– Твоя близость мешает мне думать о деле. А к тому, о чем я думаю в такие минуты, ты, очевидно, не готова. А я не готов поменять свои принципы в отношении насилия над женщиной.

Помню, как мурашки побежали вдоль позвоночника, и засосало под ложечкой – предательски, сладко. Больше я эту тему не поднимала.

Убедила себя, что Рик шутил в своей фирменной манере. Вся больница знала, насколько обожал василиск отпускать остроты на медицинские темы и темы ниже пояса тоже. Симпатичные медсестры не раз делились – как Рик смущал их откровенными шуточками, заставлял краснеть и прятать глаза. Так, чем я хуже?

В кабинете Рика мое обоняние отдыхало. Здесь витал очень слабый запах яблок. Они всегда наполняли громадную плетеную вазу на письменном столе василиска. То ярко-красные, то зеленые, то желтоватые, сочные фрукты неизменно вызывали у меня повышенный аппетит. И, как обычно, Рик заметил это. Обернулся, схватил самый большой и спелый плод и бросил через всю комнату. Поначалу я ловила вкусные подарки с большим трудом. Но постепенно так наловчилась, что делала это одним движением руки.

Яблоко было зеленым, и таким сочным, что после первого же укуса ароматная жидкость потекла по подбородку. Я вытерла ее пальцем и перехватила взгляд Рика. Неожиданно жадный, почти хищный и очень порочный. Не припомню, чтобы он смотрел так прежде, или просто не успевала заметить. От василиска не ускользнуло мое внимание и реакция тоже. Он хмыкнул, расплылся в кривой улыбке, закинул ногу на ногу, и весь очень напрягся, прямо-таки окаменел.

– А что я однажды говорил про насилие? – напомнил, сверкая синими глазами – в них плясал незнакомый, неуправляемый огонь. Но почему-то вместо страха я ощутила, как тепло собирается в животе, опускается ниже, вызывая сладкое томление. Губы Рика внезапно показались еще более чувственными, а их жесткие, резкие очертания еще более мужественными, соблазнительными.

Василиск облизал губы, будто почувствовал мой взгляд, быстро сглотнул и произнес неожиданно хриплым голосом:

– Самира! Ты полегче на поворотах! Думай, что делаешь.

Я отвела взгляд, и в комнате воцарилось молчание. Я прямо чувствовала, как Рик пожирает глазами – каждый миллиметр тела, каждую впадинку и выпуклость. В звенящей тишине его натужное дыхание казалось еще громче, еще чаще.

Некоторое время я старалась сидеть тихо, не смотреть на василиска, сама не понимая почему. Больше всего на свете мне хотелось сейчас встать, прильнуть к нему и поцеловать. Вот так вот нахально – в жесткие, чувственные губы. А потом сказать что-нибудь язвительно-возбуждающее. Вроде: «Как бы ты сам не обжегся от моего огня…»

Вместо этого я сжалась, свела колени и напряженно выжидала. Сильное, неконтролируемое смущение сковало по рукам и ногам. Рик понял мои телодвижения по-своему:

– Тише, трусишка. Не трону! – сказал с металлом, с раздражением в голосе и тут же, словно опомнился, перешел на спокойный тон: – Давай отвлечемся и займемся делом. Я расскажу тебе предысторию. А потом перечтем и подытожим все, что говорил о симптомах Маллес. Нюхом чую – нам это очень понадобится.

Из рассказа Рика, обильно сдобренного его фирменным черным юмором, следовало, что полтора столетия назад перекрестье пытались захватить оборотни из нижних миров. Воображение рисовало ужасных тварей, похожих на порождения ночных кошмаров. Вроде мерзких монстров, что «мариновались» в исследовательских банках в кабинете Рика.

Их магия могла изменять ткани и клетки разных существ. Одни умирали, другие долго и тяжело болели, но все же выздоравливали. Третьи же –превращались в злобных монстров. Убивали, крушили, носились как безумные. Их называли – перерожденные.

Часть пришлось уничтожить, часть – погибли сами.

Тем временем, монстры пришли на перекрестье, чтобы захватить его и построить свои города.

Жизнь в нижних мирах – извечная борьба. Либо тебя сегодня съедят, либо ты. Животные, растения и даже грибы там плотоядные. А все, что не питается другими, выделяет смертельные яды, отращивает жуткие шипы, острые как скальпели, плюется парализующими веществами.

Для тамошних рас – перекрестье – все равно что новый Эдем. И оттяпать его кусочек они пытались уже раз двадцать, если не больше. Проблема в том, что жители перекрестья, и ближайших миров совсем не в восторге от такого соседства. Не говоря уже о том, чтобы уступить родные земли ужасным тварям.

И те самые болота, где нашел Маллес погибшего мальчика – нечто вроде туннеля из нижних миров. Прохода, наглухо запечатанного сильнейшей магией. Чтобы прорваться к нам, захватчикам пришлось бы снять печать. В прошлый раз это сделали перерожденные. Они странным образом подчинялись «нижним жителям». И орды монстров хлынули на перекрестье, возглавив армию своих «марионеток».

Но… как и в прошлые разы потерпели неудачу.

Рик опасался – как бы не повторилась история. Уж слишком знакомыми выглядели симптомы погибшего мальчика.

Слабость, пена изо рта и носа, кровь из глаз и ушей. Временная потеря сознания, бред, галлюцинации и смерть. Именно после таких симптомов атакованные нижней магией существа порой восставали из мертвых уже невменяемыми, перерожденными.

Вот почему Рик потребовал, чтобы Маллес приказал выкопать ребенка и доставить его сюда, в больницу. Тут василиск собирался наложить на мальчика специальное заклятье. Хотел попытаться затормозить перерождение, на случай, если ребенок на самом деле не умер, а превращался в жуткого монстра.

– Они тянули какие-то магические щупальца из болот, привлекая все больше случайных жертв, – закончил рассказ Рик. – Вот их и пойдем искать.

Ужас холодил желудок, сжимал его болезненным спазмом, пока василиск обрисовывал возможные беды. А еще… еще мне было до чертиков страшно за Рика. Я вдруг испугалась, что с ним случится неладное. Хотя начальник четко сказал Маллесу – на рептилий нижняя магия не действует. И повторил для меня, с хвастливой интонацией, с чувством собственного превосходства.

Будто ничто не способно его победить, сломить.

Тарс и Гверс – друзья Рика, драконы магией обладали немалой. Но меня это совершенно не успокаивало. Оказывается, я ужасно привязалась к василиску. И даже… почти полюбила его… Или это было лишь влечение? Я совершенно запуталась, и присутствие Рика слишком волновало, чтобы разобраться в себе. Странное ощущение зародилось где-то внизу живота. Я скользнула взглядом по фигуре Рика. Боже! Как же он хорош, даже когда хмурится! Василиск окаменел, прямо как недавно, поменял позу, засунул руки в карманы и почти прорычал:

– Самира! Думай что делаешь!

Но вместо испуга я почему-то испытала удовольствие. Казалось, я имею над Риком незримую власть. Раньше думалось – он помогает из чистого покровительства. Просто хочет о ком-то заботиться и заблудшая девушка из чужого мира – отличный кандидат. А все остальное… приставания, провокации – лишь ничего не значащие заигрывания. В точности такие же, как прежний ненавязчивый флирт с медсестрами и симпатичными врачами. Но теперь… Теперь чудилось – я для Рика совсем не такая, как все.

Невольно, сама себе поражаясь, я скользнула взглядом по брюкам Рика и заметила то, чего не видела раньше. Ничего себе! Я даже рот приоткрыла.

– Иди работать! – хрипло прорычал василиск – похоже, уловил – куда направлено мое внимание. – Если не хочешь убедиться в подозрениях. Я могу показать тебе гораздо больше, чем то, что позволяет одежда.

Жар бросился в лицо, уши загорелись тоже. Я вскочила с дивана и чуть замешкалась. Рик пригнулся, словно хищник для броска, губы его налились кровью, щеки зарделись. Никогда прежде не видела василиска таким… возбужденным. Вот именно возбужденным!

Рик двинулся за мной, притормозил, опалил сверкающим взглядом.

– Ты уходишь или остаешься? – спросил вдруг, кивнув на диван.

Я суматошно крутанулась на пятках, и выскочила наружу. Развернулась в сторону приемного и… с размаху врезалась в чью-то мощную грудь.

Судя по синей врачебной робе, врезалась я в кого-то из коллег. Но судя по ауре, едва уловимому запаху грозы, я сталкивалась с ним впервые – во всех смыслах слова.