- Как оно, со Спартой якшаться? - Силач присел на корточки, прищурился и смотрел на лазутчика как на таракана.

  - Тебе-то что, Силач? Тебя бы не тронули, власть оставили. А жить под Спартой всяко лучше, чем под чужаками. Или под ними, - кивок в сторону Алекса.

  - Зачем страшному человеку понадобились мы? - а это уже командир разведчиков.

  - Найди его и спроси. Мне не доложил, - новая горькая усмешка; наверное, последняя.

  Алекс прокашлялся и монотонным голосом зачитал приговор, ничуть не сомневаясь в своём праве выносить его:

  - Твои и Красношея дела со спартанцами нас не касаются. За убийство Рейки и Кучерявого и нападение на Заумника ответит Красношей. Но ты виновен в массовой смерти людей, сдавшихся спартанцам у восточной тропы. Приговор - смерть.

  - Это ещё с какой стати? Бунтовали они сами по себе! Я рта не раскрывал, - седой был внутренне согласен с неизбежной казнью, но названый Алексом повод его ошеломил.

  - Признался бы ты, что спартанцам нужны мы, а не люди Сильфонта - мы нашли бы способ заняться друг другом и отвлечь внимание от колонны.

  Алекс вынул 'восьмёрку', но Филимонов, всё это время державший седого на прицеле, положил левую руку командиру на плечо и попросил: 'Не надо!'. Стерёга закрыла Нику глаза ладонью. Филимонов выстрелил, хлопок, и безголовое тело упало на траву.

  - Кучерявого бы закопать... Поблизости он, - без видимой связи со свершившимся правосудием произнёс Силач.

  - Извини, Силач, не успеем. Мы уходим.

  - На спидере не прорвёмся.

  - Не на машине. Пешком. Подъём я наметил, наверху возьмём к югу в фунгусовые поля.

  - Ты... ты говорил, пешком через фунгус не ходят, - рискнул вмешаться Ник.

  Алекс не смотрел на мальчика, а Ник думал, что теперь его презирают за его подлый обман. Что думал Алекс? Может быть, он раскаивался в том, что не прояснил странность с фамилией подобранного пацана сразу, как только услышал? Но там, в Сильфонте, разведчики, подобно десантникам, изображали из себя полубогов, которым не с руки снисходить до смешных несуразностей простых смертных.

  - Люди через фунгус не ходят, - наконец ответил Алекс, хотя и обращался при этом в пустоту. - Но русентийцы могут попробовать. Подгоняем снаряжение, берём припасы и выступаем.

  - Силач, Ник и я дронийцы, - раскрыла рот старуха, и все увидели, что у неё нет половины зубов. - А он спартанец, - и ткнула перстом в ополченца. Тот поднял обе руки кверху:

  - Силач, я твой, я с тобой.

  - Сними резак и положи на землю. Положи! - третий раз Алексу повторять не пришлось, команду исполнили. - Пойдёшь с нами, но при малейшем подозрении пеняй на себя.

  Ополченец кивнул, посмотрел на брошенный резак. 'Останется здесь, нам он не нужен, а тебе ни к чему', - распорядился Алекс.

  - Ещё вопросы есть? Тогда за снаряжением и уходим.

  - Я не дойду до Русенты. Я слишком стара.

  - Я знаю.

  - Алекс?! - этого Силач вынести уже не мог.

  - Десять лет как Алекс. Но что это меняет?

  Ничего не изменило. Силач упирался, предлагал варианты - всё бесполезно. Старая женщина физически не перенесла бы многодневный переход через фунгус. Оставаться в кратере, зная, что спартанцы охотятся за разведчиками - огромный риск, неизвестно, какие козыри могли припрятать противники, да ещё неведомый страшный человек, не просто умеющий петь с червями, но и способный обучить этой технике других. Идею беженцам затаиться и дождаться, пока русентийцы прорвутся и приведут помощь, Алекс отверг безапелляционно: 'Никто за вами не вернётся, Силач'.

  Если бы Силач умел облекать мысли в чёткие словоформы, он продумал бы: 'Что же с тобой сотворили, Алекс? Ребёнок не может, не имеет права с олимпийским спокойствием обрекать людей на смерть. Как же вы там живёте, в Русенте?'. Алекс ответил бы словоформами: 'Ты начал обращаться ко мне по имени, Силач, но неужели ты так и не понял - дело во мне. Никто, даже Русента, не отправляет детей в дальнюю разведку командирами групп. Раз послали меня в Сильфонт, значит, что-то со мной не так'. Но Силач не владел искусством телепатии, мысленный разговор не состоялся, а аудиальный быстро затих.

  - Не хочу умирать от голода и холода. Даруй мне лёгкую смерть, русентиец, ведь ты дал её даже предателю, - старуха заполнила образовавшуюся паузу.

  - Тогда ты умрёшь бесцельно. Я предлагаю тебе гибель, несущую смысл.

  - Я слушаю тебя и не понимаю.

  - Сейчас поймёшь. Ты поднимешься наверх и пойдёшь к гряде, за которой позиции роверов. Что бы ни происходило, не останавливайся. Не буду обнадёживать, в конце концов они тебя убьют. Но ты очень, очень поможешь нам.

  - Всего только подняться и идти вперёд? Это по мне, я всю жизнь вставала и шла и поступала так для себя. В первый раз я пойду для кого-то другого, - женщина слабо хихикнула. - Русентиец, спаси Стерёгу! А меня зовут Нелюдима.

  - Спасу и запомню. Теперь все к спидеру за припасами и подгонкой оборудования.

  Нелюдима ушла не одна. По тропе вместе с ней поднимался легастеник. Поредевшая на треть группа выбрала иной путь, уклоняясь к югу. Силач шёл, глядя под ноги, не выдержал и попросил объяснений. Старуха выманит на себя роверы, легастеник займёт удачную позицию, откуда сумеет обстреливать их эффективно, на разборку с разведчиком вылезут спартанские боевики, которых наверняка уже расставили в секретах для наблюдения за кратером. Пока идёт бой, группа должна успеть скрыться в фунгусе.

  - А твой человек? Каковой будет стрелять?

  - Он приобретёт то, чего хотел и за чем пришёл сюда, - услышав ответ, Силач замкнулся в себе.

  Первый ровер выехал посмотреть на бредущего человека, когда старуха только отошла от вала. Немногим позже легастеник начал стрелять. Беженку-дронийку убили, когда к подбитому в самой первой стычке роверу добавились три неподвижных машины. Когда подкравшийся спартанский боевик активировал разведчику половину брони и прорвал её защитный слой, прежде чем умереть от ответного выстрела, потерянных роверов стало уже шесть, не считая первого - и девять перед тем, как легастеник упал на землю с отказавшим сердцем.

  Спартанский офицер оценивающе осматривал труп опасного врага, разменявшего свою жизнь на девять боевых роверов и десятки жизней граждан Спартанской Федерации.

  - Это был достойный бой. Похороните с почестями, сейчас только возьму его ракетный пистолет, - самоподрыв тела легастеника, инициированный сигналом, прошедшим по каналу 'чужой трогает 'восьмёрку' после гибели', оказался такой силы, что разломил надвое вставший вплотную офицерский ровер.

  Легастеник повторил воспетый и увенчанный подвиг десантного спидера русентийцев, уничтожившего в бою десять роверов Спарты. Об этом не узнает никто, разведка не хвалилась достижениями, а спартанцы - поражениями. Но легастеник и вправду получил то, за чем приходил в Сильфонт - смерть.

  * * *

  Фунгус выделял азот. В таких объёмах, что делал воздух над фунгусовыми зарослями непригодным для человека. Всего за несколько вдохов концентрация кислорода в лёгких понижалась настолько, что маршрут его движения по организму опрокидывался - кислород шёл не из лёгких в кровь, а наоборот, а далее с выдохом попадал в атмосферу. Минута-другая, и человек терял сознание, при этом не подозревая об опасности - в насыщенном азотом воздухе предохранительные механизмы организма не срабатывали, признаков удушья не было. Затем также быстро наступала смерть.

  Юношей, в первый раз забредавших в фунгус, пугали страшилками о парах и каплях азотной кислоты, якобы образующейся при сильных грозах. На самом деле, такой опасности не было; скорее, следовало избегать контакта фунгуса с голой кожей из-за риска получить раздражение. По этой или иной причине, защитное снаряжение напоминало спецодежду для работы в химически агрессивных средах (оно и являлось отдельным подвидом такой спецодежды), плотно закрывало всё тело и прилично весило.