Нет что-то здесь не так… Ведь нет дыма без огня…
На мои прямые или наводящие вопросы жена загадочно молчала, только подленько и гаденько улыбалась. Я даже пытался подойти к разгадке этой тайны с другого боку, задавая разные вопросы, например:
— Ну, хорошо. Может, тогда ты подскажешь, как мне тебя на измену проверить. Может, ты мне втихаря изменяешь, а?
— Дорогой, ты что, во мне дуру нашел? Так-то я разбежалась все тебе рассказывать. И потом, милый, разве ты мне не доверяешь?
И точка! И никакой тебе больше ни дополнительной, ни наводящей информации. И думай, что хочешь.
В общем, мне стало ясно, что без подручных средств или союзнических усилий со стороны собратьев-мужиков мне этот бастион не взять.
Впервые мне захотелось сбежать от жены и оказаться на службе! Виданное ли дело? Еле дождался утра, чтобы без опоздания явиться на место и опросить какого-нибудь бывалого товарища, который наверняка это испытание уже прошел и что оченно важно — с честью. Пока ехал в автобусе только об этом и думал, а не о какой-то там ну очень любимой жене или ее сестре — службе. Размышлял, к кому с этим вопросом обратиться и главное как «подкатить», потому что это могло оказаться подлой провокацией.
После долгих колебаний я решил подойти к Феле. Так по-свойски мы звали нашего интенданта Феликса Палыча Пинкевича. Подошел, спросил. Это написать просто: подошел и спросил. А на деле я, менжуясь и сомневаясь, краснея и бледнея, подошел и начал издалека и витиевато нести всякий бред. Наконец улучив момент, вставил свой вопрос как пятачок в прорезь метровского турникета:
— Фела, а как это бабы проверяют нас, мужиков, на верность, да еще как архимедов несчастных, когда мы сидим в ванне? Не пойму.
Феликс среагировал сразу, и весьма лаконично ответил:
— Пусть она, дура, ждет, пока яйца всплывут.
До меня тут же дошло, что это со стороны моей жены подлая и коварная провокация, направленная на запугивание во мне полноценного мужчины. Одновременно я почувствовал облегчение, будто затолкал на гору Большой Иосиф тележку с собранными по всему Техасу камнями. Сразу и настроение доброе появилось, и веселиться и радоваться жизни захотелось.
Хотя, с другой стороны, ведь речь шла об очень интересном предмете. А то, как Фела сформулировал ответ, у меня как бы особых сомнений не породило, но все же… я-то думал исключительно о мужском достоинстве. А вдруг Фела имел в виду обычные куриные яйца, которые во время варки по готовности всплывают?
Тогда же я подумал, что, видимо, подобной провокации подвергся дома и Фела, коль он так быстро, а главное без лишних вопросов мне ответил. Если это так, то, похоже, женская часть нашего ареала отрабатывает на своих мужьях новую технологию по профилактике измен.
Как бы то ни было, но при всех сомнениях у меня доминировало представление о мужских яичках, а не о куриных яйцах. И снова, как час тому назад, у меня возникло желание объявиться дома, чтобы получить сатисфакцию от своей любимой женушки.
Тогда же меня озарило понимание, сочувствие и вхождение в положение моей жены. Ну как же она, бедная, могла ответить на мой провокационный вопрос о проверке женщины на верность. Ведь как в ее случае может всплыть то, что упрятано глубоко в естестве?
Прошло время, и наконец я оказался дома. Но и здесь было не все так просто, как вначале думалось. К счастью, нам подали горячую воду, и я заказал себе ванну. Погрузив с любопытством Архимеда свое тело в чугунно-эмалированный сосуд, я призвал женушку для выполнения очень важного дела:
— Аленушка, поди сюда, пожалуйста!
— Зачем я тебе понадобилась, мой родной? — ласково пропела жена.
— Как это для чего? Для выполнения святого супружеского долга.
— Про какой долг ты говоришь?
— Как это — про какой? Мужу спинку потереть не желаешь?
— А-а, — без особого энтузиазма протянула любимая жена, — а я-то уж подумала…
Согнувшись надо мной в позу прачки, как старуха над разбитым корытом, она, кряхтя и охая, принялась совершать трущие движения: туда-сюда, туда-сюда. При совершении этого семейного таинства ее взгляд упал на тот самый объект, который в данный момент выступал в роли лакмусовой бумажки. Ну, это для нее. А для меня он был, скорей, катализатором моего состояния. Тогда я срывающимся полушепотом спросил:
— Ну, что милая?
Она примерно в том же тоне, шепотом уточнила:
— Ты о чем, дорогой?
— Они уже всплыли?
Ответом был подзатыльник, смягченный намыленной мочалкой. Это было сделано широким жестом, от всей души и по-семейному интимно и многообещающе…
Вывод: Выбирайте жен не по страсти, а по дружбе, тогда вы будете избавлены от пошлых подозрений, глупых разговоров и сальных двусмысленностей.
О пристрастиях
«10.01.1979 г., московское время 0015
Охотское море
Вчера сорвался и зверски поглотил весь шоколад, который был собран за предыдущие дни… двадцать две штуки в один присест. Что самое интересное, когда у меня остались одни фантики от этой оргии, я прикинул, сколько граммов шоколада вместилось в моем желудке. Оказалось всего лишь 330».
У каждого свои пороки, возможно совсем маленькие и скрытые. А я любил, люблю и буду любить сладкое. Потом, правда, я собирал шоколад, чтобы привезти его жене. Когда после автономки предъявил ей свой гостинец, она обратила внимание на недостачу его количества и выразила по данному поводу свое категорическое неудовольствие, сославшись на положительный пример моих товарищей. Мне было очень стыдно! О ней я тогда не подумал.
В наше время остро стоял вопрос утилизации отходов, даже при нахождении в надводном положении. В базах и бухтах официально запрещалось выбрасывать за борт мусор. Тем не менее если в базе этого не допускали, то в бухтах и на коротких переходах мусор втихаря вываливали за борт через специальное окошко в ограждении легкого корпуса в районе ракетной палубы.
Для этих целей на корабле имеется устройство под очень коротким и емким названием ДУК — для удаления контейнеров, когда корабль находится в подводном положении. Как нетрудно догадаться, речь идет не об утилизации, а о выбрасывании мусора за борт. ДУК напоминает простейший по устройству торпедный аппарат, который направлен ни вперед, ни назад, ни даже в сторону, как на американских лодках, а строго вниз, как будто ему самому было стыдно за засорение морей и океанов, да и еще тихой сапой — ночью. Но… такова технология. Простительная с учетом малого количества лодок, да и суши тоже, и большого объема океанов.
Для безукоризненного выполнения функции отторжения (экстракции) отходов промышленностью выпускались специальные дуковские мешки. Полимерный материал, из которого они изготавливались, отличался от тех, в которые собирают сейчас бытовые отходы, более плотным и прочным качеством. И кстати сказать, дуковский мешок стал неотъемлемым свидетелем и участником переездов подводников с места на место, а также непременным атрибутом интерьера квартиры, ибо в таких мешках мы хранили домашнюю мелочевку. А на лодке этот мешок заправлялся всем: от мусора, собираемого пылесосом при уборке отсека, до раздавленных прессом пустых консервных банок и прочих отходов камбуза. Этот гигантский «пыж» заряжался в трубу ДУКа и подачей сжатого воздуха среднего давления выстреливался за борт. В целях обеспечения скрытности плавания делалось это ночное время.
Как-то во время автономки — дело было после ужина, ночью, между 21 и 22 часами — на лодке решили отстрелять накопившийся мусор. За старшего был командир третьего дивизиона капитан-лейтенант Борис Алексеевич Дудоладов, а при нем находился старшина команды трюмных мичман Анатолий Григорьевич Корсунов. Моряки натаскали заполненные мусором дуковские мешки, которых оказалось около пятнадцати штук, а вообще таковых бывало и более — двадцать и даже двадцать четыре. Собирали, чтобы не палить из мини-аппарата каждый день. Там же оказались и мешки с камбуза, заполненные грязными помоями. А чтобы отстреленные ДУКом мешки с мусором не всплывали, а топором шли на дно, в них ножом пробивались дырки. При совершении этой операции из одного мешка с помоями его содержимое мощной и грязной струей плеснуло в лицо Анатолию Корсунову, а Борису Алексеевичу испачкало ноги. Последний просто отряхнул свое эрбэ, а первый, умытый камбузными нечистотами, грязно выругался в адрес неловкого матроса. Правда, потом Анатолию пришлось того же моряка просить:
