И вот однажды Полковник повез своего полковниченка в элитную спортшколу; постреленыш там каратэ-до занимается. Помахал мальчик папе ручкой, пошел к проходной -- тут дядька выскакивает, хватает чадушку -- и давай ноги делать. Никакое тебе каратэ-до не сподмога. В тот момент Полковник уж в свой джип уселся. Пока пузень свой вытолкнул -- киднепера и след простыл...
Случайно мимо проходила Фрося. Погналась она за злодеем, и шустро-то как! Проходит сколько-то минут -- возвращается баба торжествующе, отпрыска полковничьего под руку ведет. Мальчик отцу доложил: сражалась няня с разбойником храбро, даже в глаз дала. Не преминул добавить, что и сам ногой супостата пнул. И даже неважно для Полковника: подстроен был инцидент или все взаправду выдумано. Главное: Евфросиния вернулась, так что камень с души спал.
Вернулась Фрося под ярмо добровольного рабства. По-прежнему все стало, разве только Полковничиха на нашу героиню уже не львицей, а змеею подколодной глядит, хотя и помалкивает. Задницей чувствует: случись чего -- Евфросиния может и промеж глаз вдарить.
А с Димой беда приключилась. Поддался таки сержант искушению ментовскому, обложил данью ларьки близ Елоховского собора. В юности лет парнишка в своем поселке тоже рэкитирствовал, так что в этом деле он не целка был. Здесь надо сказать: если б в систему не влился -- за просто так бы сожрали. Нашелся подлец в органах, который стукнул на Дмитрия куда надо. Просто, наверное, невзлюбил. Взяли Диму при исполнении, засудили, да на зону кинули.
Но Дмитрий там не горевал: занимался художественной самодеятельностью, ходил в передовиках производства, даже в бригадиры выбился. И вышел по УДО с чистой совестью. А куда деваться урке с волчьим билетом? На поселке такого не ждут ни мать, ни брат с сестрой. Короче, ломоть оторванный. Осталось разве опуститься и сбомжеваться.
Евфросиния изредка находила досуг, чтоб к Елоховскому собору съездить. Нет -- не куполами золотыми насладиться; все надеялась благодетеля своего отыскать. После случая с киднепингом не видала она Димы и про парня ничего не знала.
Наверное в последний раз Евфросиния в святое место пришла. Глядит: изможденный бомж, вроде бы на Диму похожий, хотя на человека -- не очень. Нет, точно: он!
- Вот ведь какой... бумеранг. - Раздумчиво произнесла Фрося.
- Да ладно. - Бравирует Дима. - Все бывает.
- Ну, ничего... солдатик. Сёдни опять у моей именины. Поехали со мной. Отъешься...
...На кухню пробрались незаметно. Евфросинья своего спасителя яствами потчует да отборными винами поит. В употребление идет всё: и шампанское, и коньяк, и текила и все прочее. В то время в зале пируют хозяева и прочая охуэлита. Всем хорошо, веселье в разгаре. Дима меж тем терпит пораженье пред змием зеленым; раздухарился парень, рассупонился:
- Щас им скажу. Щас все им скажу. Буржуины-эксплататоры грёбаные.
- Да што ж ты им скажешь, голубчик... - Старается успокоить пыл своего гостя дорогого Евфросиния. - Они и без тебя все знают.
- А то, что простой народ их обихаживает, а они тут барствуют, генералы.
- Спасти-то ты меня спас, теперь погубить хочешь.
- Из рабства вызволить. И мы с тобою, Евфросиньюшка, в деревню поедем, хозяйство заведем.
- В какую такую... где нас ждут?
- У тебя руки есть, у меня и поболе того. Уже не про...
В этот момент в кухню ввалился хозяин. Полковник сразу узнал похитителя своего каратиста, хоть того жизнь и пообтерла:
- Ух ты гой еси злой молодец!
- А ты, буржуй недобитый, толоконный твой лоб!
Сцепились они в смертной схватке. Тужатся, пыхтят, мутузят, а не одолеет никто, оба шибко поддатые. А Фрося рядом мечется, ручищу отвела, хочет физический спор самцов апперкотом разрешить. Наконец изловчилась... Бац! В нокдауне лежит ее Димитрий. Аккурат промеж глаз своему спасителю и въехала -- случайно, конечно.
Оно конечно, уж и гости в кухне столпились, наблюдают драму. Полковничиха орет:
- Ага, знала я знала, что она скотина двуличная. В тюрьму, в суд, на урановые рудники обоих! И кому мы детей до...
- Цыц! - Отрезал наконец отдышавшийся Полковник. Приказного тона ему не занимать. - Что-то здесь не так. А нут-ка, Фрося, рассказывай...
Евфросиния все и выложила. Сановные гости слушали с придыханием. Закончив, домработница пронзительно пукнула. Очнулся Дима, голову приподнял, простонал:
- Русским духом пахнет...
- А ведь она не врет. - Сказал один из гостей, между прочим, отставной генерал госбезопасности...
Другие новые русские принялись галдеть, обсуждать ситуацию. Одни верили, иные сомневались, ибо наслушались в своей жизни всяких сказок да легенд из уст прохиндеев. В итоге, по советской общинной привычке решили голосовать. Победила правда.
Евфросиния с Димой уехали. Полковник дал денег на покупку дома в деревне. Завели скотину, стали поля возделывать. Дима женился на сиротке, пошли у них дети, а Фрося для них как родная бабушка. В принципе, та же работа, что и Полковника, только без понтов и подальше от Москвы. Вырученные от продажи продуктов крестьянского труда деньжонки Дима отсылает на образование своих брата с сестрою, он думает, выучатся -- людьми станут.
Одно время у Фроси мужик завелся, бородатый такой, из местных -- по прозвищу Цыган. Но он выпить любил, и по этому делу башкой дурной делался. Дала промеж глаз и выгнала. А потом Цыган попался на воровстве чужой собственности и в тюрьму сел. Мало пока еще совершенства в этом мире. Хотя и встречается.
РЕПА
Николай Васильевич и Лидия Петровна Потасуевы воспитывали внучку Аннушку сами, но, похоже, недовоспитались, хотя и пыжились. Тому способствовал ряд обстоятельств, которые у нас останутся скелетами в шифонере. Внучка, будучи дерзкой и упоротой, выросла и стала взрослой. Ну-у-у... почти -- если зрелостью можно считать половую готовность. Всякое бывало в процессе выпестования, но красавица получилась ничего так, хотя не особо выдающаяся. Так -- обычный бухгалтер в государственной конторе с каким-то нехорошим огоньком в томном взоре. Что бывает, когда чадо балуют: чаще всего, оно начинает заблуждаться в вопросе своей исключительности. В случае девиц, в таковых взрастает ожидание исключительной судьбы, которая тебя одарит всеми благами без твоих трудовых усилий -- просто за то, что ты уродился. Так и вырождаются.
Однажды Аннушка привела в дом крепенького такого, стриженного в манере бокс парня, Даню Чудина, более известного под погонялом Репа. Этот самый, прости Господи, молодой человек слыл в округе законченной скотиной, некоторые даже желали юноше сдохнуть. Бандюган -- чего с него взять. Но Аня натура романтичная, ей нравятся сильные мужские личности, а Репа все же на такового несколько смахивает. Воспитанный на противостоянии с отчимом, Даня имел четкие понятия о бытии, умея постоять за таковые. Оттого, наверное и влился в мир то ли криминала, то ли околобизнесполуспортивной сферы. Отчим, кстати, околел при странных обстоятельствах. А чего вы хотите от поселка без будущего? Его обитатели стесняются прошлого, панически боятся грядущего, а посему умеют жить сегодняшним днем, а это тоже в некотором роде искусство.
Вначале сожитель вел себя пардонно, наверное, еще только приглядывался, но очень скоро начал чудить -- конечно, прежде всего на почве злоупотребления зельем и всего такого психоактивного. Старики терпели, надеялись повлиять на внучкиного гражданского, с позволения сказать, мужа, но куда там. Так бывает: надеющийся обелить черное чаще всего очерняет свое белое. Хотя еще не до конца ясно, чем, собственно чернота в этом мире отличается от белизны.
Люди бывают разные, красавицы же все одинаковые: красивые. Или по крайне мере последние стараются все подогнаться по некий шаблон, не понимая, что родиться надо все же счастливой, а шарм не в табле. Аня с младых ногтей мечтала вырваться из затхлого мирка, расцвесть на благодатной почве, вернуться однажды в поселок кралей -- в мехах и брульянтах -- и плевать на всех с высокой колокольни. Задатки для того были, но надобно еще и все остальное. Вы же и сами замечали, как дурнеют в таких вот поселениях обаятельные создания и сколь великолепны вырвавшиеся из черных дыр солнышки.
