– Он должен получить по заслугам! Фашистам не место у власти!

– Успокойся, дорогой, не нервничай, ты же обещал мне, помнишь? – Бен ласково обнял мужа, а потом все же наклонился и поцеловал.

– Помню, помню, и что же теперь будет делать наш мистер великолепный? О, какая тень теперь упадет на его агентство – Вангард рекламировал предвыборную компанию преступника! Представляю, сколько клиентов теперь откажутся с ними сотрудничать. Так ему и надо, эгоисту хренову!

– Не говори о том, о чем не имеешь малейшего понятия, – Джастин не выдержал и влез в разговор – альфа внутри рвал и метал в единственном желании защитить своего омегу.

– А ты вообще молчи, засранец мелкий! Нечего защищать этого предателя! Или тебе тоже жаль несчастного Стоквелла?

– Майкл, угомонись, Джастин любит этого негодяя не больше, чем любой из нас, он просто защищает своего альфу! Это инстинкт, неужели не понятно?

– Нет, Деб, я защищаю Брайана, потому что знаю правду и не могу стоять спокойно и слушать, как Майкл обвиняет своего лучшего друга, с которым неразлучен половину своей жизни в том, о чем ничего толком и не знает.

– Да он ни разу не навестил меня в больнице! Даже не позвонил! Брайану, судя по всему, глубоко наплевать и на мое самочувствие, и на всю эту историю с отравленными омегами! Что ему до них? Он же их просто трахает! – Майкла уже было не остановить. Обида, накопившаяся за последнее время по отношению к лучшему другу, нашла выход и теперь брызгала фонтаном – столь сильны были эмоции, которые к тому же подпитывались гормональными изменениями в организме беременного омеги.

– Майкл, выйдем на улицу, нам надо поговорить, – Джастин снял передник и повесил его на спинку стула, – Дебби, я на пару минут, ладно?

– А здесь ты не можешь с ним поговорить? Я не отпущу Майкла одного...

– Бен, пусть идут. Ничего Солнышко не сделает такого, чтобы навредить Майклу. Правда, Джастин? – это был даже не вопрос, а утверждение.

– Конечно, Деб, можешь быть уверена.

Майкл, раскрасневшийся, тяжело дышащий от сильного эмоционального перевозбуждения, с неохотой слез со стула и последовал к выходу за блондином. Но как только дверь кафе закрылась за его спиной, Новотны первый перешел в наступление.

– Чтобы ты не сказал, я хочу предупредить сразу – я не поверю ни единому...

– Это Брайан послал те неоспоримые улики в полицию. Он нашел подпольную лабораторию в консультации, из которой и распространяли эти витамины. Пока ты отдыхал в больнице, он не спал сутки, делая все, что было в его силах, чтобы вывести преступников на чистую воду.

– Откуда ты...

– Я был с ним. Только не спрашивай, как ему про это удалось разузнать – я все равно не скажу.

– Но... я тебе не верю!

– Твое право. Просто оставь уже, нахуй, его в покое! – Джастин развернулся и вошел обратно в кафе.

Майкл смотрел через стеклянную дверь на мужа, свою мать, всех посетителей и не мог пошевелиться. Он так и стоял как вкопанный, пока Бен сам не вышел к нему, а потом всю дорогу до дома как мантру повторял: «Это неправда... это неправда... это неправда...»

***

Конец рабочего дня в пятницу обычно заставлял всех сотрудников Вангарда со скоростью звука покидать здание. Но Брайан Кинни никогда не относил себя ко всем. Никакой срочной работы не было, да её вообще не было, но домой идти совершенно не хотелось. Смена Джастина в кафе еще не закончилась, а одному в лофте было уже неуютно... Джим Бим переливался в бокале, сигарета тлела, мысли текли непривычно медленно и непринужденно. Как давно ему стало некомфортно одному в собственной квартире? Мальчишка всего неделю жил в лофте, но уже заполнил собою все. Его вещи, от футболок до карандашей, валялись на всех, порой совершенно не предназначенных для этого, поверхностях. Не говоря уже о том, что Джастин хозяйничал на его супернавороченной самой современной техникой кухне. Это все произошло так естественно, что теперь без шума, издаваемого непоседливым пизденышем, Брайан уже не представлял своего утра. Да и мыться вдвоем в душе было определенно удобнее, и делить постель... оказалось не так уж неправильно и даже довольно приятно. Ну кого он обманывает – это было охуенно здорово! А еще Брайан чувствовал, что таблетки ему помогают все меньше и меньше. Постоянное присутствие рядом его альфы действовало на гормональную систему как губка, впитывая все излишки сексуальной энергии. Брайан попытался вспомнить, когда он в последний раз отрывался в Вавилоне и понял, что это было... черт, это было в прошлую субботу! Кинни прислушался к себе и осознал, что он не хочет... больше не хочет. А хотелось домой, к мелкому недоразумению – обнять, вдохнуть такой родной аромат, раствориться в нем... принадлежать ему... подчиниться...

Черт!

Брайан встряхнул головой, отгоняя наваждение. Эти эмоции накатывали на него все чаще и чаще – и не было уже никаких сил бороться. Неужели это конец? Неизбежность, предопределенная судьбой? Но... это тюрьма, в которую его загнала собственная сущность, из которой есть только один выход...

В дверь негромко постучали и, не дождавшись ответа, вошли. Молодой мужчина был смутно знаком.

– Мистер Кинни? Можно войти?

– Что вы хотели?

– Вы не помните меня? Я Кип Томас.

– И?

– Ваш новый копирайтер. Мы с вами... познакомились пару недель назад. Вот на этом самом столе.

Брайан сразу воскресил в памяти тот перерыв на ланч, когда его мальчик впервые попытался заявить права как альфа на своего омегу, он выглядел таким уверенным в себе, таким страстным и таким... милым. Кинни непроизвольно улыбнулся своим воспоминаниям, напрочь забыв, что находится в кабинете не один.

– Я смотрю, вы вспомнили, Брайан. Просто я тут подумал...

– Что? - Кинни отрезал слишком резко и грубо, давая понять, что крайне недоволен тем, что его выдернули из столь приятных мыслей.