Не зря наш выдающийся командир впоследствии скажет: «Все наши победы ковались на берегу». Подготовка велась на берегу и продолжалась на лодке, отрабатывались всевозможные задачи, проверялась техника, грузились продукты и прочее имущество, без которого в автономке не обойтись. Груженые КамАЗы приезжал на пирс и днем и ночью, и сколько тонн груза мы приняли на борт, всякий раз выстраиваясь в цепочку от них до провизионок и прочих шхер, одному интенданту Михаилу Михайловичу Баграмяну было известно. Тогда для личного состава было главным, чтобы все эти тонны груза в виде продуктов и обмундирования (робы, тапочек и прочего) быстрее протолкнуть сквозь тесные горловины люков. А дальше он становился головной болью интенданта, чтобы его распихать по провизионкам и выгородкам и чтобы ничего не пропало, ибо в нем была надобность. Ведь не зря начальник вещевой службы 4-й флотилии старший лейтенант Проданов требовал сдавать использованные вещи к нему на склад. Дело доходило до ношенных кальсон, трусов, носков. Возмущенный Михалыч, не любивший расставаться с ветошью, поехал в тыл Тихоокеанского флота, чтобы призвать к порядку зарвавшегося чинушу береговой базы. Тогда полковник интендантской службы флота этому «экономному» начальнику вещевой службы сказал:
— Обеспечить Баграмяна всем необходимым, иначе будешь вечным старшим лейтенантом, во всяком случае до тех пор, пока я буду здесь полковником.
Некоторые мои товарищи, уходя в автономку, запасались куревом, правда, его все равно не хватало. На гражданке часто задают вопрос: «Как же на подводной лодке люди обходятся без курева?». Обходятся, как и все некурящие.
Другое дело, как курильщики отправляют свою непохвальную надобность в море, особенно в длительном плавании. Для этого на нашей лодке, в пятом отсеке, имелась курилка, рассчитанная на два-три человека. Для всех страждущих ее не хватало, особенно в часы боевых, аварийных и учебных тревог, а также процесса учебы, когда времени было в обрез. Тогда в нее одновременно втискивалось по многу человек. Вообразить это трудно, но некоторое преставление дает телефонная будка, набитая до выгибания стенок группой идиотов, пытающихся побить рекорд из книги Гиннеса. Вот это и есть курилка на подводной лодке, только у нас она была без окошек. Да и стимул у подводников отличается от честолюбивых замыслов любителей пустых рекордов.
Я не курю, поэтому в этой ситуации сам себе завидовал. Так получилось, что пристраститься к этой привычке в школьную пору помешало — не позволило! — занятие спортом, который с курением несовместим. Затем, в течение двух лет учебы в Школе техников 506-го УКОПП, времени не хватало даже на процесс учебы, не то, что на глупые забавы. На курение его просто было жалко тратить. Да и курсантское денежное довольствие в размере 3,60 рублей этой вредной привычке не способствовало. И на подводной лодке я тоже не закурил, и не потому что ждать очереди в курилку было не с руки, а хватило ума понять настоящие ценности жизни. Лучше лишние четверть часа потратить с пользой, например на здоровый сон, чем травить себя, и так слабого и чахлого, никотином.
Вывод: 1. Не привязывайтесь к тому, что не идет на пользу делу. Миром правит целесообразность, вытекающая из единства потребностей души и плоти. Помните, любая зависимость — это ограничивающие свободу, связывающие руки цепи, а порой и сокращающая жизнь пагуба.
2. Если вы не в состоянии отказать себе в чем-то ради себя, то сделайте это ради ваших родных, близких и друзей.
Морской паек был продуманным не только какими-нибудь специализированными НИИ, но и выверен по итогам и рекомендациям различных проверок и испытаний. Ведь в те годы о человеке заботились не на шутку, хоть просто так ничего не делалось и народные денежки попусту не тратились, но человек, обученный и воспитанный, стоил всего дороже. Поэтому морской паек был гораздо круче, чем тот, который полагался на берегу. В море давали вино, соки, компоты, шоколад, такие дефициты, как сушеную тарань, красную кетовую икру и даже некоторые по тем временам диковинные вещи: варенье из лепестков розы, маринованную картошку, закрытую в металлических банках консервированную курятину.
Брали мы с собой и свежую картошку, но когда она довольно быстро заканчивалась, переходили на маринованную, хранимую в металлических банках «гэу». Это не имя, это вид хранения, г/у — герметичная упаковка. И команду «Первой боевой смене чистить картошку» мы выполняли не совсем обычным образом. Каждый чистильщик брал в руки трехлитровую металлическую банку и поступал с ней как тривиальный сладкоежка с банкой сгущенки. В верхнем донышке пробивал ножом две дырки для слива рассола. После чего производил вскрытие верхней крышки и вываливал еще до нас очищенный картофель в лагун с водой. Вкус этой картошки был сладковатым, поэтому мне не очень нравился.
В море нам выдавали одноразовое льняное нижнее и постельное белье, которое после первого использования должно было выбрасываться, поэтому оно шло на ветошь для ухода за матчастью.
В автономке распорядок дня был подобен береговому, за исключением маршировок и переходов в составе экипажа строем. Было еще одно, главное, отличие: в море службу несли все — от командира, имеющего неограниченную власть, до захудалого прикомандированного матроса-дублера, без власти, но с умом. Тех, кто в море не нес вахту, были единицы и их называли «пассажирами». Это были заместитель командира по политчасти, оперуполномоченный КГБ и начальник медицинской службы. Хотя они тоже были обременены своими повседневными обязанностями, в том числе и по всяким тревогам.
Уж чего-чего, а боевых и учебных тревог хватало. Ими наш экипаж, собственно как и любой другой, баловали как дитя малое любвеобильные родители — объявляли по несколько раз в день. Это происходило во время учений по борьбе за живучесть, подвсплытии на перископную глубину и т. д. Особенно часто это бывало, когда лодка теряла буксируемую антенну «Параван», которая позволяла выходить на связь с берегом на глубине 40-50 метров. Тогда экипаж недосыпал конкретно.
В период боевой службы, так же как и при несении боевого дежурства (это когда стоящая у пирса лодка по приказу готова выпустить весь свой ракетный боезапас, не выходя в море, прямо в базе) экипаж переходил на московское время. Эти переходы несравнимы с переходами на летнее время и обратно. Ведь наши переходы по сравнению с сезонными были не на час, а более кардинальными — с учетом семи часов разницы. Должен сказать, что под водой день и ночь не различаются, как зима и лето, поэтому климатический переход на нашем настроении особо не сказывался, а вот частая пересменка по времени — влияла.
И хотя жизнь в море тоже не сахар, однако, по сравнению с берегом экипаж в автономном плавании отдыхал от повседневности, преследующей его на суше. Если кто-то думает, что в море моряки только несут вахту, а в промежутках «маются» сном и бездельем, то глубоко ошибается. Так как на флоте, дабы в голову не приходили мысли дурного и глупого свойства, работу для команды найдут всегда. Ведь известно, что большая часть аварий происходит во время движения к базе, потому что личный состав, расслабленный данным обстоятельством, а также усталостью от нахождения в море, теряет бдительность и качество выполнения команд. Именно поэтому умный и требовательный командир увеличивает нагрузку на экипаж, чтобы доставить его родным и близким в живом состоянии, а корабль пришвартовать к пирсу в целостности и сохранности. Тем же инструментом является и обычная практика в виде сдачи различных задач при возвращении из морей. Что значит явка на борт корабля кучи проверяющих? Это значит, что матчасть должна блестеть и иметь ухоженный вид, а документация должна быть заполнена и выверена. Об этих задачах экипаж обычно узнавал незадолго до возвращения домой.
Как-то в море у нас закончилась вода, из-за того что вахтенный трюмный неправильно принял опресненную воду в цистерну. Тогда мы действительно попробовали на вкус соленую воду во всех ее возможных видах и ипостасях — супы, борщи, компоты, чай. Народ едва съедал половину порции. Особенной гадостью был сладко-соленый чай или компот. В расход шли соки и баночные компоты и, конечно же, томатная паста, которая собой подменяла одноименный сок.
