— Я ухожу, — сказал Зимин.

— Зря. Думал, что у тебя хватит терпения переждать эти дурацкие затруднения, — грустно сказал Горский.

«О чем это он?» — не понял Зимин, но ему хватило ума не вступать в спор. Он представил, как пытается объяснить Горскому, почему потерял интерес к науке, а тот ничего не понимает и попытается его переубедить. Как можно переубедить не убежденного человека? Если бы Зимин сам знал — почему он решил бросить работу в Институте? Это было глупое, импульсивное решение. Что тут можно обсуждать? Прозвучат бессмысленные доводы по поводу бессмысленного решения. Выход был относительно прост, следовало ответить заумно и непонятно.

— Человек слаб! — сказал Зимин и направился к двери, его больше ничего не удерживало в Институте.

— Подожди, — сказал Горский. — Не так быстро.

— Я еще не все сделал?

— Остался сущий пустяк. Институт хочет убедиться в том, что ты не продашь конкурентам материалы, которые могут содержать служебную информацию, касающуюся нашего проекта. Подпишешь бумагу о неразглашении и катись на все четыре стороны.

— Где я должен расписаться?

— Тебя вызовут.

Пришлось подождать в душном коридоре три часа. Наконец, формальности были исполнены, и Зимин стал свободным человеком, до которого никому не было дела. Так он думал, но ошибся. Отправившись в свой последний путь по Институту, от лаборатории до поста вооруженной охраны у выхода, он обнаружил, что его сопровождают два человека: Горский и Марго.

— Ты обязательно вернешься, — сказал Горский.

— Сомневаюсь, — ответил Зимин.

— Я отправляюсь с тобой, — сказала Марго. — Теперь ты мой мужчина.

— Отстань!

— Обязательно, но только тогда, когда это будет мне выгодно.

Все люди — разные. Это не хорошо и не плохо — это так. Факт, который следует запомнить. Как какую-нибудь таблицу умножения, чтобы потом не грустить вечерами, пытаясь сообразить, почему близкий человек вдруг ни с того ни с сего смотрит на тебя, как на врага. А то еще и хуже, как на надоедливого и опасного урода. И хорошо, если для этого есть повод. Но когда неприятие возникает без причины, это угнетает. Вот так сидишь с подругой, разгадываешь кроссворд, и вдруг ловишь ее косой взгляд, полный ненависти и отвращения. Неприятное ощущение, честно говоря.

Зимин старался относиться к подобным вещам проще. Он понимал, что постоянные наблюдения за странным поведением людей полезны для его занятий литературой. Наверняка это поможет в дальнейшем точнее раскрывать характер героя, добавлять в текст капельку психологии. Известно, что такие вставки часто используют настоящие писатели для создания колорита и привлечения внимания возможных читателей. Весьма полезный приёмчик. Вот только воспользоваться им Зимин сможет только в том случае, если ему удастся разобраться, как, собственно, он работает. Важно понять, как возникают эмоции. Почему, например, Марго время от времени видит в нем врага? Это довольно сильная эмоция. И для ее возникновения обязательно должны быть разумные причины. Значит, их можно описать словами.

Зимин решил, что разумно было бы воспользоваться случаем и спросить подругу об этом прямо. Пока взгляд Марго не подобрел, и она не забыла причину внезапного гнева. Девичья память, как известно, коротка.

— Иногда мне кажется, что ты смотришь на меня, как на марсианина, — спросил он, мило улыбнувшись, изо всех сил стараясь выглядеть легкомысленно, чтобы Марго не почувствовала подвоха. Как будто сказал первое, что на ум пришло, как будто пошутил.

— Я не люблю марсиан.

— Знаю.

— Если бы ты был марсианином, я бы убежала, и ты бы никогда меня больше не увидел. Они такие противные!

— Значит, я не похож на марсианина?

— Я этого не говорила.

Зимин окончательно запутался, он подождал немного, ему хотелось, чтобы Марго выразила свои чувства понятнее. Но она молчала. Он не выдержал и напомнил о своем существовании.

— Подробностей! Требую подробностей.

— Каких подробностей? О чем ты?

Зимин закрыл глаза и медленно сосчитал до десяти, обычно это помогало ему успокоиться. Он и раньше знал, что собирать материал для будущей книги — тяжелая, нудная, но необходимая работа, которую никто за него делать не будет. Тут нужны специальные приемы, которые следует отрабатывать на практике, используя для этого любую возможность. И повседневные беседы с подругой не были исключением. Общение с Марго требовало от Зимина особой сосредоточенности и умения сдерживать чувства, впрочем, эти качества были не лишними и при общении с другими людьми, проживающими в восьмом квартале Трущоб. Но этому быстро обучаешься.

Когда Зимин был маленьким, он уже тогда мечтал стать писателем. Это было еще в те далекие годы, когда этот термин что-то значил. Учительница, когда услышала про желание своего подопечного, сначала растерялась, хотела заплакать, потом, когда первый шок прошел, поставила Зимина в угол, чтобы в следующий раз тот серьезней отнесся к проблеме выбора профессии.

— Мария Ивановна, а что я такого сказал? — удивился маленький Зимин.

— Понимаешь, Зимин, есть вещи, о которых мечтать не следует.

— Но разве желание стать писателем — вещь?

— Так бы и дала по твоей дурацкой голове, да неохота терять надбавку за проверку тетрадей!

Нельзя утверждать, что замечание Марии Ивановны изменило представления маленького Зимина о жизни. Но он сделал выводы и затвердил их на всю жизнь: если писатели рассчитывают, что мысли и идеи, которые они высказывают в своих книгах, пусть даже самые простые и незамысловатые, однажды найдут отклик в широких слоях читателей, они глубоко заблуждаются. Надежда, что их поймут, настолько призрачна, что ею можно спокойно пренебречь. И не следует впредь забивать себе голову подобной ерундой. В дальнейшем он постарался оградить учителей от ненужных волнений, и это у него получилось. Тем более, что вскоре он попал к наставникам.

Впрочем, желание стать писателем у Зимина не пропало. Марии Ивановне не удалось обучить маленького Зимина умению правильно мечтать. А ведь это было одной из главных задач педагога. Почему у Марии Ивановны не получилось? Сыграла ли тут свою роль профессиональная несостоятельность учителя или все дело было в дефекте мышления трудного мальчишки? Сразу и не сообразишь. Но скорее второе.

Зимин обрадовался тому, что именно сейчас вспомнил про этот злосчастный инцидент. Ему показалось, что Марго знает про него что-то очень важное. О чем в свое время не догадалась Мария Ивановна, да и ему самому неизвестное. Вдруг скажет?

— Но я самый обычный человек, — сказал он, стараясь, чтобы в голосе слышалась некоторое нервное напряжение, как будто для него это и в самом деле важно.

— Не-ет, — твердо сказала Марго. — Не придумывай!

— Я же лучше марсиан!

— Наверное, но на ребят из нашего квартала ты совсем не похож.

— Что же в этом плохого? — удивился Зимин.

— Плохого, может быть, и нет, но иногда ты ведешь себя очень странно.

— Разве я ругаю тебя? Или бью?

— Нет.

— Правильно! Это означает, что я, в принципе, хороший. Больше всего на свете я бы хотел спокойно писать книги и еще, конечно, чтобы ты была всегда рядом со мной. Что в этом плохого?