За окном опускались лиловые сумерки. Теплый ветерок лениво шевелил шелковую занавеску, словно раздумывая, не улечься ли спать в ее уютных складках. Где-то вдалеке слышалось стройное нежное пение – начиналась вечерняя репетиция хора пучеглазых бестий. Небольшое стадо мынамыхряков неспешно проковыляло по аллее замкового парка, целясь на юг. Для них осень означала начало долгого и трудного пути, и Зелг подумал, что это очень символично.

– Я справлялась в библиотеке, – Гризольда нервно пыхнула трубкой. – Мне показали рисуночек. Ну и образина, не к ночи будь помянут.

– У вас хранится весьма приблизительное изображение, – безмятежно откликнулся Гампакорта. – Видимо, его делали по описаниям тех, кто только слышал описания очевидцев. Что-то, как всегда, приукрашено, но в целом – преуменьшено. Я уже обещал вашему Морису поработать с художником для создания полноценной серии рисунков, чтобы пополнить библиотечную коллекцию достойными достоверными иллюстрациями.

Гризольда тяжко вздохнула и плюхнулась на плечо своего некроманта. Ее часто подводило прекрасно развитое воображение. Порой, вот как сейчас, она даже завидовала Гописсе, который мог умозрительно представить только четыре вещи: кекс, пончик, булочку и роскошный бюст Анарлет, поразивший его в самое сердце, чуть левее рецепта пончика с мармеладом. Мадарьяга глянул на нее с сочувствием. Он видел однажды достоверный рисунок.

– Гухурунда гораздо страшнее и внушительнее, чем вы можете себе представить, – говорил между тем Гампакорта. – Это древний, очень древний демон. Из первородных существ Ниакроха. Он сродни таким обитателям нашего мира, как ваши добрые знакомые Папланхузат, мурилийцы, горные демоны Рюбецаля или ацарли, неистовая тварь Гон-Гилленхорма, – и хорошо, что вы его никогда не видели.

Ведь далеко не все демоны, – что неоднократно писала ваша добрая бабка Бутусья, и в Аду готовы подтвердить ее слова, – так воинственны и кровожадны, как это принято считать. Но есть среди них прирожденные убийцы, те, для кого это призвание и единственное наслаждение, те, кто видят в этом свой долг и неукоснительно исполняют его, порой даже ценой собственной жизни. – И каноррский оборотень, не вставая с кресла, поклонился в сторону Такангора. – Правда, до сего дня мало кто в подлунном мире мог похвалиться тем, что пережил встречу с Королевским Убийцей.

– Это его официальный титул, – вставил Мадарьяга.

– Да, да, к этому я и веду. – Гампакорта уперся неподвижным взглядом в окно, и Кассар в который раз подивился тому, что слепой князь все видит. Он никак не мог к этому привыкнуть. Мрак в пустых глазницах уже ярился и бушевал, словно крохотная буря. Зрелище было завораживающее и жуткое.

– Нужно обладать несомненным могуществом, истинной властью над темными силами, чтобы обуздать ярость такого существа, как гухурунда, и направить его на определенную жертву. Мои предки держали в своем бестиарии многих монстров, но древний демон был их некоронованным королем. Только владыки Канорры могли повелевать им без риска потерпеть крах. Все иные обречены на быструю и страшную смерть. Демон непобедим в обоих мирах, по ту и по сю сторону барьера. Ему все равно, кого убивать, живого или уже мертвого. Он отнимет то, что называется вашей жизнью, чем бы оно на деле ни оказалось.

– Хотите сказать, что кто-то из каноррских оборотней, ваших, простите, соотечественников зачем-то решил убить милорда Такангора?

– Не хочу. Из всех особ королевской крови в живых остался только я один. Была еще Лоредана. В какой-то степени наследником Канорры может считаться Уэрт, но только не для гухурунды. Ему подавай не кровное родство, а доказательства истинного могущества. Остальные мои соотечественники не представляют для него никакого интереса. Он не выносит тварей Бэхитехвальда. По этой же причине может воспротивиться и мне, хотя королевская кровь дает мне право повелевать им. И вообще, давайте начнем с того, что вот уж больше тысячи лет никто не слышал о гухурунде. Он возник из небытия. И возник не без причины. Тот, кто смог вызвать его в мир и приказать убить нашего дорогого генерала, вне всякого сомнения, очень, очень силен. Мы с вами недавно видели существо с такими способностями.

– А не мог зловреднопакостный демон нападать из мыслей, никем не внушенных? – раздался тонкий голосок Карлюзы.

Милый троглодит уже к середине ужина успокоился настолько, что отпустил хвост Такангора, и теперь просто сидел рядом на уютном пуфике, размышляя и время от времени делая пометки в своей распухшей от записей и вкладышей потрепанной в боях тетрадке некроманта.

– По собственной воле? Это вряд ли. С каким бы почтением я ни относился к способностям и силе милорда Такангора, но с точки зрения первородного демона – если предположить, что он явился в мир без принуждения – можно и даже следует отыскать жертву куда более значительную. В Ниакрохе так много существ демонического, божественного и магического происхождения, что обрушивать силу своего гнева и жажду крови на весьма могучее, но все же смертное существо, не наделенное магией, не вполне логично. Скорее уж, если он появился в Кассарии, стоило бы ждать покушения на его светлость Зелга. Тут ясен смысл, даже если не ясна цель.

– Думаю, граф да Унара справится лучше меня, – сказал Уэрт да Таванель, – но позволю себе высказать предположение, что у нас не так много подозреваемых.

– А Князь Тьмы, – быстро заговорила Гризольда, – он ведь может натравить гухурунду на кого захочет?

– Его могущества на это, безусловно, хватит, – сдержанно ответил Гампакорта. – Но, как вы имели возможность убедиться сами, первородные демоны не слишком жалуют демонов Преисподней. И наоборот. Тем более, в Аду достаточно своих убийц высочайшего класса, связанных, к тому же, нерасторжимым вассальным договором, чтобы иметь дело с таким непредсказуемым и непокорным союзником.

– Князя Тьмы можете с уверенностью вычеркнуть из вашего списка потенциальных ответчиков по данному делу! – произнес голос, ставший Зелгу родным за неделю Бесстрашного Суда.

– Ваша честь! – искренне обрадовался он, глядя, как возле дверей проявляется из багрового облака внушительная фигура Гончей Князя Тьмы, барона Бедерхема Вездесущего.

– Надеюсь, не помешаю? – спросил высокородный демон, делая один общий поклон и один в сторону Такангора. – Милорд, примите…

– Конечно, вы всегда желанный гость! – возопил Узандаф. – Какими судьбами?

– Вы еще спрашиваете? У нас там внизу просто Ад разверзся. Князь не потерпит, чтобы кто-то безнаказанно покушался на его лучших врагов.

Если сегодня я потеряю всех своих врагов,

завтра у меня не будет ни одного друга

Джесси Анру

* * *

Все норовят выспросить у призрака пару тройку секретов, и всё неважные: где зарыл клад; правда ли, что бабушка в молодости закрутила бурный роман с аптекарем и нельзя ли по этому поводу получить где-нибудь скидку на медовые пупафонцы; сколько стоила чашечка рялямсы в дни его молодости; как он боролся с лысиной. И никто никогда – во всяком случае, нет никаких документальных свидетельств – не спросил привидение, как оно ходит сквозь стены, перемещается в пространстве, и может ли путешествовать во времени? Возможно, это происходит еще и по той причине, что призраки не общаются с учеными.

Ученые не верят в привидения, и как только увидят хотя бы одно, тут же принимаются читать заклинания, изгоняющие духов.

Словом, совершенно неясно, как именно, но дорога до столицы не отняла у доктора Дотта много времени. Пообещав особо не безобразничать, сильно не развлекаться и не забыть выполнить поручение, он одернул халат, сверкнул синими глазами и прибыл на место. В Булли-Толли доктора Дотта ждал самый теплый прием, только надо было еще на этот прием как-то попасть.

Еще в Кассарии он решил, что собирается навестить графа да Унара в его дворце, а поэтому решительно проявился в приемном покое и направился к дверям, как вежливый в прошлом человек. У дверей хозяйского кабинета мирно дремал тот самый лакей по имени Урий, что был сперва послан, а затем отозван со службы господина Папаты, потому что начальник Тайной службы с грустью обнаружил, что второго такого же опытного и сообразительного слуги он за свою жизнь не нажил.