В этот дом приходил теперь и Байрам, как единомышленник и свой человек. Он прекрасно справлялся с порученным ему делом и связывал чугунолитейный завод Рахимбека с целым рядом других городских предприятий.
Хотя Рахимбек вынужден был пойти на уступки, но это еще не означало конца битвы и начала длительного мира.
Рахимбек был достаточно хитер. Он выжидал удобной минуты. Сражение между ним и племянником не только не затихало, а, напротив, разгоралось с каждым днем все сильнее.
Байрам теперь понимал, что конфликт, разделявший дядю и племянника, неразрешим.
Непутевый Рашид все еще пытался примирить их, но был не в состоянии повлиять на упрямого отца. Он находился на стороне двоюродного брата. Его мало интересовало дело, за которое боролся Мешади, но он был готов служить двоюродному брату. По просьбе Мешади, он даже прятал у себя скрывавшихся от преследований царской охранки его неведомых друзей.
Чтобы не вызвать нареканий отца, сын Рахимбека не засиживался теперь в кабачках, а устраивал "пирушки" дома. Комнаты, занимаемые Рашидом в отцовском доме, стали местом конспиративных собраний большевиков. Дом богача Рахимбека был вне подозрений полиции. Политическая благонадежность Рашида не вызывала никаких сомнений у представителей власти. Все это учитывали подпольщики.
Но на случай внезапного налета полиции Рашид придумал специальный "запасной выход", о котором вряд ли могли догадаться сыщики. С четвертого этажа, где находились комнаты Рашида, можно было пробраться на крышу соседнего трехэтажного дома, а спуститься отсюда, по другим крышам в темный переулок и раствориться в темноте было пустячным делом.
Все участники тайных собраний знали о существовании этого хода, но пока им пользовался один Байрам.
Обычно, когда подпольщики собирались в комнате Рашида, Байрам пробирался на крышу соседнего дома и, лежа в укромном уголке, вел наблюдение за улицей.
В случае появления полиции Байрам должен был дать условный сигнал и предупредить товарищей. Все было точно рассчитано. Собравшимся хватило бы времени пробраться на соседнюю крышу к Байраму и замести следы, раньше чем подоспела бы полиция.
По просьбе Мешади, роль второго наблюдателя выполнял Рашид. Собрания проводились в гостиной. А рядом находилась спальня, окна которой выходили на улицу. Здесь и садился Рашид.
Это была единственная комната, которая сообщалась с половиной родителей. И вот однажды...
Любовь к сыну вынудила Рахимбека пойти на уступки. Под благовидным предлогом, что ему хочется в угоду сыну раз и навсегда покончить ссору с племянником; под вечер он снова пошел к Азизбекову.
Племянника не оказалось дома. Тетушка Селимназ встретила деверя очень холодно. Она только ответила:
- Мешади ушел еще засветло. Заходил твой Рашид, и они пошли куда-то в гости...
В этот самый момент Рашид сидел в своей комнате и охранял друзей Мешадибека, собравшихся в гостиной.
В последнее время сын Рахимбека, чтобы не встречаться с отцом, входил к себе не через парадное крыльцо, а со двора, и ключ от черного хода хранил в кармане. Дверь, которая вела на отцовскую половину, была наглухо заколочена гвоздями.
- Если он хоть ступит сюда ногой, - сказал Рашид матери, - я надену шапку, выйду из дому, и тогда... пусть ищет ветра в поле!
Слова Рашида были тут же переданы Рахимбеку, и он не решался заходить к сыну. Зная, что упрямый Рашид может осуществить угрозу, Рахимбек готов был на все. Пожалуй, Рашид мог бы теперь добиться даже согласия на брак с Сусанной. Вероятнее всего, старик сдался бы и сказал: "Ладно, ладно, будь по-твоему. Женись, если тебе так нравится. Но ссору надо все-таки кончить!"
Однако Рашид и не собирался добиваться согласия отца на брак. Ему казалось, что этот вопрос и так был решен. Но с Сусанной ему удавалось видеться все реже и реже. На этом настаивала она сама.
- Мне жаль своего отца, Рашид, - говорила она. - Больно смотреть, как он страдает. Стоит мне задержаться в церкви несколько лишних минут, бедняга ни жив ни мертв.
- Но наше решение остается прежним?
- Конечно, Рашид.
- В таком случае скажи дядюшке Айказу, пусть не боится угроз отца. Мой отец нам ничего не сделает. Не сможет сделать. Будь спокойна.
Но старик Айказ все-таки боялся. Руки его были, как всегда, заняты привычной работой, а мысль о мстительном Рахимбеке ни на минуту не выходила у него из головы. Когда кто-нибудь появлялся у входа в мастерскую л тень от человеческой фигуры ложилась на пол, сердце у сапожника замирало от страха: не Рахимбек ли это? И все же Айказ предоставил дочери полную свободу.
- Делай, как хочешь, - сказал он Сусанне. - Мы, бедные труженики армяне, вовсе не враги азербайджанцев. Но не все так думают. Богатая семья не ровня нам. Но лишь бы ты была счастлива, а мы с матерью подчинимся своей судьбе...
Сусанна молча слушала отца.
- Поступай, как хочешь, - повторил отец, - но так, чтобы обошлось без пролития крови между нашими армянами и азербайджанцами. Хорошо, если убьют только меня. Я безропотно приму смерть. Но могут погибнуть другие...
Во время последнего свидания Сусанна передала Рашиду свой разговор с отцом.
- Вот сейчас мы видим, что бедность не помеха возвышенным человеческим чувствам и побуждениям, - задумчиво произнес Рашид. - Твой отец благородный человек...
Грустно склонив голову и бессильно опустив руки, Сусанна слушала его, прислонившись к глухой глиняной стене. На безлюдной улице было тихо. Молочно-белый свет луны пробивался сквозь ароматную листву фисташкового дерева и покрыл мелкими бликами платье Сусанны. Рашид стоял так близко, что чувствовал дыхание девушки и ощущал теплоту ее тела. Сусанна торопилась домой, но боялась обидеть своей поспешностью Рашида. Все равно: будь, что будет!
Сусанна тихо сказала:
- Откажись от меня, Рашид, позабудь меня. Лучше мне навсегда остаться в родительском доме, чем допустить, чтобы из-за нас пролилась кровь.
- Убьют только меня, - проговорил Рашид. - Виноват во всем один я. Это я нанес оскорбление родным невесты...
Сусанна не в силах была выговорить ни слова.
