Он с удивлением посмотрел на свое распростертое тело, потом перевел взгляд на приближавшегося. Вошедший в шатер был окутан в струящийся черный плащ. Ни единой складочки невозможно было разглядеть на нем. Но самое главное – капюшон был надвинут так низко, что невозможно было разглядеть лица. А вместо глаз, слабо вспыхивали два синих огонька. Из под плаща выглядывала рукоять меча, украшенная серебряным черепом. И на плаще пряжка – серебряная роза с капелькой рубина. Фигура беззвучно скользила по ковру.

– Ты не очень-то похож на Танатоса. А где Гермес?

– Зачем тебе Гермес?

Фигура остановилась напротив. От нее веяло ледяным холодом. Великий завоеватель вскинул голову.

– Я не простой смертный. Я – Александр. Сын Зевса. И меня должен встречать Гермес. Если ты Танатос, то должен знать это.

Череп меча хмыкнул. Капюшон окинул взглядом умершего.

– Я не Танатос, а Всадник Смерти. Если тебя это утешит, то – Легат Всадников.

– Меня хотят унизить??? Меня – великого завоевателя? Божественного Александра, перед которым трепещет мир?

– Трепетал. – равнодушно поправил Всадник.

Но полководец не успокаивался.

– Прислать какого-то всадника, вместо Танатоса, да еще и Гермес не явился сопровождать! Неужели Гера мстит мне, как мстила великому Гераклу?

Легат качнул капюшоном.

– Нет ни Геры, ни Зевса, ни Гермеса, ни Аида с его царством теней. И Танатос – это безликая Смерть. Есть мы – её Всадники. Есть один только Бог. Он судит всех, и для Него нет ни великих царей, ни нищих.

– Ты хочешь сказать, что я предстану перед твоим Богом как простой смертный?

– Не моим, а нашим. Другого нет. И все отвечают перед Ним за дела свои. Видишь ли, это при жизни ты был великим – для людей. Царь, завоеватель, сын несуществующего Зевса… А теперь ты просто покойник. Соринка в оке Времени.

Александр был потрясен. Он смотрел на эту фигуру, которая внушала невольный трепет и чувствовал себя раздавленным. Наконец ему удалось овладеть собой.

– Я завоевал мир. Сокрушил великую империю, Дарий бежал от меня. Египет покорился мне. Мои войска дошли до Индии и сокрушили её армию. Мир был у ног моих! А теперь…

– Теперь ты будешь лежать у ног твоих военачальников, а они мысленно, уже делят твою империю.

– Делить? Они посмеют…?

– Посмеют. От империи останется только воспоминание. Потом придет новая империя. Новые герои. От тебя же останется только имя в истории. Даже могилы твоей не найдут.

Великий завоеватель задумался. Он был растерян.

– И что же будет со мной?

Всадник пронзительно взглянул на него.

– Будешь платить по счетам.

– Платить? За что?

– За сожженные города, за бойни в них. За беспощадность, жестокость, которыми ты устрашал проигравших. Ты великий полководец, Александр, но слишком любил войну.

Александр задумчиво посмотрел на свое тело. Потом вскинул голову.

– Пусть так. Возможно, слишком любил войну. Но по другому – я не мог жить. У меня была великая миссия. Я исполнил её. И что – люди будут меня проклинать?

– Удивительные существа эти люди. Они скоро забудут твою кровожадность. Тебе даже простят руины городов. В их памяти останутся только твои подвиги. О тебе создадут много легенд. Ты очень удивишься, если услышишь их. Но мы то с тобой, знаем правду.

– Скажи, а мои отец, мать… Они тоже там, у вас?

– Все у нас. Может, ты еще и встретишь их. Тебя многие ждут. Как ждали Дария. И постарайся забыть свои титулы. Там – это никому не важно. Теперь, ты просто один из прочих.

Всадник, не спеша, обнажил меч и буднично, привычным взмахом рассек нить, тянувшуюся от тела к силуэту Александра. Потом вывел его из шатра.

Черный как ночная мгла конь стоял там. Легат взлетел в седло.

– Постой! Ты вот так покидаешь меня? А как же мне…?

– Не беспокойся. За тобой явятся. И… отвыкай от царских привычек.

Всадник дотронулся до коня, и тот взвился черным смерчем.

Перед Александром стал открываться в пространстве светящийся тоннель.

Оттуда кто-то неумолимо приближался.

2006 Стрингер.

Город раскинулся в живописной местности, во всей красоте своего облика. Величественные соборы вздымали золоченые шпили, красочные дворцы ослепляли белизной мраморной отделки, изысканные творения скульпторов возвышались на постаментах. Он был великолепен этот Город. Город гурман, Город весельчак, меломан и жизнелюб. Его музыканты, поэты, художники и актеры принесли ему славу столицы искусств. Его знать гордилась высоким и древним происхождением, ремесленники – мастерством. А купцы и банкиры богатствами и умением делать деньги из воздуха. А еще, город отличался благочестием, при этом будучи снисходительным к человеческим слабостям.

Но не бывает все всегда хорошо. Город давно уже привлекал внимание Проповедника. Его еще называли Обличителем, Бичевателем пороков, Очистителем нравов. Люди слушали его. Магия голоса и сила убеждения Проповедника действовали на них как дудочка крысолова. Они шли за ним как завороженные.

Его проповеди потрясали, выворачивали наизнанку нутро у самых закоренелых грешников. Даже святая братия боялась его как огня. Проповедник был неумолим ко всем. За то и звали – Обличителем и Бичевателем.

Ему не нравилось недостаточное рвение города на стезе Божьей. Его раздражал этот Город, слишком уж радовавшийся жизни. Слишком уж любивший удовольствия. Гордившийся своей просвещенностью. И однажды он пришел к стенам Города.

В черном балахоне из грубой мешковины, перепоясанный веревкой, обутый в деревянные сандалии на босу ногу, – Обличитель стремительным шагом прошел через ворота и направился к обители расположенной на высоком холме.

Уже достигнув ворот, он обернулся назад, горящим взором фанатика окинул открывшуюся ему величественную панораму. И Город вздрогнул.

Братия встретила гостя со сдержанным почтением. От обеда он отказался и неодобрительно покосился на стол с изысканными блюдами. Старенький Приор только возмущенно поджал губы. Монастырская кухня была известна по всей стране.

Высшие чины церкви, посещая Город, всегда стремились остановиться здесь, дабы отведать яств знаменитой кухни. Но Обличителя похоже это не волновало.

Он потребовал себе немного простой похлебки с хлебом, чем привел в возмущение и замешательство брата-повара. Но даже то, что именовалось в монастыре простой похлебкой – Бичеватель отведал с неодобрением. Она показалась ему излишне сдобренной.

На вершине скалистого пика возле Города возник Всадник. Мглистый конь застыл неподвижно, словно статуя на постаменте. Синие огоньки заплясали во мраке капюшона. Всадник пристально смотрел на городскую площадь. Там, в окружении красочной толпы, бесновался Обличитель. Слова его жгли толпу расплавленным свинцом, бичевали её, распинали на позорном столбе. Люди слушали молча, стараясь избегать горящего взора пронзавшего их насквозь. И печально смотрела на них с пьедестала святая Покровительница Города. Обличитель еще долго говорил. Он чувствовал, что завладел вниманием толпы, заставил её усомниться, но до торжества еще было далеко. Требовалось время. Раскаяние должно было еще вызреть.

На следующее утро Обличитель все время передвигался по городу. Он не ответил на приглашение знати. Его тощая фигура возникала то в одних, то других местах сборищ городской бедноты, ремесленных кварталах… И всюду ему удавалось собрать вокруг себя людей и завладеть их вниманием. Они уже слушая его тяжко вздыхали, уже внимали каждому слову. Наиболее впечатлительные ударяли себя кулаками в грудь. Зерна падали во взрыхленную почву. Оставалось только удобрять и поливать, чтобы взошли всходы раскаянья и гнева. И он старался. Весь день.

И следующий… А Всадник все высился на скале и Город чувствовал его леденящий взгляд. Городу становилось жутко. А люди уже переставали по вечерам собираться в тавернах и кабачках. Стихли веселые песни. Только молитвенное пение слышалось теперь из распахнутых окон.