— Вытащите меня отсюда.
— Никаких проблем, — ответил он.
— Как вы собираетесь это сделать?
— Надо подумать.
— Думайте.
Орлов начал слегка сбиваться с ритма и переключил свое внимание на клавиши. К моей большой радости, это длилось всего лишь мгновение. Наконец он прошептал:
— Я вас украду.
— Не шутите, — рассердилась я.
— Я не шучу. Через день я вновь буду тут.
— И что же?
— В заборе напротив пансиона две доски будут плохо закреплены.
— Как я их найду?
— Там будут нарисованы крестики.
— А дальше?
— Ровно в семь я ожидаю вас в фаэтоне.
— В каком месте?
— Там, где вы вылезете.
— Князь, вы — гений!
— Вы сомневались?
Мы вновь переключили внимание на клавиши. Князь играл неважно, но в это мгновение незамысловатая пьеска показалась мне самой лучшей на свете…
Пансион, 13 ноября
Даже если это месть, она слишком жестокая…
Я с нетерпением ждала этого вечера и облегченно вздохнула лишь тогда, когда увидела во дворе князя Орлова. Нам даже удалось перекинуться несколькими словами наедине.
— Князь, вы помните наш разговор? — спросила я.
— Я помню все, что говорю, — ответил он.
— Значит, ваши слова остаются в силе?
— Без сомнений.
— И все будет так, как мы условились?
— О чем речь!
— Значит, в семь?
Орлов согласно кивнул головой. В это время на пороге флигеля появился Штольц, и мы были вынуждены прервать наш разговор. И перед тем как пойти к профессору, князь, на мгновение задумавшись, произнес:
— Кажется, в это время у доктора ужин?
— Да.
— Придется вам отказаться.
— Я понимаю, — ответила я, подумав, что время оказалось подобрано очень удачно.
— Ну, тогда до вечера.
— До встречи.
— И не забывайте про цену, — с этими словами Орлов удалился.
Он впервые намекнул мне о том, что делает это все не просто так. Впрочем, чего еще можно было ожидать от него? Князь был в своем амплуа. Однако этот его намек сейчас мало беспокоил меня, ведь главное — вырваться отсюда.
Я возвратилась в свою комнату и, взяв в руки часы, стала внимательно следить за стрелками. Они двигались слишком медленно, и я начала сердиться на них. Эта ситуация и чувства, которые овладели мной, показались уже знакомыми. В душу закрались тревожные предчувствия, что и на этот раз что-нибудь произойдет. Я постаралась пересилить их и подумать о том, что я буду делать, когда окажусь на свободе…
Без четверти семь ко мне зашел доктор, обеспокоенный тем, что меня все еще нет во флигеле. Он пригласил пойти на ужин к себе, но я отказалась, объяснив это тем, что неважно себя чувствую. Штольц поверил мне.
Без пяти минут из дома доктора вышел князь Орлов и направился к воротам. Профессор вышел его проводить. Они попрощались, пожав друг другу руки, и Штольц закрыл калитку на замок за ушедшим гостем. Потом он возвратился назад во флигель.
Теперь настало мое время действовать. Я отошла от окна и направилась к выходу. Старушка надзирательница лишь удивленно вздохнула, видя, что в такой поздний час я собираюсь на прогулку.
И вот, не сворачивая, я уже иду к забору. Под ногами шелестит листва. С каждым мгновением остается все меньше и меньше шагов, которые мне предстоит сделать по этому двору. Я волнуюсь. Гулко бьется сердце. В душе я взываю о помощи к Аллаху. И вот они — заветные доски. Прежде чем толкнуть их, я прикладываю ухо к забору. С другой стороны доносится порывистое сопение коня. Значит, все так и будет, как обещал Орлов. Я слегка пробую толкнуть помеченные крестиком доски. Они оказываются податливы Я рукой отнимаю одну и ставлю рядом, другую отодвигаю в сторону. Передо мной появляется белый конь, запряженный в крытый фаэтон. На козлах сидит бородатый кучер.
— А где Орлов? — спрашиваю я.
Вместо ответа на мой вопрос бородатый безразлично говорит:
— Залезайте в коляску.
Я послушно выполняю его приказ.
— Плотно задвиньте шторки, — слышится слегка сипловатый голос кучера.
Я задвигаю их настолько, что в фаэтоне становится абсолютно темно.
— Трогаем, — я понимаю, что это последняя фраза моего возничего.
Экипаж сотрясается и, переваливаясь с боку на бок, рывками начинает двигаться. «Неужели это все! — проносятся в голове моей мысли. — Отныне я свободна!» Мне хочется высунуться из окна и закричать на весь мир эти слова, но я послушно выполняю наказ кучера. Ему видней, как мне поступать. Когда нужно будет, он обо всем скажет. Моя задача сидеть и ждать…
Мы едем очень долго, уже, наверное, полчаса, а бородатый все молчит. Постепенно мне начинает казаться, что не князь Орлов спасает меня, а я похищена какими-то злыми разбойниками и они везут свою жертву в дремучий лес. От таких мыслей мне становится страшно. Хочется спросить у кучера, куда мы едем, но я, собрав все свои силы, продолжаю молчать…
Наконец фаэтон замедляет свой ход и вскоре совсем останавливается. Кто-то подходит к нему. «Наверное, это Орлов», — сгораю я от нетерпения. Дверца открывается, я отдергиваю шторку и… О Аллах! Передо мной распахнутая входная дверь во флигель, и у коляски — профессор Штольц…
Пансион, 15 ноября
Эти дни я много думала о том, что произошло. А что, собственно, произошло? Разве можно было ожидать от подлеца доброго поступка? Конечно, нет. Слава Аллаху, что я сохранила присутствие духа в тот момент…
Когда открылась дверца фаэтона, я не упала в обморок и не стала биться в истерике и рвать на себе волосы. Под ехидной усмешкой Штольца я спокойно, с достоинством сошла на землю и тихо, но с гордостью проговорила:
— Вы отъявленный мерзавец, Штольц. Вы хотите подчинить себе массы людей, но у вас это не получится. Ведь вы не способны подчинить себе даже такую слабую и беззащитную женщину, как я. Вы и Орлов — свора отпетых негодяев, которые рано или поздно свое получат.
Профессор даже растерялся от такой моей реакции на его шутку. Он думал, что если меня покатают пару кругов вокруг его усадьбы, то я лишусь разума. Не вышло. Я помню все, что было потом…
Доктор, придя наконец в себя, издевательски произнес:
— Я надеюсь, госпоже понравилось путешествие?
— Да, — ответила я, — если бы не ваш небритый кучер, похожий на разбойника, то я даже могла поверить вам… А от Орлова я иного и не ожидала.
Доктор почесал лысину.
— А мне показалось иначе.
— Не тешьте себя иллюзиями… — Мне захотелось сделать ему больно, и я добавила: — Вы никчемный психиатр, да и к тому же неважный актеришка.
Видимо, Штольца это сильно задело. Вдруг его голос стал серьезен:
— Вы получили слишком много свободы, не умея распоряжаться ею. Придется оставить вам лишь самое необходимое.
Я посмотрела ему в глаза и усмехнулась:
— Вы можете закрыть меня в комнате, вы можете заколотить окно, но вы не измените Чалыкушу.
— Я не собираюсь изолировать вас. Вы такая мне даже больше подходите. А потому я не отказываюсь от тех привилегий, которые вам даровал. Изменится лишь одно: теперь на прогулках вас будет сопровождать дежурная.
— Немая старушка надзирательница?
— Да. И запомните — отсюда убежать невозможно… Тем более такой слабой и беззащитной женщине, как вы.
Пансион, 16 ноября
Еще вчера мне казалось, что я достаточно сильна духом и смогу пережить случившееся, но сегодня я осознала всю безысходность моего теперешнего положения. Ненавистная старушка ходит за мной по пятам. Мне даже кажется, что ночью, когда я сплю, она сидит под моей дверью или подглядывает в замочную скважину и только, когда приходит доктор, на время покидает меня. Штольц торжествует окончательную победу. У меня же непрестанно крутится в голове навязчивая мысль о самоубийстве. Но это невозможно хотя бы потому, что я никогда не остаюсь одна. Чтобы не причинить себе еще большей боли, я стараюсь не думать о своей прежней жизни — о Кямране, Ихсане, Недждете.
