ведут активную агитационную работу в Клаудсдейле, где, помимо прочего, базируется Воздушный Флот Пегасов. Многие наши братья уже готовы откликнуться на зов о помощи. Не сегодня, так завтра пегасы поднимут красный флаг на своих кораблях!

— А как на счет внешне-политической обстановки? — застенчиво спросила из толпы мисс Черили. Есть пони, которых совершенно невозможно назвать «товарищ» и «товарищ мисс Черили» была из их числа. Достаточно образованная, работающая учительницей в местной сельской школе, она любила доклады Сталина и уже неплохо владела коммунистической базой, — Можем ли мы рассчитывать не только на свои копыта, когда начнется революция?

Сталин поморщился. Этот вопрос он любил не больше, чем обычный пони — сухое и старое колючее сено вместо душистой травы. Но и утаивать от своих товарищей правду он не собирался.

— На пегасов надейся, а сам не плошай, — ответил он известной поговоркой, — Революция в Эквестрии — это то, что в первую очередь требует именно наших сил. И потому все прочие силы, находящиеся за ее пределами, не могут быть расценены нами как дружественные и союзные. Эквестрия окружена империалистическими державами, которые, как и полагается хищникам, в нашей революционной борьбе увидят лишь возможность утолить свои капиталистические интересы.

— Но Кристальная Империя…

— Рано или поздно пламя революции поднимется и там. В Кристальной Империи тоже есть угнетенный рабочий класс, лишь только начинающий открывать глаза. Но пока он недостаточно сознателен и не владеет реальной силой. Надо признать, что в текущем воплощении Кристальная Империя — скорее наш враг, чем союзник. Не в последнюю очередь благодаря Эквестрии в Кристальной Империи не так давно был свергнут тиран и самодержец Сомбра, занимавший тамошний престол. Здесь активно потрудилась агентура Принцессы Селестии под управлением известной вам мисс Твайлайт Спаркл. Однако же эффект от агентурного влияния оказался… неоднозначным. После того, как Кристальная Империя вновь вернулась в привычное пространство и обрела самоуправление, Принцесса Селестия выставила ему бессовестный, согласно ее аппетиту, счет. За возвращение из вечного сна, за устранение Сомбры, за предоставление Кристального Сердца… Все капиталисты в этом смысле одинаковы, товарищи. Империя оказалась в хаосе, вызванному непомерными требованиями коронованных кредиторов. Началась ужасная инфляция, безработица, спекуляция, мешочничество, коррупция и даже наркомания. Но Кристальная Империя — не безответная жертва. В ней вызревают реваншистские настроения, тем более опасные, что после свержения Сомбры на власть претендуют самые различные политические группы, которым ближе скорее национал-социализм, чем коммунизм. Если они получат власть… Или если Эквестрия пошатнется, охваченная революционным порывом… Будем смотреть правде в глаза — Кристальная Империя воспользуется шансом, чтоб напасть. Неудивительно, что меня так легко приютили там и обеспечили обратную дорогу. Они думают, что я стану орудием в их руках. Серьезное заблуждение…

— Может, Дискорд?

— Никогда, — отмахнулся Сталин, — Дискорд по своей натуре — махровый индивидуалист и анархист. С таким поладить невозможно. Может быть, он и в самом деле сможет оказаться нашим временным союзником в борьбе с Принцессой, которую остро ненавидит за годы угнетения и рабства, но ему никогда не бывать нашим товарищем. Рано или поздно он взбунтуется, когда поймет, что революция — это сила не только разрушающая и дезорганизующая, но и созидательная. И, уж конечно, мы не можем рассчитывать на перевертышей и Принцессу Кризалис. Ее извечные разногласия с Принцессой Селестией не сыграют нам на руку. Акулы капитализма, товарищи, при случае с удовольствием пируют друг другом, но враг нашего врага — не всегда наш друг. Перевертыши воспользуются случаем, чтобы отхватить кусок Эквестрии, когда увидят, что стражники Селестии слабеют. Но и только. Они принадлежат иному, чуждому нам, классу.

Мисс товарищ Черили погрустнела, опустила свой алый нос.

— Значит, мы и в самом деле одни…

— Мы не одни! — заверил ее Сталин, — Мы справимся с болезнью, которая охватила Эквестрию, а после направим помощь нашим братьям по классу. Но это будет предметом обсуждения следующего доклада. Сейчас же, если позволите, я вернусь к регламенту…

Пони загалдели, обсуждая услышанное, но быстро умолкли, когда Сталин, прокашлявшись, вернулся к чтению доклада:

— Товарищи! Как это ни печально, приходится констатировать факт образования в нашей партии особой группы Дерпи в составе товарища Дерпи Хувз, а также товарищей Снипса и Снейлса. О существовании этой группы раньше ничего не было известно партии, — «дерпевцы» тщательно скрывали от партии факт существования такой группы. Но теперь это стало известным и очевидным. Эта группа, как видно из ее заявления, имеет свою особую платформу, которую противопоставляет политике партии. Она требует, во-первых, — вопреки существующей политике партии — акцентирования индустриальной политики Эквестрии после революции исключительно на производстве кондитерских маффинов, уверяя, что нынешний запланированный темп развития промышленности является «гибельным». Она требует, во-вторых, — тоже вопреки политике партии — свертывания строительства совхозов и колхозов, утверждая, что колхозы и совхозы не играют и не могут играть серьезной роли в развитии нашего сельского хозяйства. Она требует, в-третьих, — тоже вопреки политике партии — установления полной свободы частной торговли и отказа от регулирующей роли государства в области торговли, утверждая, что регулирующая роль государства делает невозможным развитие торговли. Кроме того, «дерпевцы» хотят сосредоточить в своих копытах исключительные полномочия в деле управления почтами и телегра…