- Тебе мама рассказала? - парень ожидал увидеть в лице Кинни осуждение или отвращение, однако, в ореховых глазах были лишь спокойствие и лёгкая горечь.
- Не она. Но это не имеет значения, - Брайан погладил чувствительную неровную полоску, которая была на несколько тонов светлее остальной кожи, но мальчишка почти сразу вырвал руку.
- Брайан, это... - Джастин в отчаянии закрыл лицо ладонями и порывисто вздохнул. - Господи, это кажется таким глупым сейчас... Хочешь верь, хочешь нет, но я не собирался умирать. Это было бы несколько непоследовательно после двухнедельной комы, не находишь? Но тогда... после того, как меня выписали, моя рука почти не действовала. Она болталась как ненужный отросток, бесполезная, слабая, никчёмная.... Я презирал свою беспомощность. Я не мог рисовать, не мог открыть дверь ключом, не мог бросить мяч. Это сводило с ума. И тогда я взял лезвие и порезал себя - просто потому, что мне нужно было почувствовать хоть что-нибудь, понимаешь?
Брайан понимал. Он и сам в своё время любил ходить по краю, чтобы пощекотать нервы, но при мысли о семнадцатилетнем Джастине, причиняющем себе боль подобным образом, ему становилось не по себе.
- ...в общем, я немного переборщил и... отключился. То ли от вида крови, то ли от того, что её было слишком много... Мама вызвала скорую и...
- Забудь, - перебил Брайан, останавливая поток болезненных воспоминаний, который, кажется, целиком захватил Джастина. - Сейчас всё нормально. С тобой всё нормально. Твоя рука действует, ты рисуешь как ёбаный Ван Гог, а в перерывах ещё умудряешься таскать подносы...
- А почему...почему Ван Гог? - запинаясь, переспросил парень.
Брайан пожал плечами.
- Первое, что пришло в голову.
Джастин робко улыбнулся. Казалось, рассказ отнял у него много сил, он все ещё часто дышал, сминая беспокойными пальцами полы халата, и Кинни не смог придумать ничего другого, кроме как сказать:
- Иди сюда.
Джастин с облегчением выдохнул и тут же прижался к мужчине, раскрасневшийся, ещё горячий после душа, с мокрыми, пахнущими шампунем волосами. Такой соблазнительный и невинный одновременно. Он даже не вздрогнул, когда руки Брайана скользнули по его спине, очерчивая выпирающие позвонки и лопатки, чуть сжимая бока, словно пытаясь сквозь плотную махровую ткань ощутить всю нежность и теплоту кожи под ней.
Непривычная безропотность и расслабленность Джастина дурманила сознание и заставляла забыть обо всех предосторожностях. Взяв разрумянившееся лицо парня в ладони, Брайан притянул его к себе и начал целовать - бережно и чувственно, смакуя каждую секунду происходящего, каждый вздох и тихий стон, который издавал Джастин.
Прошло несколько минут прежде, чем Брайан приоткрыл губы мальчишки своими и проник языком внутрь, впитывая уже знакомый, но от того не менее притягательный вкус и наслаждаясь тем, как Джастин начинает несмело отвечать. Разбитую губу немного саднило, но Брайан не обращал на это никакого внимания. Они никогда не целовались так долго прежде, без страха, без преград, полностью поглощённые процессом и друг другом. Когда мужчина почувствовал у себя на груди теплую ладонь, он поспешил отстраниться, ожидая что парень оттолкнет его, но тот вдруг тихо произнёс:
- Я хочу чтобы мы сделали это.
Кинни бросило в жар, круговорот развратных донельзя картинок моментально замаячил перед глазами, но мужчина всё-таки счёл нужным уточнить:
- Чего ты хочешь, Джастин?
- То, что ты рассказывал мне. По телефону.
У него наконец хватило смелости поднять глаза, и в этом взгляде было столько наивности и непорочности с одной стороны и столько сексуальности и откровенности с другой, что у Брайана перехватило дыхание. Это невероятное сочетание в Джастине, эта дикая смесь пьянила похлеще, чем самый крепкий алкоголь, и мужчина еле удержался, чтобы не наброситься на Солнышко в тот же момент, наплевав на благоразумие и выдержку, которая сегодня удивляла даже его самого.
- Солнышко... ты сам понимаешь, о чём просишь?
Брайан был почти уверен, что будет у Джастина первым (вряд ли с тем Крисом они заходили дальше взаимной дрочки и минетов), но при этом странная фобия мальчишки — пусть и почти побеждённая — делала из него больше, чем девственника. Риск причинить ему боль был слишком велик, а подобная ошибка могла обойтись очень дорого им обоим.
- Конечно, - парень чуть-чуть улыбнулся. - Я хочу этого. Больше всего.
- Чёрт, - пробормотал Кинни, а его рука уже пробиралась к поясу халата Джастина. - Чёрт...
Конечно, разумнее и правильнее было немедленно остановить Солнышко с его показной решительностью и грёбаной мальчишеской бравадой. Убедить его подождать, пока он не будет готов по-настоящему, в конце концов, до тех пор, пока он не перестанет зажиматься во время поцелуев и краснеть, видя Брайана без рубашки...
Но когда Кинни поступал так, как было разумнее и правильнее?
Халат, под которым всё-таки оказались боксеры, полетел куда-то на пол, а Кинни тем временем жадно рассматривал оказавшееся перед ним тело, которое так красиво контрастировало с тёмно-синим постельным бельём.
- У тебя ещё есть время передумать, - мурлыкнул Брайан, упираясь по обеим сторонам от головы раскинувшегося на кровати Джастина и вновь вовлекая его в поцелуй, на этот раз более жёсткий и требовательный.
- Спасибо, я уже подумал.
Джастин притянул мужчину ближе к себе и снова улыбнулся этой своей чёртовой улыбкой, заставляя уверенность Брайана, что он сможет остановится, если потребуется, растаять без следа.
Кинни припал к открытой шее парня, засасывая и прикусывая нежную кожу, от чего тот вздрогнул и протяжно застонал, и этот сладкий звук, зазвеневший в тишине лофта, словно ознаменовал их точку невозврата, стирая последние сомнения.
Отважный мальчик. Это Брайан понял ещё с их первого разговора в машине. И этот мальчик, который всего месяц назад не мог взять его за руку и с трудом выдерживал зрительный контакт, сейчас обнимал его за шею, гладил ладонями плечи, зарывался ему в волосы ласковыми пальчиками.
