Еще одна военно-морская байка. Как-то рассказывали, что один мичман из спецтрюмных после дальнего похода извлек не то из-под реактора, не то еще из-под какого-то похожего места на корабле свою шинель. Надел ее и как порядочный военнослужащий после окончания ратного будня отправился домой. Правда, этот его поход домой, как у любого военного, который служит на атомной подводной лодке, пролегал через контрольно-дозиметрический пост (КДП), где его попридержали моряки-дозиметристы. На этом самом КДП установлен турникет, который имеет своей обязанностью замерять уровень радиации подводника. Вот и мичману предложили провериться.
Мичман встал в профиль на специальное возвышение и потянул на себя массивную раму турникетной установки. А в ответ получил красным таблом по другому конкретному месту: «Загрязнено!».
Дисциплинированные моряки-дозиметристы тут же проверили трюмного обитателя прибором, на котором не хватило шкалы, чтобы предъявить им показания в рентгенах или бэрах. Мичман деловито снял свою кольчужку и просто вытряхнул ее на бдительных дозиметристов, затем снова надел и снова замерил уровень радиации. Она оказалась почти в норме. Видать, не хотелось ему расставаться с привычной душегрейкой — шинелью, а может, просто не было другой.
В другом случае мичман, сраженный временным «недугом», возникающим после недопития, проспал где-то невдалеке от реакторного отсека, пока другие товарищи на аварийной лодке боролись с радиацией. При этом он получил минимальную дозу облучения в отличие от остальных. Не знаю, насколько правдива эта байка: за что купил, за то и продал.
«16 октября 1980 г.
Сообщить Шишкину ФИО О. В. Артемова и его допуск к самоуправлению катером.
Проверить готовность катера к выходу:
Продовольствие на 10 суток.
Топливо, вода, масло под завязку.
АСС (аварийно-спасательные средства) укомплектованы.
Документация — формуляры.
Оперативно-учетная карточка.
Весь личный состав — побрит, стрижен, на месте.
Матчасть в строю.
Убывающий в ремонт торпедолов «ТЛ-9», был укомплектован по полной схеме. Для окончательного порядка оставалось кроме готовности катера передать информацию о командире торпедолова некоему Шишкину.
Партсобрание:
вызов на партийное бюро коммунистов Ловкачева и Киреева с отчетом о работе способствовал повышению качества их работы в наведении строгого уставного порядка среди членов штабной команды;
на отчетно-выборном комсомольском собрании, учтя партийные рекомендации, в комитет введены кроме оставшегося Ловкачева коммунист Киреев и кандидат в члены КПСС В. А. Васильев. Думаю, что это поспособствует становлению воинской дисциплины штабной команды на более высокий уровень;
все еще недостаточно четко действует взаимосвязь парторганизация-комсомол; коммунисты недостаточно и не в полной мере используют воспитательные меры в работе с личным составом штабной команды;
Оставаясь секретарем комитета ВЛКСМ, я отчитывался по партийной и комсомольской линиям за состояние пресловутой дисциплины среди членов штабной команды. На партийном бюро мне и работнику политотдела, ответственному за комсомольскую работу в соединении, лейтенанту Кирееву было указано на недостатки. Да, нам прочистили мозги, что не было лишним. Для укрепления связи партийной и комсомольской организаций в состав комитета комсомола ввели кандидата в члены КПСС В. А. Васильева, флагманского специалиста по физической культуре и спорту.
Кстати, о В. А. Васильеве — флагманском мускуле. Его спортивной специализацией была вольная борьба. В некотором смысле поучительной оказалась его история вступления кандидатом в члены КПСС. Васильев В. А., имеющий активную жизненную позицию, но не по тем направлениям что надо, по моим представлениям, ко вступлению в партию был не готов — не обладал требуемыми моральными качествами. Да и по мнению комсомольцев — моряков штабной команды, он был ушлым и пробивным делягой, и для звания коммуниста явно не подходил. Об этом они говорили вслух. И тогда же я высказал свое мнение, а заодно и подсказал им:
— От вас же зависит, станет Васильев коммунистом или нет. Пусть каждый из вас на комсомольском собрании, где будет утверждаться его характеристика, проголосует по совести, и дорога в партию ему будет закрыта.
Собственно, так и случилось. Правда, без моего участия и с точностью до наоборот. Когда я был в отпуске и отсутствовал не только на рабочем месте, но и на Дальнем Востоке, было проведено собрание и комсомольцы «принципиально» и дружно выдали В. А. Васильеву положительную характеристику, что было благословением для поступления в партию. Видимо, зная мою позицию в отношении Васильева, собрание специально провели без моего участия, ибо я как секретарь ВЛКСМ мог повлиять на его решение.
А когда я вернулся из отпуска, то по прошествии некоторого времени моряки начали мне жаловаться:
— Товарищ мичман, ну как это так? Васильева приняли в партию… Ведь он же не достоин звания коммуниста!
На подобные претензии меня подмывало ответить зло, но злиться было поздно:
— Вы же сами на комсомольском собрании выдали ему положительную характеристику. Так чего теперь от меня хотите? Может, думаете, что я волшебник и сам-один могу его исключить из кандидатов в члены партии?
Вот таким беспринципным образом был решен вопрос о вступлении В. А. Васильева в партию.
отдельным разделом хотел бы остановиться на торпедолове, где имел место высокий % проступков на 9 человек команды. Считаю, что мичман О. В. Артемов, слабо работая над собой и своим личным составом, в итоге неудовлетворительно обслуживает вверенную ему технику;
слабый контроль командования за «ТЛ-9»;
при нахождении в ремонте недостаточно полно оказывается помощь, в связи с этим катер едва не тонет у пирса — корпус сильно проржавел».
Являясь старшим инструктором минно-торпедной службы в отсутствие флагманского минера, я отдувался и за закрепленный за нами катер. И снова вставали все те же вопросы дисциплины и состояния материальной части. Несмотря на готовившийся акт списания, было принято решение несчастный, добитый морями торпедолов все же реанимировать, в смысле отремонтировать. Со стороны ЭМС (электромеханической службы управления дивизии) и других флагманских специалистов особой поддержки не наблюдалось, поэтому пришлось данную ситуацию озвучить на партийном собрании. Тут уж от меня и О. В. Артемову и даже командованию хоть и в совокупном образе, но «досталось». И плевать мне было на чью-то амбициозность и недовольство.
«21 октября 1980 г.
Проверка экипажа Н. А. Денисова».
В экипаже капитана 2-го ранга Николая Александровича Денисова на «К-512», где старшиной команды был мой однокашник Николай Ситников со старшими торпедистами старшиной 1-й статьи Домниным и матросом Огарковым, было выявлено пять недочетов в работе и сделано пять замечаний.
Поединок на палубе
Рассказывали байку про флотского офицера-подводника, который в семидесятых годах запал на известную ленинградскую певицу, влюбился в нее. Будучи в отпуске, он решил взять приступом эту крепость. Однако не сразу она ему сдалась, а пала аки неприступная крепость лишь после упорнейших и кровопролитнейших боев. Можно только представить удовлетворение победителя. Хотя в этом случае я не исключаю того, что это сказка, придуманная для сокрытия своей неудачи. В нашей среде много ходило баек о невероятных успехах моряков у известных женщин.
«27 октября 1980 г.
Прикомандировать кап. 3 ранга П. И. Мокрушина к экипажу Г. М. Щербатюка.
Приказ № 192 от 28.10.1980 об откомандировании А. Ю. Крюкова к экипажу Г. М. Щербатюка.
Приказ комдива о передаче ЯБП лодкой Н. Н. Германова экипажу Г. М. Щербатюка на основании шифртелеграммы от 27.10.1980 г. За перегруз боезапаса Г. М. Щербатюку ответственный Н. Н. Германов…»
Если не истек срок хранения ядерного боеприпаса, его передавали с одного корабля на другой. С учетом гибкости планов флотской организации можно было планировать повышение нашей боеготовности на сколь угодно дальнюю перспективу. Однако как близкие, так и ближайшие события — в виде происшествий, поломок, морской стихии, капризов погоды и прочих факторов, влияющих на причинно-следственные связи, — на свой лад перекраивали боевое планирование дивизии, флотилии, а значит и всего дальневосточного флота.
