Перевод: Мария Шарко
* * *
Эта прекрасная женщина-кит, этот двуличный город
Толстая женщина жизнь мою перестирала,
начисто стерла всю грязь, я вернулся в начало.
Толстая женщина в раме стекла городского,
прошлое прожито, как мне найти тебя снова.
Что-то притащит мне завтра в повозке скрипучей
славная женщина-кит, этот город пахучий,
этот двуличный эдем отвергает молитвы.
Омут, в котором я бегал по лезвию бритвы
в князи и в грязи и снова: огромное тело
я, заикаясь, черчу на бумаге несмело.
Я неприступность его покоряю со стоном,
и проступает былое полуденным фоном.
Перевод: Дарья Анисимова
Город, где может жить тело
Издалека я наслаждался
горами, но задрать им юбки
перистых облаков украдкой
я не мечтал. Я выл от моря,
и лишь работу ненавидел
сильнее путешествий. Город
моей вселенной стал. Я был в нем
самим собой, когда бурлила
вокруг толпа, и взгляд глотал
наживку красочной рекламы.
Кафе: земное наслажденье.
Я мог сидеть в дыму часами,
и неустанно и бездумно
бездельничать: пустоты в жизни
наполнили кафе, скитанья,
и Юдит. Иногда я думал
с собой покончить и пытался
добить неплотный сгусток плоти,
но вот я жив. И полагаю,
блаженство страха перед бездной
пожалуй, отрицает пастырь,
но все же в этом было счастье.
С каким отчаяньем я мчался
на дождевых червях подземки,
на эскалаторе толкался,
себе присваивал в мечтаньях
одежду броскую и женщин!
Сидеть на набережной возле
стального зеркала и видеть,
как отражается на глади
мое лицо, и Пешт, и Буда!
Поэзия окраин… Разве
пурпурный трон приятней глазу,
чем теплые, родные лужи!
В огромной глянцевой квартире
едва ль такие бродят страсти,
которые ежеминутно
бурлят на хуторе забытом.
Там, в закоулках, среди спертых
воспоминаний пруд, и роща,
сад розовый и водопады,
принцесса в замке, и полцарства,
и привидения, и ведьмы.
Я вечный трубадур былого,
непреходящего, я буду
играть удушливое танго,
признание в любви безмерной,
которая лишь мне доступна,
которая лишь там снисходит.
Перевод: Дарья Анисимова
Я и болезнь
Моя голова смотрит гордо
(еще бы к ней крепкое тело),
работа на славу, я буду
вселенную строить умело.
Я в ней и зачинщик, и пастырь,
ползучий, при этом крылатый,
я Бог, воплотившийся в смертном.
И все же что свято, то свято.
Что наше, то наше. Границы
преступная страсть не нарушит,
круги не собьются. Я знаю:
болезнь не пожрет мою душу.
Перевод: Дарья Анисимова
Блаженство на окраине
В юдоли современных крыс
с размахом бушевала страсть
слепых надежд. Из-за кулис
пришла к нам плесень, как напасть,
секунды стеблями сплелись.
Любовь, как музыка, лилась!
Безумство позы! Скрежет дней!
Как скорый поезд, я влетал
под своды станции твоей.
Украдкой Эрос хохотал,
И жар вздымался все сильней.
Я погружал в отверстый рот
свою недюжинную прыть,
порой (чтоб снова не попасть
в капкан утробы) я спешил
сбежать в туннель кишки прямой.
Наш коврик, наш экран, наш мозг,
наш позвоночник, наш язык,
и наше сердце, вечный миг.
Дым раскаленный шел от вен,
и солнце щурилось едва!
Лицо любимой! Сцена сцен!
Нет смерти, ты навек жива.
И Бог трепетал, глядя на такую любовь.
