«Этот, смотри-ка, и Юджину не уступит, — мелькнуло у Уда, — а то и, может, посильней будет…»

5

— Наблюдая за вами издалека, — продолжал Голосковкер, — я удивлялся, как ваше окружение заставляет вас делать то, что не свойственно вашей природе. Я, например, видел по телевидению трансляцию с открытия фестиваля Генрика Ибсена. Эта ваша речь… Ну не ваше это дело! Не то! Не то!

Имиджмейкер оглядел босса, как художник оглядывает модель.

— Они вас просмотрели, шеф. У вас превосходные данные именно для президента. Выходец из низов. Природная сноровка. Необычная внешность, напоминающая идола женщин Юла Бриннера. Женщинам, судя по данным опросов ВЦИОМа, вы нравитесь, а это серьезный фактор: их у нас в стране пятьдесят один процент электората.

Он замолчал на несколько секунд, рассматривая Уда уже без пиетета, оценивающе, уже как работодатель, решающий, брать человека на работу или воздержаться.

— Да, бесспорно, нужно изменить ваш имидж, — продолжал он. — Надо убрать прили-занность вашей речи. Мы поработаем над тем, чтобы к вам вернулось натуральное первородное косноязычие.

Голосковкер бросил на него еще один оценивающий взгляд.

— Да, ничего заумного, высоколобого, больше простоты. Вы простой, открытый человек. Вы любите русскую баню, не сауну…

— …Я сауну точно не люблю, — успел вставить Уд.

— …Ну тем более! Вы любите народные песни, охоту, в меру подгульнуть, в меру выпить. И выбросьте из своего лексикона всякие там малопонятные народу словечки. Вот ваша недавняя опубликованная в газете речь… Кажется, по случаю закладки камня на месте строительства детской библиотеки. Хорошее дело, ничего не скажешь! Но речь, кто вам писал речь?! Зачем опять эти выспренние фразы о духовности, о примате либеральных ценное…

— Ты у меня будешь вместо Манкина, — прервал его Уд.

Тебе ль, невинной и спокойной.

Глава XIII

Я приношу в нескромный дар

Рассказ, где страсти недостойной

Изображен преступный жар?

Е. Баратынский.

При посылке «Бала» С. Э.

1

Давно Уд не был в таком хорошем расположении духа. Через нужных людей ему удалось выйти на хозуправление Минобороны с проектом типового армейского алкогольного напитка. На конец месяца было назначено совещание экспертного совета. Этим проектом босс задумал завершить свой алкогольный бизнес, обеспечив доходами от него все другие свои начинания, включая предвыборную президентскую кампанию.

Речь шла о контракте на продажу прав и всей технологической и производственной базы по изделию № 37 — алкогольного напитка под условным названием «фронтовые 100 граммов», последнего детища Кичхоковой фирмы. Этот напиток придумал — химически придумал — тот безработный ученый, который — помните, господа? — прорвался на улице к лимузину босса и предлагал за небольшое пожизненное вознаграждение вытатуировать на своем громадном лбу торговый знак фирмы Уда, он обещал его носить до конца дней в качестве живой рекламы. Истерик оказался гением. Через три месяца он выдал формулу и технологическую оснастку нового алкогольного продукта, который предназначался для личного состава войсковых соединений, дислоцированных в горячих точках Российской Федерации и республик СНГ. Продукт обещал практически неограниченные перспективы для сбыта.

Новый спиртосодержащий напиток в 100-граммовой расфасовке имел оригинальную тару: пластиковая бутылочка в форме древнегреческой богини победы Ники с небольшими крылышками за спиной. Крепость напитка была согласована с экспертами Института питания РАН и Главным политуправлением Министерства обороны. Испытав изделие № 37 на маневрах в условиях, максимально приближенных к боевым, они предложили присвоить напитку название «УРА!». Кроме понятной сверхзадачи — поднимать боевой дух и т. п., — изделие содержало и ряд других, совершенно необходимых для армейского продукта достоинств. Так, эксперты особенно отметили свойства продукта начисто убивать в потребителях какую-либо способность к соображению, а также независимо от хода боевых, действий возбуждать в них чувство безотчетного ликования и жажду умереть с улыбкой на устах. Фермент именно с таким действием выделил в своей лаборатории ученый-истерик при разработке исходного порошкового концентрата.

Изделие № 37 решало и сугубо практическую задачу (цитирую по тексту сертификационного удостоверения) «обеспечения мобильной раздачи и индивидуального потребления военнослужащими своей дозы во время атаки, маневрирования и под непрерывным огнем противника». Помимо всего «УРА!» благодаря защитной маркировке тары исключало разбавление напитка водой, обвесы и прочие махинации, что должно было нанести удар по верхушке коррумпированного армейского интендантства, но встретить одобрение в передовой офицерской среде, поверившей в военную реформу.

По прикидкам экономистов фирмы Кичхокова, реализация проекта сулила боссу миллиард рублей в год чистой прибыли.

Да, были у Уда основания встретить своего имиджмейкера в зимнем саду, как говорится, с распростертыми объятиями.

— Ну ты чего такой невеселый, брат? — он привлек его немного к себе. — А? Какие проблемы?

Имиджмейкер обратил на босса свои выпуклые прозрачно-козьи глаза.

— Я вчера посидел-подумал, шеф. Складывается невеселая картина. До выборов не так далеко, а мы не готовы к предвыборной борьбе. Ясно одно: выходить в России на политический рынок с лозунгами либерализма, абстрактной свободы — политическое недомыслие. Я говорю о набросках вашего спичрайтера, которые вы мне дали посмотреть.

— Чего, он не то написал? Я так и думал.

Голосковкер прокашлялся.

— Дело в том, что лично я не против многих его позиций. Лично. Но я на работе. Вы наняли меня. Я должен сделать так, чтобы мой патрон был избираем. Так вот, в России слово «свобода» связано в народном сознании с лишением свободы, то есть воспринимается негативно. В этой стране о свободе говорят только диссиденты, зэки и неврастеники. Либерал, демократ — самое ненавистное племя в глазах российского электората. Болтуны. Западники. Кликуши. Забудьте слово «либерал». Забудьте это слово.

— Считай, что я его не запоминал.

— Ваш новый имидж не означает, что вы во всем этакий рубаха-парень. В нужный момент ваше лицо должно быть непроницаемым, как у насекомого. У насекомых, как известно, оболочка из хитина, и никаких эмоций они выражать не могут по причине свойств непластичного материала. И глаза надо уметь в нужный момент гасить.

— Глаза? Гасить?

— Ну, вы можете несколько минут ничего, ну вообще ничего не думать? Ни одной мысли в голове.

— Не знаю… наверно…

— Хорошо, этим займемся на аутотренинге. Что касается политических ориентаций, — произнес после паузы Голосковкер, сильно втянув в себя воздух, — у вас должен быть имидж человека, который далек от всех «измов». Ничего не говорите ни о капитализме, ни о социализме. Говорите только про третий путь.

— А что это такое?

— Этого не знает никто, шеф. И именно это — впечатляет.

— Забавно.

— Запомните; вы одинаково далеки от правых и левых, от люмпенов и аристократов, от… кстати, это ваш спичрайтер придумал сюжет с вашим несостоявшимся шутовским баронством? В «Комсомольце», кажется, была заметка…

— Что ты все о спичрайтере?! Его, считай, уже нет.

— Я в принципе говорю, шеф. Все это раздражает людей, уводит в сторону. Все это только в минус.

Уд недовольно отмалчивался.

— Ну хотя бы эта ваша разрекламированная затея построить в Реутове храм в честь святого Вонифатия, — продолжал Голосковкер. — Известно, этому Вонифатию ставят свечки от запоев и вообще этот святой исцеляет от пристрастия к вину. Так?

— Дальше. Дальше, — буркнул Уд.

— И ни для кого не секрет, шеф, что в этой стране вы ведете широкий алкогольный бизнес. Разве не ясно, что ставить храм такому святому со стороны алкогольного магната — это фарисейство? Вы не должны себе позволять цинизма, шеф. Одно из двух: или Вонифатий, или алкогольный конвейер.