1963 Снег идет, Кружится над лугами. Шапками ложится на стога. И медведи Шевелят боками, То-то им погода дорога! Хорошо в заснеженных берлогах... Снег идет. И, видно, потому Зайцы выбегают на дорогу. Ах, как стосковались по нему! Снег идет. И белые деревья Помнят все, чем жил и чем живу. Снег идет. Кружится над деревней, Падая на мерзлую листву. Снег идет. Такой смешной и милый... Искорками звездочек горит. Вот он над отцовскою могилой, Над могилой матери Пестрит. Снег идет. Спокойно, не тревожа Вечный сон ушедших на покой... Снег идет. И мир как будто ожил. Тот же мир, А кажется — другой. Снег идет По городам, по крышам... Удивленно на него гляжу, Словно в первый раз на свете Вижу, В первый раз Восторженно дышу. Снег идет, Такой смешной и милый... Это не беда, Что он идет Над моею будущей могилой, Где береза белая растет. 1963 Тишина над тихим Доном. Тишина... Только слышно, как в затонах Плещется луна. Только на берег сыпучий Набежит волна. И опять стоит на круче — Тишина... Над великою рекою Я, склоняясь, пью, Тихо черпаю рукою Лунную струю. И вода в моих ладонях Призрачно легка, Как росиночка, Что тонет В чашечке цветка... Пахнет ночь Арбузом спелым, Молодым вином, Пахнет Песнею неспетой, Непришедшим сном. 1963 Мне нравилось размашистое пенье Погибшего от песен соловья... Он жил в каком-то диком удивленье, Нисколько удивленья не тая. В озвученной И бесконечной шири, Закрыв глаза, Сидел среди ветвей. Всему тому, Что дважды два — четыре, Душевно удивлялся соловей. Все удивляло: Озеро черемух, И воздух, что от ландыша хмельной, И первый взрыв полуденного грома, Прошедшего над лесом, стороной. Все удивляло: И гнездо на ветке, Где дом его, отечество, семья, — Все это Вместе с соловьихой верной На песню подбивало соловья... Со дна ручьев Восходит вдохновенье. Рождающее реки и моря. Так песня началась — От удивленья, От неба, где затеплилась заря, От тишины, От задремавшей рощи, От ветерка, что по ветвям сновал ... Был соловей типичный «лакировщик», Поскольку он восторга не скрывал, Поскольку он не каркал, как ворона, Молчал всю зиму в дальней стороне. Дыхание ручьев И говор грома Он сохранил для песен о весне. И пел певец! И все казалось — мало. Он голоса и песен не жалел. Все соловья в природе понимало, Все соловья на песню поднимало, И он от удивления Шалел! Но, видно, от избытка вдохновенья Не выдержало сердце у певца. И смерть к нему пришла, Как удивленье, Забыв о том, что жизни нет конца. 1964
Я не из тьмы явился. Нет! Я вечен, как теченье Волги. Я шел к земле, Как звездный свет, — Стремительно и долго-долго. Я был всегда. И в те года, Когда достиг земной основы, Я часто уходил туда, Откуда возвращался снова. Я никогда не умирал. Жил, настоящее приемля, И долго землю выбирал, Пока не выбрал Эту землю. Я за нее в огне горел, Чтоб выйти к мирному рассвету. Я с ней прошел От первых стрел До первой — в космосе — ракеты. Она моя — пока живу. И вся со мной — пока я с нею. И глаз отцовских синеву — Пока живу — Забыть не смею. Пока живу — Мне не забыть, Кому я, собственно, обязан Тем, Что могу дышать, любить На той земле, С которой связан И глаз отцовской синевой, И прямотой отцовской правды, И кровью битвы За Непрядвой, И кровью битвы Под Москвой. И суждено мне до конца Все вынести с тобой, Россия! Во имя Памяти отца, Что прожил жизнь Во имя сына. |
