Однажды в узкой компании Михаил Сергеевич заметил по этому поводу следующее: «Прочитаешь иную справку – это же целый роман!» Но предельно откровенно на эту тему Горбачев выразился в марте 1991 года во время кремлевского фуршета, посвященного его 60-летию. На вопросы о том, знаком ли Михаил Сергеевич с той или иной актуальной статьей и книгой, он отвечал, что у него мало времени, поэтому этими вопросами занимается Раиса Максимовна, которая вечером ему вкратце пересказывает и резюмирует важнейшие печатные материалы. Жаль, что в этот момент с Михаилом Сергеевичем ее не было рядом. Она бы, как «регент» генсека, пресекла попытки мужа банально демонстрировать свою ограниченность.

Шедевром в списке проведения четой Горбачевых встреч с важными и нужными людьми следует считать организацию пребывания в Ставрополе второго человека в Политбюро, главного идеолога партии Михаила Андреевича Суслова. Тот в 1933–1944 годах работал первым секретарем Орджоникидзевского (Ставропольского) крайкома и горкома КПСС. Суслов прибыл в Ставрополь в мае 1978 года для вручения городу ордена Октябрьской Революции за достижения в хозяйственном и культурном строительстве и в связи с 200-летием со дня его основания.

Несомненно, что организация встречи Суслова в Ставрополе не обошлась без подсказок всезнающего шефа КГБ. Психологическое давление на высокого гостя началось уже в аэропорту и на улицах, куда вышло почти все население города. Здравицы в честь Политбюро ЦК КПСС и лично высокого гостя на торжественном заседании были нескончаемы. В завершении этого хорошо продуманного и блестяще разыгранного спектакля Суслову показали специально смонтированный кинофильм, в котором тот был показан, как талантливый организатор партизанского движения на Ставрополье. Принципиальный и всегда официально сухой Михаил Андреевич растрогался до слез.

В программе пребывания Суслова в Ставрополе было также предусмотрено посещение музея его жизни и деятельности. Как пишет сын Андрея Андреевича Громыко в своих воспоминаниях: «Старец дал слабину, растрогался и отплатил Горбачеву добром» (Громыко А.А. Андрей Громыко в лабиринтах Кремля. Воспоминания и размышления сына. М.: Автор, 1997).

Суслов был известен в партии как пуританин, лишенный человеческих слабостей. Он даже валюту, оставшуюся от заграничных командировок, сдавал в партийную кассу. Но в Ставрополе он действительно «дал слабину». Его дочери Майе Михайловне по случаю дня рождения были преподнесены дорогие сувениры, а в самолет положили подводное ружье и дефицитную в те годы кожаную куртку для внука. Все это было с благодарностью принято. Умел Михаил Сергеевич принимать и ублажать московских гостей.

Говоря о периоде работы первым секретарем Ставропольского крайкома, Горбачев в своих мемуарах «Жизнь и реформы» преподносит себя как признанного на уровне Союза авторитета в области сельского хозяйства, с которым как с равным общались члены Политбюро. Однако статус и авторитет в КПСС определялся весьма просто – частотой появления партийного лидера на общесоюзных трибунах.

Так вот, за восемь с половиной лет работы в качестве первого секретаря края Горбачев на Пленуме ЦК выступил только один раз, в июле 1978 года, то есть накануне своего перевода в Москву. Несмотря на то, что Пленум рассматривал профильный для Горбачева сельскохозяйственный вопрос, слово ему предоставили лишь после малоизвестного секретаря Амурского обкома КПСС.

На сессии Верховного Совета СССР Горбачев также выступил лишь один раз. Это был отчет о работе руководимой им малозначимой Комиссии по делам молодежи Совета Союза. Это более чем очевидное свидетельство того, что утверждения Михаила Сергеевича о том, что он уже в ставропольский период был известен как ведущий «идеолог и практик сельскохозяйственной политики союзного масштаба», являются вымыслом.

Не вызывает сомнений, что не заслуги Горбачева на аграрной ниве и не его так называемые организаторские таланты стали главной причиной перевода его в верхний эшелон власти – Секретариат ЦК КПСС. Решающее влияние на судьбу Горбачева оказали встречи с кремлевскими «небожителями».

Эти встречи оказали решающее значение на судьбу М. Горбачева. В период брежневского руководства в кадровой политике широкое распространение получили принципы землячества и личного знакомства с выдвигаемыми кадрами. Общение Горбачева с сильными мира сего трансформировалось в конечном счете в «ковер-самолет», который перенес его в заветную Москву.

Вполне естественно, что, встречаясь с москвичами, Горбачев регулярно получал от них выгодные предложения о переходе на работу в Москву. По словам самого Горбачева, в начале 1970-х годов секретарь ЦК КПСС Петр Нилович Демичев (до декабря 1974 года курировал в ЦК КПСС вопросы идеологии, науки и культуры) предлагал ему возглавить Отдел пропаганды ЦК КПСС. Однако после совета с Ю. Андроповым и Ф. Кулаковым Горбачев отказался.

Председатель Госплана Николай Константинович Байбаков предлагал Михаилу Сергеевичу пост своего зама по вопросам сельского хозяйства. Рассматривалась кандидатура Горбачева и на пост генерального прокурора СССР (Зенкевич Н.Тайны уходящего века. Власть. Распри. Подоплека. М.: Олма-Пресс, 2004). Но Горбачев от всех предложений отказывался, как будто предвидя свое будущее.

Предлагался Михаилу Сергеевичу пост заместителя председателя Госплана СССР по вопросам сельского хозяйства. Но Горбачев от всех предложений отказывался, как будто предвидя свое будущее.

В. Казначеев в книге «На перекрестках судьбы» сообщил любопытный факт. После предложения Горбачеву поста генпрокурора СССР Иван Васильевич Рудченко, двоюродный брат Горбачева, заявил Казначееву: «А зачем ему этот прокурорский пост?» Затем добавил: «Он будет генеральным секретарем ЦК КПСС, это я тебе говорю, а раз говорю, то это я знаю». О подобных перспективах Горбачева мог намекать только Андропов, возлагавший на него особые надежды. Но об этом ниже.

Андропов, познакомившись на отдыхе с Горбачевым, сразу взял его на заметку. Его привлек артистизм, с которым Михаил Сергеевич выдавал желаемое за действительное и входил в доверие к людям, а также и беспринципность, позволявшая Горбачеву легко менять позицию в зависимости от обстоятельств.

Легостаев в «Генсеке кровавом» так писал по этому поводу: «Будучи опытным контрразведчиком, обладая глубокими навыками в оценке человеческих характеров, Юрий Владимирович, вне всяких сомнений, отметил также для себя примечательные черты личности Горбачева: патологически честолюбив; умственно неглубок; хвастлив; самонадеян; отъявленный лицемер; лжет, не краснея; владеет навыками политической демагогии; хорош в компании, на шашлыках; умеет расположить к себе, вызвать на откровенность; легко, без раскаяний, предает и продает, если ему это выгодно; не имеет стойких политических убеждений».

Легостаев считал, что вышеперечисленное плюс слухи о «левых» доходах Михаила Сергеевича давали Андропову «шанс контролировать поведение бойкого ставропольца в сложных ситуациях». Возможно, это и так. Но одно очевидно. Андропов имел на Горбачева особые виды. Лучше, чем кто-либо другой в Политбюро, шеф КГБ был информирован о назревающей в СССР кризисной ситуации. Юрий Владимирович также знал, что состояние Брежнева после перенесенных им в январе 1976 года инсульта и клинической смерти оставляло желать лучшего.

Понимал Андропов и то, что старцы из Политбюро будут «уходить» только на орудийных лафетах и что они костьми лягут, но не допустят, чтобы он стал генеральным секретарем ЦК КПСС. В этой связи председателю КГБ предстояло вести непростую тайную войну за пост генсека.

В этой войне ему был необходим верный помощник. Но не просто помощник, а человек, способный легко входить в доверие к людям, при необходимости создать группу поддержки в защиту патрона, внести раскол в стан оппонентов, быть его глазами и ушами и в то же время производить впечатление самостоятельно мыслящего политика. Горбачев на фоне других региональных партийных лидеров представлялся Андропову именно такой фигурой.