Палач положил узелок с лекарствами возле кровати больного. Каперед придвинул лавку, уселся рядом и задумался.

Местный лекарь не мог многого прояснить, как-то отмалчивался и скрывал истину.

— Послушай, любезный, — раздраженно сказал Каперед, — если ты так хочешь помочь этому несчастному, то просто перережь ему глотку!

Варвар в ужасе отпрянул и воскликнул:

— Грешно убивать немощного в кровати!

— Как благородно. А своим бездействием ты не убиваешь его?! Или ты думаешь, что его дух будет благодарен тебе за помощь?

— Разве чужак способен излечить его…

— Объяснишь это призраку, что явится ночью. Уж он-то с радостью выслушает твои доводы!

Аргумент железный. Каперед сомневался, что какой-то образ больного будет преследовать лекаря, но варвары они наивны и верят во всякую чушь. В лучшем случае его будут грызть богини мщения, точнее его собственная совесть, воплотившаяся в этих призраках.

— Я мало что могу сказать тебе о его недуге.

— Все сказанное может быть полезно. Я не ставлю в сомнение твои навыки, но порой взгляд со стороны видит истину иначе. Это как стоять на горе и глядеть на долину. Мелкие объекты не видны, но вся картина в целом — вот она.

Каперед указал на больного.

— Мне нужны эти детали, чтобы понять, что за местность простирается внизу.

Лекарь смирился, он согласился с доводами чужака. Ведь и вождь Астанис просил проверить его. Чужак совсем не походил на того, за кого его принимали. Он ни чародей, ни шпион, но знаток человеческих хворей.

— Мало, мало нам известно, — заговорил лекарь, — ни имени, ни целей этого демона назвать я не могу.

— Когда он заболел?

— Еще осенью, сложно судить. Еще ранее он стал нелюдим, избегал общества, не появлялся на сходах. Народ забыл когда последний раз слышал его голос.

— А кто он вообще?

— Наследник купеческой семьи из племени Вангинов, союзников Кенветов. Зижавы — имя рода. Чужаки, гости нашего племени. Они пользуются правом гостеприимства сына Верея.

— Вот как.

— Для благородного Астаниса это вопрос чести. Недуг напал на гостя в его доме. Позор для народа Немеев.

Каперед кивнул, и снова взглянул на человека. Выглядел он ужасно, лет на шестьдесят, а всего лишь наследник. Узнать возраст не составило труда, больному на самом деле было около сорока лет. Точно возраст не назвал бы и отец семейства.

Удивительно, как измотала этого мужа болезнь. Если это то, что подумал Каперед, то вылечить его не удастся. Лишь бы не подавать вида, что он усомнился в собственном успехе. Возможно удастся улучшить состояние этого несчастного, выгадать время, а там, быть может, удастся сбежать.

Но бегать от разгневанных всадников по незнакомой стране? Слишком рискованно. Не удастся добраться даже до факторий у побережья.

— Ты говоришь: изменение заметили еще осенью?

Лекарь задумался, отрицательно махнул рукой.

— Даже раньше, рабы говорили, что молодой господин часто просыпался ночью, будто его беспокоило что. Он просил хмельное или уходил бродить по ночам. Поговаривали, что волчья сущность пробудилась в нем.

— Он продолжает гулять?

— Что ты имеешь в виду?

Каперед вздохнул и пояснил. Если это ликантропия, то больной будет продолжать ночные прогулки и возвращаться в кровать с явными следами.

— Я бы заметил подобное, — лекарь нахмурился.

— Кто бы сомневался, — пробубнил Каперед.

Он оттянул веко больного, зрачок все так же расширен и неподвижен. Странно, явные признаки умирания. Но дыхание как у глубоко спящего человека. Все-таки задачка начала его увлекать.

— Мне нужно время, — вдруг сказал Каперед и хлопнул в ладони.

Все страждущие и здоровые в лечебнице вздрогнули, кроме самого Капереда и умирающего купца.

— Само собой, — кивнул лекарь.

— Темий и ты, мой безымянный друг, — обратился знахарь к рабу и палачу, — будете сопровождать меня. Я должен опросить всех, кто контактировал с больным.

— Порча? — с сомнением спросил лекарь.

Каперед пожал плечами, если купец настолько мнительный, то возможно и порча. Если оскорбления обманутых покупателей способны свалить его в кровать, то наследнику купеческой семьи лучше не заниматься этим ремеслом.

— Мудрец моего народа писал, что лечение начинается со знакомства с больным и его окружением.

Он направился к выходу, стараясь припомнить, что в Прогностике писалось по этому поводу. Давно ему не приходилось заниматься настоящим врачеванием. Даже во дворце Принцепса он лишь тратил свое время на создание грубых снадобий. Как же давно он не брался за ловлю демонов болезни.

Стоило рекомендовать перенести больного в иное место, поближе к теплу, ведь он сам страдает от холода. Однако, Каперед не стал устанавливать свои правила. Его могли бы просто не послушать, а таким образом пошатнется его авторитет. И без того не слишком высокий.

Не пришло время конфронтации с местными лекарями. К тому же, Каперед сомневался, что немощному пойдет на пользу изменение условий. Его состояние стабильно, а изменения вполне могут подтолкнуть его на шаг к могиле.

Рисковать он не хотел и направился в дом вождя, чтобы опросить рабов.

Собирать информацию не пришлось долго. Рабы охотно отвечали, явно приукрашивая события. Не без иронии Каперед слушал, что многим из них чудились нечеловеческие голоса, волчий вой. А следы когтей на столешнице в комнате он осмотрел лично.

На самом деле то были купеческие пометки. Подсчет дней и товаров, а странные символы не были колдовскими знаками, что оставлял ликантроп. Просто купец шифровал записи.

Астанис, выслушав объяснение чужака, согласился с ним. Он был знаком с купцами, ведал тайны их кухни и тоже знал, что обозначают эти значки и черточки.

— Ножом он их рисовал, сам видел, — ворчал Астанис. — Рабы сплетни разносят, порочат мой дом! Уж сколько их бивали за длинные языки.

— Обильны рабы в доме твоем, соловьями поют они.

— Скорее воронами. Так что с ним не так?

Каперед пожал плечами. Уж если бы он знал, то сразу бы и ответил.

— Если ваши мудрецы не способны решить задачу с осени…

— Зимы! Зимой он отправился в лечебницу!

— По своей воли?

Астанис кивнул.

— Но неспокойным был его сон, ведь так?

Это уже вождь не отрицал. Он клеймил колдунов, что решили проклясть купца. И беспокоило его не само проклятие, а что оно настигло купца в доме гостеприимца.

— Да, неприятно. А что эти значки говорят, вы понимаете? Возможно, стоит опросить членов его коллегии… тех, с кем он имел дела, я хочу сказать.

— Знать не знаю, но людей тебе укажу этих.

Купец не мог быть настолько восприимчивым, чтобы от грязного слова слечь в постель. И в колдовство Каперед не верил: проклятия действуют лишь на мнительных людей. Он хотел узнать своего больного, его образ жизни и характер. Изменения в поведении скажут лекарю больше, чем изменение лица.

Купцы народ закрытый, они не особо раскрывают свои тайны. Но похоже, что судьба больного волновала всех. Они уцепились за соломинку и с неприличным энтузиазмом рассказывали чужаку все, что знали про купца из рода Зижавов.

Приехал он из дальних земель, расположенных за великой северной рекой и находящихся под властью крупного союза племен. Каперед про Кенвентию слышал, говорили, что там обитает совсем дикое племя людей, не знающее законов божеских и людских. И мифические твари, во что уже сложнее поверить.

Купец действительно поражал местных торговец своей грубостью, которая не была злой или намеренной. Просто таков их язык и манера речи, характер и обычаи. Его приняли в общество, свели с семьей Верея и народом Немея.

Каперед запутался в количестве этих племен и народов. Множество купцов собралось в городе, они приехали из дальних земель, представители множества общин. Многие враждовали, многие конкурировали, заключали союзы и обманывали «вечных друзей». Обычные дела среди такого сорта людей.

Всех их не запомнить, да Каперед и не пытался. Его волновал только один купец, только один род — Зижавы.