Азам тихо фыркнул, но быстро взял себя в руки, ответив:

– Для этого я и привел в описании ритуала рецепт Зелья Молодости, – едва заметно усмехнулся Адиль. – Выпьешь его и на трое суток станешь шестнадцатилетним. Уверен, с этим проблем не будет.

– Допустим, – спокойно заметил Люциус, тщательно скрывая, что не до конца верит в возможность омоложения. – Теперь о наследнике. Как скоро твое положение станет заметным?

– Если я не захочу, то оно и не станет таковым, – заверил его Адиль.

– То есть…

– Я не буду ходить, переваливаясь и выставив вперед огромный живот. Беременность для демонов является естественным состоянием. При желании они могут оставаться в строю, колдовать, воевать, заниматься любовью без каких бы то ни было ограничений. Это не болезнь.

– Прекрасно, тогда следующий вопрос. Я настаиваю на том, чтобы дать ребенку свою фамилию.

– Нет, – спокойно возразил Азам, он как будто ждал этого требования. – Если хочешь себе Малфоя моего авторства, тебе придется родить его и выносить самому. По демоническим законам ребенок, рожденный в однополом союзе, остается с выносившим его отцом. Это не мешает ему общаться и с зачавшим, но дальнейшей его судьбой распоряжается родивший. Он будет носить мое имя и принадлежать моему роду.

– Он будет демоном?

– Он будет полукровкой с большим процентом демонической крови. Скорее всего, наш сын будет способен к трансформации.

– То есть у него будут крылья, хвост и огненные волосы?

– Да, – кивнул Азам. – Это проблема?

– Нет, просто странно. А если ребенка выношу я?

– Это не имеет значения, Люсиус. В любом случае дитя будет демоном.

Малфой задумался. В конце-концов, он и не рассчитывал, что Адиль согласится отдать малыша, который так дорого ему обойдется.

– Я хочу иметь возможность видеться с ним и принимать участие в его воспитании.

– Нет, Люсиус, боюсь, что ничего, кроме того, что он будет знать, кто его второй отец, я пообещать не могу, – выдавил из себя Адиль. – И уж тем более не могу позволить тебе вмешиваться в воспитание моего наследника. От брака со мной ты отказываешься, а я не могу доверить единственного сына человеку, не доверяющему мне.

Люциус побледнел и отвернулся.

– Пойми, – чертов ифрит оказался рядом и осторожно сжал его плечи. – Это не шантаж, не попытка заставить тебя заключить со мной брак, не желание выторговать еще хоть малую толику твоего внимания. Поверь, так будет лучше. Я уйду незадолго до родов и постараюсь как можно реже попадаться тебе на глаза впоследствии. Я же не железный, в конце-то концов! Контракт истечет, а я все равно буду помнить вкус твоих губ и запах волос. Мне будет трудно, но я справлюсь. Как и ты. Я и так натворил много ошибок, пытаясь достучаться до тебя. Прости, что все вышло именно так – с разрушением твоей семьи, жизни и планов на будущее. Если бы я мог, я бы нашел тебя еще шестнадцатилетним, завоевывал бы тебя долго и упорно, пытаясь заслужить твое уважение и любовь. Но вышло именно так. Тебе сорок три, я развел тебя с семьей и не добился ничего, кроме твоего брезгливого неодобрения. Ты едва терпишь меня. Прости, если сможешь, Люсиус, я лишь хотел быть счастливым сам и сделать таковым тебя. Видимо, для обоюдной любви нужно что-то большее, чем просто красивое лицо, аппетитная задница и желание положить мир к твоим ногам. Ты не нуждаешься ни во мне, ни в моей заднице, а мир и так падет, стоит тебе лишь по-настоящему этого захотеть. Не добивай меня, Люсиус, прошу тебя. Позволь унести в себе маленькую частичку тебя, нашего сына. Клянусь, что выращу его настоящим мужчиной, воином и достойным наследником. Но не требуй от меня невозможного. Однажды я просто сорвусь и сделаю с тобой что-то настолько страшное, что не смогу этого себе простить никогда. Поэтому позволь мне сказать в последний раз, пока контакт еще не вступил в силу: я люблю тебя, Люциус Абрахас Малфой, и сделаю для тебя все, что угодно, но для твоего же собственного спокойствия я прошу тебя не пытаться отнять у меня то единственное, ради чего я буду жить, когда окончательно потеряю право находиться рядом с тобой.

– Я… вынужден настаивать, Адиль, – через силу возразил Люциус. В конце-концов, с его интересами никто не посчитался. – Просто не могу себе представить, что где-то будет расти мой сын, которого я ни разу не видел, – уже тверже заявил он. – Можешь не давать ему мою фамилию, не говорить ему, что я его отец, но я хочу его видеть хотя бы иногда.

Азам крепко зажмурился, пережидая острый болезненный укол в сердце при мысли о том, как он будет смотреть на Люциуса, не имея права к нему прикоснуться, и медленно отпустил его плечи, которые по-прежнему сжимал, неосознанно наслаждаясь их теплом и упругостью.

– Хорошо, – наконец, сдался он, прикидывая, как лучше будет сказать Эрри, что ему нужен ошейник. В конце-концов, на то Малфой и Искра, чтобы требовать от него чего угодно. Вредить Люциусу он не хотел даже под угрозой отсечения львиной доли собственной магии. Усилием воли отогнав тревожные мысли, он попытался улыбнуться. Малфой внимательно наблюдал за ним. Несмотря на всю свою холодность, причинять даже не особо желанному ифриту лишнюю боль он не хотел. Но и от возможности видеть собственного сына отказываться не собирался.

– Погоди зубами скрипеть, – беззлобно поддел он Адиля, – у нас впереди еще полгода, которые мы вынуждены будем провести в обществе друг друга. Глядишь, заездишь меня до такого состояния, что я впаду в маразм и забуду, ради чего это все затевалось. Будем решать проблемы по мере их поступления. Других возражений нет?

Адиль с трудом отвел глаза от притягательных для него насмешливых губ и чуть хрипло ответил:

– Нет. Давай контракт, я подпишу и отнесу Советнику, пусть заверит.

– Готовься к переезду, – коротко кивнул Малфой. – С завтрашнего дня будешь показываться со мной в обществе. Во внеучебное время, конечно. И, да… – ифрит, собиравшийся было исчезнуть, не спеша повернулся и встретился с ним взглядом, а Люциус едва заметно усмехнулся. – Не рассчитывай, что мое к тебе – как ты там выразился? – брезгливое неодобрение сильно настолько, что я соглашусь полгода обходиться без секса. Это если уж совсем откровенно.

Адиль лишь озорно сверкнул глазами, но на большее не решился, помня, что его Искра не выносит бурных проявлений восторга, и ответил:

– Признаться тебе как я рассчитывал на обратное? Ты и так это знаешь.

– А задница у тебя и вправду ничего, – невозмутимо парировал Малфой. – Увидимся вечером, – лениво перебил он попытку Азама «поговорить об этом» и аппарировал.

Ифрит же стоял посреди кабинета, держа в руках контракт, внизу которого стояла витиеватая подпись будущего отца его ребенка, и совершенно глупо улыбался.

***

– А это? Нет, тут руны Эйваз и Гебо, они не могут вместе давать значение «Древо, приносящее плоды», потому что это совершенно не соответствует контексту, – Драко лежал на кровати в своей комнате и делал домашнее задание для профессора Анвара, а помогал ему в этом Андрес, картинно развалившийся на огромном ложе у себя в Инферно.

– Ты такой забавный когда хмуришься, – рассмеялся его собеседник из зеркала. Эйваз – это не просто древо, это космическое древо, если хочешь, древо миров. Гебо – дар. Дар древа миров это…

– Жизнь?

– Хммм… скорее, энергия, как мне кажется. Могу спросить у отца. Или ты спроси у Мастера.

– Не хочу, – фыркнул Драко. – Не интересно, когда есть готовые ответы на все вопросы.

– Правильно, – кивнул Андрес, тоже державший в руках «Трактат о Тьме», точную копию того, что Абигор по частям выдавал ученикам для изучения. – Как здорово, что можно учиться чему-то вместе с тобой, – признался он. – Мне тут удивительно скучно одному. Иногда кажется, что отец знает все на свете и досадует на меня за то, что я медленно, как ему кажется, запоминаю информацию.

– Твой отец древнее некоторых цивилизаций, – отозвался Драко, – конечно, он все знает. Мой иногда тоже кажется мне почти всесильным Мерлином, хотя он всего лишь человек.