Профессор Люпин испуганно шарахнулся в сторону от Северуса, которого только что пытался обнять. Адская тварь размером со среднего теленка, вздыбив на холке шерсть и обнажив в оскале длинные белые клыки, загнала дрожащего профессора в угол. Страшное, утробное рычанье прокатилось по большому помещению. Стекла в лабораторных шкафах жалобно задребезжали.

– Эрри, родной, чшшш, ты убьешь его. Он старый и невкусный, – ласково заговорил Северус, осторожно берясь за рунический ошейник, который Эр так и не снимал. Знаки на нем уже были алого цвета – признак крайней степени ярости демона.

– Арррррх, – сказал на это «волк» и снова оскалился, не сводя горящего взгляда с

умирающего от страха Ремуса.

Волчья суть самого оборотня взвыла от страха. Внутренний волк метался загнанным зверем, пытаясь вырваться из темницы человеческого тела, чтобы, поджав хвост, молить о прощении этого Альфу, на собственность которого он посмел покуситься.

– Ну что ты, маленький, – продолжал уговаривать Северус, с ненавистью глядя на сжавшегося Люпина, – он меня не интересует, ты же знаешь. Не убивай его, пожалуйста. Прошу тебя.

Шерсть огромного зверя прилегла и стала гладкой, зубы спрятались, а глаза снова приобрели зеленый цвет.

Северус погладил его по голове, и Эр еле удержался, чтобы не перевернуться на спину, подставляя живот под ласку любимой ладони.

Люпин осторожно пошевелился, опрометчиво полагая, что опасность миновала. Чуткое ухо зверя, увлеченного своей парой, нежно гладящей его по морде, уловило этот едва слышный шорох.

Резко развернувшись, «волк» прыгнул, совершая в воздухе обратную трансформацию и выхватывая меч. И через мгновение уже обнаженный юноша, яростно сверкая глазами, упирает острый конец оружия прямо в горло безумцу, посмевшему близко подойти к его Нгар.

– Ответь, ликанин, мне, сохранившему тебе жизнь, видел ли ты на этом смертном мою метку? Отвечай! – он чуть надавил на меч, и тонкая алая струйка потекла по резко посеревшей коже, пропитывая ворот потрепанной мантии оборотня.

– Д-да, я видел метку Высшего. Но не знал, что это ты, Эрри.

Из горла демона раздалось низкое рычание.

– Какой я тебе Эрри, раб? На колени!

Оборотень, дрожа от страха, пал ниц.

– Значит, ты думал, что бессмертный, пометив своего Нгар, оставил его?

– Да, Господин. Я решил, что Северус не нужен своему Высшему. И он отпустил его. Так как твой теперешний аватар соответствует обычному юноше… Я думал, что Северус теперь женат на человеке.

– И ты решил отнять у ребенка его любимого мужа?

Оборотень молчал.

– Отвечай мне! – приказал демон. – Ты хотел взять то, что тебе не принадлежит, так?

– Д-да, я не знал, простите, Господин.

– Не-е-ет, – вкрадчиво протянул демон. – За проступки надо отвечать, ликанин. Кому, как не представителю твоего народа это должно быть известно. Согласен?

– Готов понести наказание, Господин. Но только не убивайте… Молю.

– За тебя уже просил мой Нгар, раб, хотя ты и не стоишь даже волоска с его головы. Твое место – у ног любого представителя Ночи. Не забывай об этом впредь.

– Да господин!

– Ты рано радуешься, – усмехнулся демон, и на его красивом лице появилась очень нехорошее выражение.

Северус ощутимо напрягся.

– Эрри, – решился он окликнуть мужа.

Лицо бессмертного смягчилось, а изумруды глаз засветились мягким светом, обратившись к Нгар.

– Я же обещал, Северус. Не буду его убивать. Пока что… Не переживай, – с этими словами он, спрятав меч, провел по шелковистым волосам супруга. Потом, обхватив обеими ладонями его лицо, притянул для поцелуя.

Руны на ошейнике тут же перестали светиться.

– Я люблю тебя, – прошептал он по-арабски. – Этот урод ничего тебе не сделал? Вседержитель, думал, разорву его. Какого Мефистофеля он вообще приперся?

– За зельем. Ничего не успел сделать, да и не смог бы.

– Ты недооцениваешь оборотней. Скоро полнолуние, и у них повышенное либидо. Если они хотят кого-то, то только силой можно заставить их отступить. Уговоры не подействуют. Он бы взял тебя против воли, будь ты просто человеком. Да еще и заразить бы мог. Ликане – раса предателей. Для них нет ничего святого. Этот жалкий пес нуждается в наказании. Твоей чувствительной натуре придется потерпеть.

При упоминании своей натуры Северус скривился – чувствительный пожиратель смерти. Надо же. Кому скажи – засмеют. Палач-пацифист.

Эр, догадавшийся о ходе мыслей мужа, снова его поцеловал, после чего сказал:

– Отойди подальше.

И развернулся к притихшему Люпину, по-прежнему распростертому на каменном полу.

– Я запрещаю тебе, раб, приближаться к моему Нгар ближе, чем на шесть футов. Я запрещаю тебе оскорблять его, обсуждать нашу жизнь с кем-либо. Я повелеваю хранить в тайне все, здесь произошедшее. В виде особой милости я не стану запрещать Северусу готовить для тебя зелье, убивающее твоего волка. При посторонних, к которым относятся все, кроме моего Нгар, ты будешь относиться ко мне, как к любому другому ученику этой школы. Тебе понятно?

– Да, господин.

– В наказание за нарушение я посажу тебя на серебряную цепь и оставлю умирать медленной, мучительной смертью. Повтори.

– Не приближаться, не оскорблять Нгар господина. Самого господина ничем не выделять из других учеников. Никому ничего не говорить. За это – зелье и отсутствие серебряной цепи.

– Верно. А теперь… Чтобы ты лучше запомнил…

С этими словами демон протянул руку в сторону и в ней оказался огненный кнут. Длинная и тонкая огненная струя, извивающаяся в руке хозяина, как змея. Засвистел рассекаемый воздух, и ужасное орудие пытки, оставляя по себе в воздухе огненный след, хлестко, с оттяжкой прошлось по спине оборотня. Тот взвыл. Тонко, жалобно, как животное. Северус чуть напрягся, но вмешиваться не стал. Как завороженный, он смотрел, как сгорает ткань на спине распростертого ниц Люпина, как вздувается, а потом и лопается кожа, обагряя кровью остатки одежды. Оборотень не посмел даже пошевелиться. Демон замахнулся снова, и еще один огненный росчерк, еще один след на спине.

Руку, занесенную для третьего замаха, Северус, не выдержав, перехватил за тонкое запястье. Глаза демона начали наливаться огнем, но мужчина быстро проговорил:

– Не увлекайся, это мне потом объяснять, откуда у меня бурые пятна на стенах. Не говоря уже о том, что если он околеет, то мне придется вести два курса у этих недоумков, только по фатальной ошибке считающихся учениками этой школы.

Демон убрал кнут и сказал, внимательно посмотрев Северусу в глаза:

– Только ради моей любви к тебе, и ради наших отношений, насчитывающих не одну тысячу лет, я прощаю тебе эту дерзость, Аэтэрос. Ты вмешиваешься уже третий раз. Из чего я могу сделать вывод, что этот раб чем-то ценен для тебя. Учись правильно расставлять приоритеты. Можешь выдать ему целебное зелье. Антиликантропное ему не нужно – он не трансформируется в эту луну. Я загнал его волка достаточно глубоко.

– Я дал клятву, – прохрипел Люпин.

– Что же. Ладно. Северус, не задерживайся, – и исчез.

Оборотень облегченно выдохнул.

– Лежи, Люпин. Чертов придурок. Ты хоть понимаешь…

– Я-то понимаю, Нгар господина, – сказал Люпин, пытаясь встать с колен, – а вот понимаешь ли ты, во что ввязался?

– Эрри…

– Эрри, – передразнил мужчину оборотень, – ты видел его кнут? Это Кнут Герцога. Твой милый муженек…

– Я без тебя знаю, недоумок. Испытываю к тебе лишь отвращение. И моему мужу об этом известно. На тебе долг жизни. Я знаю своего Эрри достаточно хорошо, чтобы определить, насколько близок он был сегодня к тому, чтобы убить тебя.

– Это ты дурак, Северус, – неожиданно зло сказал Люпин, – демоны не способны любить. Он выпьет твою душу и оставит умирать, как ненужный хлам. Только безумец мог стать его рабом. Он чудовище. Монстр.

Северус с размаху ударил оборотня в лицо.

– Убирайся. Не желаю видеть тебя чаще необходимого. Еще одно слово о моем магическом супруге – и ты труп. Я сам убью тебя, и для этого мне не нужен будет огненный кнут. Просто отравлю. Стоит моей руке дрогнуть при приготовлении твоего зелья, и ты сдохнешь в муках. Не смей больше трепать своим грязным языком имя того, кто сохранил тебе твою жалкую жизнь. А теперь – вон!