— Нет, — покривила она душой, — не нравится.

— Разве тебе здесь неудобно?

— Удобно? — сдавленно отозвалась Саманта. — Это смотря что считать удобством.

Черные глаза Мэтью внимательно следили за ней.

— Не понимаю, — нахмурился он. — Кто-то сказал тебе что-нибудь неприятное?

— Нет. — Саманта крепко обхватила себя руками. — Я ни с кем и не разговаривала. Я ведь не говорю по-гречески.

Мэтью прошел через комнату и встал у нее за спиной.

— Тогда в чем дело? — спросил он у самого ее уха с характерной притягательной хрипотцой в голосе. И, слегка коснувшись пальцами ее пылающей щеки, продолжил: — Разве так важно, что ты не говоришь по-гречески?

— Ах, перестаньте! — не выдержала Саманта, отталкивая его руку, разумеется, дело не в этом, что вам отлично известно. Господи, да за кого вы меня принимаете? Вам не приходит в голову, что я — живой человек, способный чувствовать? Ну, ясно, не приходит. Ведь я всего лишь официантка!

— Эй! — Мэтью властно положил ей на плечо свою теплую руку, и от этого прикосновения словно ток пробежал по всему ее телу. — Не сердись за то, что я не сказал тебе всю правду…

— Всю правду? — Она резко повернулась к нему лицом и закричала, глядя на него горящими глазами. — Да я сомневаюсь, чтобы в том, что вы говорили, была хоть капля правды!

Мэтью тяжело вздохнул.

— Тебе не нравятся эти апартаменты, — мягко произнес он. — Ну хорошо, согласен, они чересчур помпезны…

— Да мне нет до них дела! — Саманта понизила голос, поняв, что ее могут услышать в доме. — Перестаньте притворяться, будто не понимаете, о чем я говорю. Вы дали мне понять, что работаете в компьютерной компании…

— Так и есть.

— А на самом деле… — то, что он подтвердил свои слова, заставило ее задуматься. — Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, что работаю в компании, занимающейся программным обеспечением для компьютеров.

— Но вам ведь незачем работать, — заявила Саманта.

— Как это незачем? Если компания обанкротится, я потеряю все свои деньги.

— Все ваши деньги? И я должна этому верить?

— Но это правда.

Она покачала головой:

— А чей это дом?

— Моего деда.

— Чем же занимается ваш дед?

— Чем он… — Мэтью запнулся и поежился. — Так ты не знаешь? — пробормотал он. — Ну конечно, откуда тебе…

Впервые она видела, как Мэтью мямлит, не находя слов, и внезапно ее осенило.

— Аполлониус! — воскликнула она. — Это было написано на вертолете. «Аполлониус Корпорейшн»! Ну конечно. Ваш дед… как его имя? Аристотель? Да, точно. Аристотель Аполлониус. Боже мой! — Она побледнела. — Я права? Это ваш дед?

Выражение лица Мэтью было достаточно красноречивым. Саманта обессиленно прислонилась к двери. Все время, пока она находилась на вилле, терзаясь своими взаимоотношениями с Мэтью, ей не пришло в голову задуматься, кто такой его дед. Ответ на этот вопрос оказался просто убийственным.

— Ну вот, теперь ты все знаешь, — сказал Мэтью странно ровным голосом. Это что-нибудь меняет?

— Меняет? — задохнулась Саманта. — Естественно, меняет. — Ее передернуло. — Разве можно думать иначе?

— Нет, — вздохнул Мэтью, — наверное, ты права.

— Господи, как вы не понимаете? Я приехала сюда потому, что думала… считала, что вы обычный человек, как все. Что вы не отличаетесь от меня. Ну, может, чуть больше преуспеваете. Но ничего сверхъестественного. И вдруг я узнаю, что вы — внук Аристотеля Аполлониуса! Вероятно, в один прекрасный день вы унаследуете этот дворец. Так же как и все остальное!

Лицо Мэтью потемнело:

— А для тебя это имеет значение?

— Конечно, это имеет для меня значение, — прищурилась Саманта. — Для чего вы привезли меня сюда?

— Для чего я привез? — теперь настала очередь Мэтью удивляться. — Я не совсем понимаю…

— Неужели? — Губы Саманты дрогнули. — Ну, так я вам скажу открытым текстом: я вам не девка! Я не из тех, кто продается! Вы не купите меня, как привыкли покупать все, что хотите!

— Сэм! — потемневшие глаза Мэтью смотрели с тревогой.

— Не смейте ничего говорить! — оборвала его Саманта, чувствуя, как подступают слезы. Все ее силы ушли на эту гневную отповедь. — Просто дайте мне уехать отсюда. Сегодня же. Или завтра. Как можно скорее.

— Ты хочешь уехать?

— Да, — повторила она, — я хочу уехать. А вы чего ожидали? Думали, когда я узнаю, кто вы такой, то сразу растаю?

Мэтью недоуменно смотрел на нее.

— Постой, — наконец сказал он. — Дай сообразить, что к чему. Так тебе здесь не понравилось?

— Это вы мне не понравились! — парировала Саманта, глядя на него с ненавистью. — Разумеется, я в восторге от этого дома, он просто великолепен! Но ведь не о нем речь! Речь идет о вас. А вы нагромоздили столько лжи, чтобы завлечь меня сюда!

У Мэтью был озадаченный вид.

— Ты сердишься, — констатировал он, и Саманта подумала: когда же до него дойдет смысл ее слов? — Боже мой, да ты и в самом деле сердишься.

— Ну конечно, сержусь! — воскликнула она и нахмурилась, заметив неожиданно появившуюся на его губах улыбку. — Рада, что вас это позабавило.

— Меня это вовсе не забавляет, — сдержанно отозвался он. Но улыбка все еще блуждала в уголках его глаз, вызывая в ней недоброе чувство. Он придвинулся к ней вплотную. — Ты не перестаешь меня удивлять, Сэм. Вот это мне в тебе и нравится.

Саманта снова сжалась в комок. Перемена в его тоне была разительна, и когда он потянулся, чтобы взять ее за руку, ей оставалось только подивиться его нахальству.

— И таким образом вы думаете меня успокоить? — сказала она, понимая, что гнев для нее — единственная защита от тех чувств, которые он вызывает в ней. Я хочу домой. А если вы будете меня удерживать, я позвоню Полу и попрошу, чтобы он меня отсюда забрал.

Губы Мэтью сжались.

— Да ну? — сказал он, несмотря на сопротивление, притягивая ее руку к своим губам и целуя ладонь. — А если я скажу, что отсюда нельзя уехать, не получив разрешение моего деда? Пристань слишком мала, чтобы причалил теплоход, да и самолету сесть негде.

— Я вам не верю. — Саманта покраснела.

— Я говорю правду. — Мэтью смотрел на нее из-под полузакрытых век. — Стал бы я врать.

— Как же, — огрызнулась Саманта, вырывая руку. — У вас ведь совсем стыда нет! Вам безразлично, что я чувствую, вам лишь бы свое получить!

— Извини, но мне казалось, наши желания совпадают, — рискнул возразить ей Мэтью с мягкой настойчивостью. — А раз так, ничего для нас не изменилось.

— Вы с ума сошли! — Саманта была шокирована. — Вы разве не слышали, что я сказала?

— Слышал. — Он опустил глаза. — Тебя возмутило, что я не сказал тебе всей правды о своем происхождении. — Он пожал плечами, и Саманта, сбитая с толку его покорностью, вдруг почувствовала себя загнанной в угол; выбора у нее действительно не было — с одной стороны стеклянная дверь, с другой — рука Мэтью. — Прости меня.

— Простить? — Ее голос был похож на комариный писк. Мэтью дышал ей прямо в волосы. Он стоял так волнующе близко, что хотя и не касался ее, тепло, исходящее от его тела, вызывало у нее мучительную слабость. Каждое движение, каждый его жест воспринимался Самантой как прямая угроза, как сигнал опасности. Если у нее есть хоть капля здравого смысла, она должна сопротивляться изо всех сил.

Проблема была только в том, как привести этот здравый смысл в соответствие с тем, что она чувствует. Свои двадцать четыре года Саманта прожила в полной уверенности, что ни в какой ситуации не пропадет и справится с домогательствами любого мужчины, а теперь вдруг оказалось, что она не в силах справиться даже с собой. Ведь он солгал ей, больше того, солжет еще не раз, и все же она понимала, что, даже не прикасаясь к ней, он может вить из нее веревки.

— Да, прости, — повторил он, пропустив пальцы правой руки сквозь волосы Саманты и беря ее голову за затылок. Мэтью кончиком языка провел ей по верхней губе. — Ты ведь не станешь портить наш с тобой праздник только из-за того, что я сказал тебе не всю правду?