Аби обуял азарт, он тоже перекинулся, и мы… подрались. Впервые он увидел во мне опасного противника, а не просто любимую задницу. Впрочем, как оказалось, эта часть тела его интересовать не перестала – драка переросла в потрясающий секс, прямо в истинных наших формах. Это было… великолепно, упоительно, горячо. Под натиском нашей магии рушился потолок, вылетали стекла, а удовольствие было столь ярким, что мне казалось – умереть в этот момент… и ничего в жизни больше не надо. На какое-то время мы оба ослепли, оглохли и… рухнули в бездну, дна которой не было видно. Очнулись мы только спустя несколько часов, среди развалин. Слуги попрятались, охрана не посмела нас тревожить. На следующий день Абигор опять отправился завоевывать мир, а я понял… что в тягости.
Некоторое время Сулейман молчал, не глядя на совершенно потрясенного Эрри. Демон ничего не спрашивал – его буквально парализовало от этой новости. А Аэтти снова заговорил, но теперь его голос звучал глухо и безжизненно:
– Ты должен был быть моим сыном, Хар-Эрри. Это я придумал тебе имя и записал его в Книгу Демонов. Это я молил Великую, чтобы ты был сильным и зеленоглазым. Чтобы вырос воином, как отец, а не слабым гаремным мальчиком, как «мать». Вижу, мои молитвы услышаны. Ты сильный, красивый, решительный… но не мой. Моего убил Абигор. Вместе со мной.
* – если кто забыл, так зовут волчонка-иэпса, которого подарили Северусу на балу
** Вали – судья.
Глава 93. Аэтти 2
Эрри молчал, и этой тишиной можно было забивать гвозди. В гроб Его Первой Светлости.
– Сулейман… ты… чего тогда полез под файербол?
– Это не я, – фыркнул ифрит. – Это безумно влюбленный Рон, бредивший фиолетовыми локонами и ледяными глазами. Хотя… не уверен, что не поступил бы также. Ифрит может убить избранника, но не разлюбить его. Да что я тебе рассказываю. У тебя есть Северус.
– Не представляю, что мой Аэ должен сделать, чтобы я убил его, – возразил Эр. – Я могу простить ему абсолютно все.
– И измену? – с любопытством поинтересовался Сулейман, выпуская дым.
– Сев никогда… – возмутился демон, пытаясь унять заворочавшуюся в груди ярость.
– Да что ты? – изогнул свою рыжую бровь джинн. – Так уж и никогда, за все три тысячи лет?
Эр промолчал, вспоминая и ту трактирную служанку, и Люциуса… но все равно это не стоило жизни возлюбленного. Он был готов умереть сам, но не убить.
– Хммм… – прервал его размышления ифрит. – Судя по тому, что вы все еще вместе, ты не причинял ему непоправимого вреда.
– Я предпочитал умереть сам, – развеял его сомнения Эрри.
– О, какая жертвенность… – горько усмехнулся Сулейман. – Наверняка от земного отца досталась. Абигор не умеет прощать.
– Так что же произошло?
– Да в общем-то сейчас я понимаю, что слишком все было гладко. Ослепленный своими чувствами я совершенно не думал ни о будущем, ни о прошлом. Позволил себе забыть об Ибрагиме. А зря. Узнав, что у нас с Аби будет сын, я буквально обезумел от радости – то, что я смог понести от него, делало нас почти равными.
– Разве ты не был его Нгар? – удивился Эр.
– Кто тебе сказал такую глупость? – ухмыльнулся Сулейман. – Я был наложником твоего отца, бесправным, опозоренным. Он не спешил признавать меня перед всеми, открыто заявлять о нашем партнерстве, делать предложение, вводить в дом. Аби похитил меня, как вещь. Я и был вещью. Очередным увлечением, любовником Его Светлости, но мне было все равно. Казалось, что пока он вот так обнимает, заставляя забыть обо всем, пока горит вместе со мной, остальное не имеет значения. Подумаешь, официальный статус, браслеты и прочая ерунда. Он был моим, и мы оба об этом знали.
Едва приведя себя в порядок после того, как Аби отбыл, я решился на небывалое – навестить Тесс, которая всегда славилась своим умением предсказывать судьбу. Все демоны, которым выпадало счастье познать радость материнства, приходили к ней за советом. Зная, что Абигор никогда не одобрил бы моего самовольства, я впервые в жизни осмелился сделать так, как считал правильным: ни слова ему не написав, никак не сообщив о своем счастливом положении, велел подготовить мне Пегаса и отправился в Сад Приемов. Но случилось то, чего, видимо, опасался Его Светлость, закрывая меня в замке.
Ибрагим перехватил меня, быстро спеленал заклинанием, как младенца, и уволок к себе. Несостоявшийся супруг доставил меня в самый удаленный свой замок, и, швырнув на пол, сказал, что раз уж он состоит в браке с такой шлюхой, как я, то он хотя бы хочет получать от этого удовольствие. Что было потом… Не спрашивай. Поверь, пережить насилие, когда весь ты от макушки до кончиков пальцев принадлежишь другому и носишь его дитя – нет ничего хуже. Я не мог трансформироваться – инстинкты вопили о том, что это повредит малышу, а его я стремился сохранить любой ценой.
Конечно, Абигор ворвался в самый неподходящий момент (уж не знаю, откуда он узнал), конечно, он убил Ибрагима, но было уже поздно – я был осквернен другим, подтвердил статус младшего супруга этого чудовища. Аби сразу почувствовал, что я в положении, впал в ярость, потерял контроль над своей силой и… я провалился в Пещеру Чудес, потеряв свое дитя. Наверное, он думал, что убил меня – не знаю. Я верил, что виноват, а потому все те ужасы, что пришлось мне пережить в преисподней для джиннов, воспринимал как справедливую кару. За то, что не уберег дитя, за то, что не ценил, что имею… за то, что был таким слабым, что меня использовали, как обычную одалиску, вовремя подвернувшуюся под руку. И я решил стать сильным. У меня не было выхода. Развоплотить свою душу, слиться с Изначальным Огнем у меня не хватало духу. Я знал, что могу это сделать, но не решался. Все ждал чего-то. Поэтому мне пришлось выживать. Пещера Чудес – это своего рода банка с пауками. Выживает сильнейший. Слабых сжирают, истязают, превращают в рабов. Все против всех.
Повисло молчание.
– И ты… – решился спросить Эрри.
– Жив, как видишь, – горько усмехнулся ифрит. – И относительно здоров. Физически. А психически я всегда был нестабилен.
– Откуда у тебя шрамы на предплечьях? У отца такие же. Я всегда думал, что это от брачных браслетов.
– Ха! Которые твой папА так и не удосужился на меня надеть. Нет, Хаэрри, – Сулейман потер изуродованные руки, – это Магия таким образом напомнила мне, что у меня могло бы быть, будь я умнее. Или сильнее. Ведь Нгар – это не просто название Истинной Пары. Это слияние магии, душ, тел. Это духовное единство двух почти равных особей. Несусветная редкость. Мы с Аби были очень близки. Но статус так и не был закреплен. И когда твой отец размазывал меня тонким слоем по стенке, на мгновение и его и мои руки заковались в браслеты, которые тут же разрушились, оставляя шрамы. В память о том, чего у нас никогда уже не будет.
– Может, оно и к лучшему, – вдруг сказал Эрри. – Демон без Нгар погибает. А так Абигор просто очень сильно ослаблен. Он угасает, и это очевидно каждому, кто его знает. Мне интересно другое – как вышло так, что имя мертвого ребенка досталось мне? Такого просто не быва… – Эрри вдруг замер с открытым ртом, будто натолкнувшись на какую-то мысль. – Пойдем-ка со мной, пессимистично настроенный огненнокрылый ангел возмездия, – сказал он чрез некоторое время.
– Куда? Что ты задумал? – подозрительно нахмурился ифрит. – Если ты думаешь, что у меня не хватит сил прикончить Аби в случае насилия с его стороны, то ты…
– Придурок, – ласково сказал Эр. – Неужели ты думаешь, что я стану помогать этой надменной сволочи? Пусть попрыгает. Я обещал Тесс не вмешиваться, а слово свое я привык держать. Хочу кое-что проверить. Это не больно и не опасно, не бойся.
– Считаешь меня трусливой гиеной? Ах ты, молокосос! – взвился джинн, который действительно был очень вспыльчив.
– О, о, о, – поддразнил его Хаэрри, усмехаясь. – Я тебе не Аби. Во-первых, я сильнее, а во-вторых, во всем, что не касается Северуса, я на удивление благоразумен. Не заставляй меня применять силу, Сулли.
