А на другом ракетоносце «К-421» проекта 667БД, что на Северном флоте, мичман Николай Архипов, ростом два метра, зимой и летом ходил на корабле в шапке-ушанке. Не потому что было холодно, а потому что ему было больно ударяться о выступающие внутри прочного корпуса железяки. Ведь подводникам не выдают специальных шлемов, как например танкистам.
«24.01.1979 г., московское время 0400
Охотское море
Сегодня прошло ровно полгода с того момента как мы познакомились. Сейчас вспоминается тот день. Утром я поднялся, собрался, меня провожала мама. В минском аэропорту встретил Наташу (сестру Петра Калинина) с детьми, Игорем (мужем Наташи) и тетей Светой (мамой Наташи). Своим рейсом мы улететь не смогли — когда заняли места, вдруг объявили, что самолет, ввиду неисправности, лететь не может. И мы вынуждены были выйти и ждать решения своего вопроса. В здании аэропорта родители нас встречали, как будто мы уже вернулись с юга. Все пассажиры нашего самолета «рассосались» по другим рейсам, остались только люди с детьми. Когда и мы заняли места в другом самолете, то обнаружилось, что нас осталось не более двадцати человек.
Наконец мы в Симферополе. Здесь нас должна была встретить Смирнова (Лена), однако мы ее не нашли (она не встретила нас из-за задержки рейса). Взяли билеты на троллейбус и поехали. В Алуште нам также ничего не знакомо, как и в Симферополе. Я наугад вышел к морвокзалу — кое-как уехали из Алушты. И вот мы в Рыбачьем.
С величайшим трудом мы нашли себе пристанище. Я остался с детьми и чемоданами у хозяйственного магазина, а Наташа пошла искать жилье, однако это у нее не получилось. Мимо магазина проходил мужчина с собутыльниками, увидев нас и войдя в наше бедственное положение, предложил жилье в своем доме. Устроившись, в тот же день я решил пойти на поиски Смирновой и заодно осмотреться на местности. Пошел в сторону моря, к бухте Любви. Дойдя до небольшой бухточки (у горы, с которой отец Онуфрий бросался камнями), решил вернуться обратно. Шел не вдоль берега, а по тропинке, лежащей ближе к дороге. Мне показалось, в ней было что-то знакомое. Дойдя до Смирновой и остановившись возле нее, посмел вмешаться в ее оживленный разговор с незнакомыми парнями. Уже не помню, что она мне говорила, но вид у нее был глубоко ошеломленный, глаза стали квадратными. Схватив меня «за жабры», потащила в поселок, к вашей девичьей обители. Там она забежала в дом и вернулась вместе с тобой. Первых слов не помню, помню только, как мы пожали друг другу руки (ты была в халате, косынке и шлепанцах). И тут кто-то предложил прогуляться. Мы забрели (кстати, уже вечерело) на территорию строящегося пансионата, где устроились на отдых и травили анекдоты. Лидировала в этом виде единоборства, разумеется, ты. Как расходились, не помню.
… Мы, наверное, уже тогда были счастливы, но просто-напросто на это не обращали внимания. Удивительно быстро сошлись, на что в городе понадобилось бы, по крайней мере, месяца три. А здесь, на юге, каждый из нас был как бы на ладони друг перед другом. Никто сначала и не подумал о том, что будет дальше — жили сегодняшним днем.
… Только я твердил как заклинание, чтобы отвести от себя мысли о женитьбе: «Жениться не собираюсь еще лет пять» (или что-то в этом роде), что, в сущности, оказалось лишним…
… самым дорогим днем является это же число, только не ноября, а именно июня.
Завтра будет двадцать пятое — это середина, после чего время пойдет на спад, на убыль, наконец, можно будет… останется каких-то тридцать девять дней и столько же останется за плечами в прошлом… »
Лена рассказывала о впечатлении, которое я на нее произвел в день знакомства — просто никакого. А на следующий день — «… вот когда ты разделся на пляже, тогда…». Что она увидела такого, чего бы я не знал о себе, так и не созналась.
«24.01.1979 г., московское время 1915
Охотское море
Обычно скучать не приходится, книгу в зубы и айда галопом по странам и континентам. И кажется, зря торопился. Вот уже кончил читать «Разгон», после проглотил Кычанова (или Кочанова) с «Клубом червонных валетов» (кстати, не вальтов). Мне кажется, придется ощутить книжный голод. Хотя у меня где-то в загашнике припрятана на черный день «Роман-газета» … ничего нет кроме военных мемуаров, которые я терпеть не могу…
Недавно обратил внимание на то, как реагирую на более или менее интересную книгу. Радостно хлопаю в ладоши и интенсивно ими потираю с некоторой дрожью в теле, предвкушая нечто эдакое… интересненькое.
Так вот откуда у меня эта привычка — хлопнуть ладоши и потереть ладони? … Вот только что приволок две книжки и один «Дальний Восток». Взял у товарища под залог «Роман-газеты», которую еще не прочитал».
В автономке любая литература ценилось на вес золота. А книгообмен все более оживлялся, чем больше времени проходило с начала похода. Мы тогда все много читали — время было такое, что много знать было модно, престижно и просто необходимо. Без чтения не получалось общаться с людьми, ибо тогда разговор получался на разных языках. Непередаваемый запах желтоватых книжных страниц помнится до сих пор.
«25.01.1979 г., московское время 2105
Охотское море
Недавно Милый пытался меня подколоть насчет того, что я скучаю по жене… У него улыбка до ушей, если не сказать больше, прямо неописуемая радость. Но больше всего не вязались с его настроением слезы, которые выдали его истинное душевное состояние. Ведь сам же скучает по своей жене, в чем тут же не замедлил сознаться. Тогда у меня в голове пронеслась мысль: «Женатики, женатики, все тоскуете по дому, независимо от срока совместной жизни».
Как обычно наш затхлый лодочный воздух своими крыльями сотрясают разные «утки» (в смысле — сплетни), согласно которым можно предположить, что в отпуск мы уйдем все-таки где-то летом, собственно, как я и предполагал. По опыту знаю, что если прогнозируют на флоте на год вперед, то можно смело накидывать три месяца — погрешность составит не более десяти дней. Если сейчас будут загадывать на весну или лето, то нужно прибавить месяц — точность будет вплоть до пары дней. Впрочем, все это чепуха и еще не раз нарушит наше спокойствие прилет очередной стаи «уток».
Вот уже и на собственный опыт ссылаюсь — без году неделя на флоте, а глядите, выдаю собственные прогнозы. Видать, матерею. Невольно ловлю себя на мысли о невероятной концентрации событий, наполняющих молодую жизнь — не так уж много ее отпущено человеку, а сколько туда вмещается! «Без году неделя», если она выпадает в молодости, составляет значительный и насыщенный срок. Это в зрелом возрасте она превращается во «всего ничего».
«30.01.1979 г., московское время 0615
Охотское море
Новостей нет, если не считать того, что сегодня проспал на вахту по своей вине, опоздал ненамного — минут на 5-7, однако факт опоздания…
На Витюшу Киданова бочки катил. А сам?
Заснуть для меня было всегда проблемой, несмотря на хронический недосып. Видимо, из-за переходов с одного времени на другое сбивались биологические часы, а также из-за пересменок. Зато уж если заснешь, то из сонных грез вытащить свою грешную душу на твердь земную — а точнее, под волнующуюся поверхность морской воды — иной раз без посторонней помощи было просто невозможно. Тем более наша каюта размещалась в пятом отсеке, наиболее уютном. И хоть находились мы в автономке зимой, это ровным счетом ничего не значило, так как под водой было тепло. Духота в помещениях стояла невыносимая, особенно когда не работал кондиционер, поэтому спали, не укрываясь одеялами и с открытыми дверями. А если включали кондиционер, то даже его шум нам не мешал.
Недели летят быстро, оглянешься назад и видишь уже на всходе седьмую неделю. А хочется, чтобы они летели еще быстрее…
… мне помнится твоя фраза, которую ты не раз повторяла: «Приедем домой, и я потащу тебя по родственникам». Может, мысля дельная, но не представляю себя в роли слона, которого водят напоказ.
