Как ни упиралась леди Зарина, но такого клопа, каким я в эти дни стала, трудно было отцепить. Привычный мир открылся с другой, волшебной стороны, вот я и лезла – не остановить. Но никаких таких секретов мне не поведали.
Только лорды и леди, наделенные силой рода, называются в горах риэнами, и все они – маги. Главой рода может быть либо маг, либо лорд, женатый на риэнне, а главой клана – только риэн. Эти традиции, завязанные на особенностях белой горной магии, порождали разные несуразности.
К примеру, лорд Наэриль остался единственным мужчиной в иссякшем роду, но одиночка не считается в сложной иерархии кланов главой рода. Он может таковым стать, если женится на горной волшебнице, и тут красавчику, как ни странно, не везло: ни одна риэнна не спешила войти в его дом. Еще бы, за такого мерзавца пусть кикиморы замуж выходят.
Выяснился еще один нюанс его интереса ко мне: приемные сыновья, как и бастарды, могут подняться в иерархии принявшего их дома только до статуса младшего лорда, не выше, даже будь они трижды риэнами. Зато Наэриль, получив в подчинение чужую силу, войдет в Совет кланов как глава рода.
Еще я поняла, что на самом деле в доме Грахар уже давно не было лорда, а моего умершего деда нельзя таковым считать. Он и бабушка были дэриэнами. И пусть воплощенными, но в Совете кланов духи имеют только совещательный голос. И правильно, поддержала я мудрых горцев, не должны мертвые решать за живых, как им жить.
На это леди Зарина тихо улыбнулась, пояснив, что жизнь потомков так же зависит от умерших предков, как и вторая жизнь духа во плоти – от истинно живущих потомков, то есть еще не умиравших. Если дух предка проклянет живого потомка, то прóклятый не только умрет быстрее отмеренного судьбой, но и выпадет из родового круга, потеряв возможность второй жизни, пока проклятие не будет снято. С мертвыми лучше не ссориться, запомнила я.
Такие вот сложности простой жизни горцев на фоне дикой природы.
Что же до живых, то лорд-риэн не может дать плоть духам, на это способна только леди-риэнна, но он может управлять призванными духами, например в бою, и может пользоваться их магической силой.
И получается, чем древнее род, тем бо2льшую силу ушедших предков может привлечь риэн. Не только для войны, но и для обустройства мирной жизни. То-то наши развалины с каждой ночью становились более жилыми под присмотром лорда Наэриля и леди Зарины. А уж какие ветра сотрясали эти камни по ночам!
Я страшно скучала без Диго.
К счастью, развалины, вид которых привел меня поначалу в такой ужас, оказались любопытнейшим местом: в обвалившихся стенах обнаружились тайные ходы, и я исследовала их с неиссякаемым азартом, жалея при этом, что Диго не видит этой роскоши.
Раньше мне мало где дозволяли ходить по замку: стража непреклонно останавливала. Даже тогда матушка берегла силы и накладывала чары только на некоторые помещения, и я могла запросто свихнуться от шока, сунувшись в незаколдованный коридор или башню. Теперь стража охраняла лишь самые опасные места, грозившие обвалиться, и, как обычно, стояла у входа в подземелье, всегда запретное. Потому я шныряла, как таракан, по всем щелям и трещинам, даже Рагар не мог уследить, а остальным не было до меня никакого дела.
Так вот, лорд Наэриль. После отъезда сэра Лоргана этот беловолосый красавец за неделю соблазнил его жену, мою бывшую кормилицу Сильвию, которая была лет на пятнадцать его старше.
Сначала, ползая по полузаваленным ходам, я обратила внимание на то, что Наэриль слишком часто сталкивается в коридорах с Сильвией и подолгу ее задерживает.
О чем лорд может беседовать с чужой служанкой? О том, например, как ему жаль красивую женщину, загубившую свою молодость в дикой глуши, где никто не оценит ее красоты. Как, наверное, ей тут тоскливо и страшно, и как, вероятно, скучен муж-старик, за которого она вышла замуж от безысходности.
И, конечно, я стала их выслеживать: вдруг этот лощеный Наэриль обидит мою бывшую кормилицу? Разницу между лордом и куда менее благородной женщиной я прекрасно понимала. А потом уже наблюдала за ними из научного интереса: матушка же говорила мне обращать внимание на то, как мужчины ведут себя с женщинами, вот я и обращала.
Когда подлый Наэриль добился от Сильвии поцелуя, я решила вызвать его на дуэль, но тут меня выловил мастер Рагар.
– Вам никто не объяснял, ученик, что подсматривать и подслушивать – неблагородно?
– А я и не благороден! – зашипела я, пытаясь освободить прищемленное ледяными пальцами ухо. – Вы прекрасно слышали, какими эпитетами наградил меня король Роберт. И потом, разве этот белобрысый хлыщ поступает благородно с чужой женой?
– Это дело взрослых. Я запрещаю вам следить за ними.
– Вы не имеете права запрещать мне, мастер Рагар. Вы – мой наставник в боевых искусствах, а не мать и отец…
Уй-й… мое второе ухо!
– Я ваш наставник везде и во всем, пока вы мой ученик.
После этого выслеживать я перестала. И не моя вина, что эти двое сами на меня нарывались!
Вот кто просил их припереться в хранилище шкур, когда я там спала? Почему уснула? А что еще там делать, в мягком и теплом ворохе? Почему там? Тихо, спокойно, никто не бродит. Ну да, я заметила совершенно случайно, что эта парочка уже два дня сюда после обеда шастает. Но они вполне могли и пропустить этот день.
Как они вошли, я не заметила – уснула в тепле. Проснулась от их шепота, когда выползать из укрытия было уже поздно. Открыла глаза: горел свет от свечи. Ага, щель я соорудила правильно, можно даже не шевелиться – обзор великолепный. Чуть не выдала себя фырканьем, когда Наэриль, обнажив грудь моей бывшей кормилицы, припал к ней – младенчик выискался.
– Ох, мессир, – застонала Сильвия. – Если госпожа узнает… муж… пропаду ведь. Эти «снежые дьяволы» везде шныряют, донесут!
– Вейриэны не вмешиваются в дела лордов. А твоей госпоже немного осталось. И что тогда с тобой будет? На равнине тебя казнят как приспешницу ведьмы. В горах без покровительства клана ты не проживешь и ночи. Бедная моя Сильвия… я увезу тебя в свой замок, будут у тебя и новые платья, и веселые балы… – говоря, он положил ее на шкуры, ослабил шнуровку на лифе и поднял юбки, обнажив ее ноги. И разделся сам.
Он был восхитительно сложен, этот беловолосый негодяй, и всю нелепость матушкиной затеи я тогда узрела воочию. Я и раньше знала, чем отличаются кобели и суки, жеребцы и кобылы, и после каких действий появляются щенки и жеребцы… Но у людей – не так наглядно.
Бедняжка Сильвия растаяла от поцелуев, закрыла глаза, а юный лорд брезгливо поморщился, подняв янтарные очи к темному своду, в тот угол, где на широкой полке среди шкур пряталась я.
Затаив дыхание, я зажмурилась: вдруг меня выдаст отблеск свечи в глазах, да и противно было и скучно. Думала – тайна тайн, а тут – какие-то собачьи игры и безобразное сопение. Пока они там возились, я тысячу раз пожалела, что забралась сюда: жарко, душно, от шкур воняет, в глазах мутится… Видимо, я опять сомлела, потому что проснулась, когда Наэриль уже одевался.
– Вы прекрасны, Сильвия, – скучающим тоном сказал мерзавец. – Благодарю вас.
– Я никогда такого не испытывала, мессир… – пролепетала она, – вы как бог…
– У нас будет много таких волшебных часов, когда я увезу вас. Завтра же. Не будем ждать.
Сильвия тоже поднялась, оправила лиф и подол платья.
– Мессир, я не заслужила такого счастья. Вы ведь от скуки здесь со мной развлеклись, я понимаю. И я должна быть рядом с принцем.
– Должна? – улыбнулся Наэриль, приподняв ей голову за подбородок и проникновенно глядя в ее глаза. – Ты была его кормилицей и можешь испытывать к нему чувства сродни материнским, тем более он такой миленький. Но у Лэйрина есть наставник. Мальчику его возраста уже не нужна нянька. Так зачем, милая? Неужели ты – его настоящая мать, поэтому он так не похож на других детей Хелины?
– Ах, мессир, если бы вы знали! – Сильвия некрасиво усмехнулась. Открыла рот, чтобы продолжить… и упала навзничь. В ее горле торчало узкое, полупрозрачное, как льдинка, лезвие. Через миг обильно хлынула кровь, забрызгав лорда.
