Преодолевая лигу за лигой, равнину за равниной, перекатываясь через горы и леса, сгибая своей молодецкой удалью самые древние и сильные деревья, сейчас заверть уже привычно набрала силу в степи, подбираясь к опушке очередного леса, до которого оставалось несколько часов пешим ходом жалких двуногих зверей. Но разогнавшийся поток лишь ухмыльнулся, подобравшись к опушке за какие-то секунды, заприметив еще издали два силуэта, которые освещало ночное светило. Обрушившись на неизвестных доселе зверей всей своей громадной силой, ветер, который сгибал вековечные деревья, обтесывал своими острыми потоками гранит, терзал порывами базальт и срывал льдистые покровы старых гор, не сумел даже поколебать пришельцев, а заставил лишь немного поежиться от холода. Но заверть не заметила этого, ведь назад оглядываются лишь жалкие ползающие по земле существа, а ветер свободен, ему нет дела до живых, он выше сущих, перед ним еще целый неизведанный мир... и воля!
Поежившись и приобняв себя за плечи, русоволосая молодая девушка с торбой за спиной жалобно шмыгнула, не забыв постучать зубами:
- Ух, холодрыга!..
Но такой же русоволосый, третьего десятка лет мужчина лишь коротко глянул на свою напарницу, с которой они подходили к опушке в тот момент, когда на них подул сильный ветер, больше похожий на борей, что с западных отрогов Клыка Нолла. Такие ветра, вырывавшие деревья с корнями, здесь не редкость, и любого обычного человека как минимум бы сбила с ног сия заверть, но... кто сказал, что эти двое простые люди? Хоть ветер и более-менее теплый, но мужчине показалось, когда он оглянулся к степи, словно от заверти веяло неким леденящим сердце холодом... Покачав головой, он задумчиво пробубнил себе под нос старую поговорку кочевников степей Нолла - ал'гура:
- Убегай скорей, коль встретил в степи борей...
Суеверный рус еще некоторое время созерцал переливающийся алыми красками горизонт, но вскоре поправил увесистую коричневую сумку на левом плече и скрылся за зарослями кустарника у опушки. Через какое-то время нагнал девушку, заприметившую издалека их общего знакомого, стоявшего в окружении редколесья и ноги быстро принесли своих хозяев к смуглому мужчине сорока лет с глубокими морщинами, придававшими ему несколько устрашающий вид в темноте.
- Мы готовы, Богдан.
Поправив довольно старую грязную кепку, Богдан воровато оглянулся, всматриваясь какое-то время во тьму. Вечернее небо словно инкрустировали миниатюрными кристалликами, свет которых с неимоверным трудом пробивался сквозь густую листву деревцев, гнувшихся от северного ветра, разогнавшего давным-давно облака с небосвода и решил уже подсказать группе, что пора бы возвращаться к работе. Богдан обернулся на двоих путников, шмыгнув носом и словно бы вжав голову в плечи в ничтожной попытке согреться.
- Так куда вас, говорите?
- К восточной границе Анкахета, друг мой.
- Понял, попробую.
Все так же держась указательным и большим пальцем за козырек своего головного убора, отрешенно смотрел Богдан перед собой, словно концентрируясь, вглядываясь сквозь своих знакомых.
- Готово. Только на сей раз вам придется искать выход самим. Мои силы на исходе - последний переход я поддерживал несколько седмиц и он дорого мне обошелся...
Обросший черной, несмотря на свои светлые волосы, щетиной, приятель Богдана опустил взгляд, но вскоре поднял голову и его молодые, полные энергии, но тем не менее видевшие много горя, глаза, встретились с добрым, неимоверно уставшим взглядом друга, старше его на несколько десятков лет. Первым протянул руку Богдан, и, словно по-ребячески обрадовавшись, мужчина напротив побыстрее решил пожать ее. Богдан лишь коротко улыбнулся, но тотчас вспомнил про дело и серьезно перевел взгляд с молоденькой зеленоглазой девушки на друга. Молча попрощавшись, парочка, выучено обернувшись, шагнула, тотчас бесшумно исчезнув в вечерних сумерках, словно тьма поглотила их тела. И внезапно тишина ударила по ушам сорокалетнего мужчину, испытавшего за свои годы больше, чем любой другой его возраста. Бродяга замер, все поглощённый неявным величием большого мира над маленьким существом. Словно бы неохотно, вечерняя мгла позволяла находить дорогу перед собой хорошо, если на расстоянии дюжины шагов, жадно скрадывая все остальное. Не то от страха, не то от холода обнявший себя за плечи озирающийся по сторонам человек прислушивался, то и дело резко оборачиваясь на стрекотание кузнечика или иной животинки, долго всматриваясь во тьму. Наконец, избавившись от иллюзий, привыкнув к темноте и одиночеству, мужчина облегченно выдохнул, словно совсем не был уверен в том, что у друзей получится затея, когда двое исчезли:
- Фух, пронесло...
Появившись из ниоткуда в полсажени над землей у опушки леса, двое совершенно не растерялись, словно для них произошедшее сродни привычки и на четвереньки приземлились в мягкую траву. Точнее приземлилась, ибо русый остался висеть в воздухе, прислушиваясь к чувствам, очень медленно водя взглядом по горизонту. С холма, вкупе с метровой высоты над землей, перед странником возникла совершенно иная местность. Если мгновение назад оба находились в редколесье, где не наблюдалось поблизости холмов и стояла кромешная тьма, то сейчас отроги Сумеречной Гряды на западе насадили на свои острые заснеженные пики оранжевое солнце, а крутой склон кручи у подножия обрамлялся нешироким, в три шага, ручейком, огибающем холм. Вдоль по течению, в тысяче шагов виднелся деревянный мостик. Лысые холмы, окрашенные закатным солнцем, довольно быстро сменил густой лес к востоку, вволю разросшийся посреди плато, с восточной стороны ограниченной озером, а с западной подпираемой исполинскими горами. Но взгляд мужчины лишь скользнул по прелестям природы, и устремился далеко на северо-запад, как вдруг до его ушей донесся приятный голосок девушки:
- О, пронесло и в этот раз...
Мужчина промолчал, а девушка, отряхнув свои неприметные и самые обычные штаны с серой рубахой, принялась озираться, пытаясь понять стороны света:
- Если Богдан ничего не напутал, то мы сейчас должны находиться в паре суток ходьбы от Синфериума.
Проследив за взглядом молчаливого спутника, в глаза девушке бросились чумные земли юго-запада. Завеса черных туч точно обнимая, изредка задевая вершины гор, распростерлась над огромной территорией, называемой в этих краях Гиблыми Землями и лучик света, если такой и находился, слабо пробивался сквозь перины облаков, придавая этому месту некую девственность природы после сильной непогоды. Леса и болота, степи и чащи, буреломы и холмы, горы и равнины - ничто не осталось нетронутым, всюду чувствовался в этих землях страх и первобытных ужас, который ощущает разве что добыча перед могучим хищником. Странники как-то раз даже осмелились нарушить границы и сапоги их коснулись запретных земель, образовавшихся на древнем поле брани, которое имело место быть еще даже до Большой Воды... Пытаясь выследить прыгуна, они учуяли его энергию именно здесь и долгое время пытались найти какие-либо следы, но все попытки были тщетны... И спустя сутки, натерпевшись ужаса, словно сам Саггот посылал кошмары на их уставший разум, они решили убраться из этого смрадного места, обещая себе навсегда забыть темные лощины...
- Этим и займись, а я наведаюсь в Анкахет.
- Мы же там уже были...
- В прошлый раз мне кое-что показалось, надо проверить.
- Как знаешь.
На этом и порешили: девушка уверенно скользнула в чащу и шаги ее тут же утонули в перешептывающихся листьях на ветру. Мужчина, проводив ее взглядом, взлетел вверх, и добрый попутный ветер сам понес его на запад, к горам.
Спустя пять дней, летая над полуночным северным портом, седмицу назад побрившийся 29-летний мужчина вглядывался вниз, бегая глазами по опустевшим улочкам.
- Где-то здесь, где-то здесь...
