• Участие в несанкционированных собраниях, создание групп для выражения коллективных протестов, участие в демонстрациях, в агитации, симуляция болезней;

• Частые мелкие акты неповиновения или дерзости, например, уклонение от воинского приветствия, замедленное выполнение приказов и т. п.;

• Несанкционированный допуск в военные помещения гражданских лиц или посещение их митингов вне пределов части;

• Распространение подпольных или запрещённых печатных изданий;

• Диссидентские надписи, выполняемые тайком на зданиях, транспортных средствах, имуществе;

• Уничтожение или порча государственного (военного) имущества;

• Вызывающе поведение в связи с предъявлением символов власти (например, при исполнении государственного гимна, при выносе флага, при выступлении первых лиц государства по телевидению или радио и т. п.);

• Раздувание мелких инцидентов, преувеличение их масштабов и последствий, распространение слухов[831].

Аналогичные методы выявления «диссидентов» есть и применительно к сугубо гражданским лицам.

Рубежным в активизации работы США с недовольными в странах-мишенях можно считать 2006 год, когда новая хозяйка Госдепартамента США Кондолиза Райс объявила о новых политических задачах своего ведомства. С того момента одной из важнейших обязанностей каждого американского дипломата стало «вовлечение иностранных подданных и средств массовой информации в продвижение интересов США за рубежом»[832].

Таким образом, ещё в 2006 г. в практику американской дипломатии официально (про неофициальные распоряжения мы не говорим) было введено требование прямого вмешательства во внутренние дела государства пребывания. Теперь американские дипломаты должны «не только анализировать политику и определять её итоги, но также осуществлять программы… помогать иностранным гражданам развивать строительство демократии, бороться с коррупцией, открывать бизнесы, улучшать здравоохранение и реформировать образование»[833]. Так что удивляться поведению М. Макфола, когда он был послом США в России, не стоит — он выполнял указания Госдепартамента США и проводил интересы своей страны. Россия, как и любое другое суверенное государство, вправе защищать свои интересы. Причём всеми имеющимися у этого государства средствами. В том числе пресечением деятельности «пятой колонны», диссидентов и неугодных дипломатов.

Что же касается политики западных стран по использованию диссидентов в своих интересах, то впервые официально это было закреплено в разработанном в 1949 г. по указанию Белого дома комитетом начальников штабов план под кодовым названием «Дропшот». Именно тогда впервые был сделан акцент на классовых союзников по ту сторону фронта — диссидентов. В документе отмечалось, что «… психологическая война — чрезвычайно важное оружие для содействия диссидентству и предательству среди советского (в зависимости от ситуации может быть: иракский, белорусский, сербский — Е.П) народа; подорвёт его мораль, будет сеять смятение и создавать дезорганизацию в стране…»[834]. Таким образом, психологическая война, не имеющая определённых сроков для достижения целей, иными словами, война только до победного конца, нацелена на вызов массового предательства внутри враждебной системы.

7 апреля 1950 г. президенту Трумэну была представлена директива Совета национальной безопасности США — СНБ-68, ставшая основой американской внешней политики на многие годы вперёд и действующая в своих важнейших положениях по сей день. Известный специалист по теневой политике ЦРУ Николай Яковлев считает, что созданная в 1973 г. Трёхсторонняя комиссия в своих докладах обтекаемыми формулировками озвучивала именно рекомендации директивы СНБ-68: «Запад не должен довольствоваться защитой своих основных ценностей и стремиться воплотить их в жизнь только на своей территории. Запад должен поставить своей целью оказание влияния на естественные процессы изменений, происходящие в "третьем" и коммунистическом мире… в направлении не благоприятном для их ценностей… Говоря о мирных изменениях в интересах наших ценностей, мы должны скорей стремиться к изменениям внутри этих режимов, оказывая влияние на выбор альтернатив, которые возможны и необходимы в рамках их существующего строя… Запад не может оказывать эффективное влияние простой пропагандой их преимуществ или увеличивая требования к лидерам… Мы должны сформулировать перед партнёром альтернативы так, чтобы тот или иной курс во внутренних делах для него представлялся более выгодным»[835].

С середины прошлого века в постановке целей ничего не изменилось, а вот методы их достижения стали более совершенными. Почётное место среди них занимают технологии разного рода «революций» и политических переворотов. Эти технологии были обкатаны до совершенства на постсоветском пространстве и в арабских странах. Теперь они работают на Украине. Причём, все эти «революции» и перевороты в технологическом плане одинаковы, как братья-близнецы. Среди базовых принципов ППС значатся, во-первых, экспрессивный и молниеносный характер действий организованных с использованием новых технологий (интернет, телефония, социальные сети) мобильных групп людей.

Во-вторых, объединение усилий всех оппозиционных сил против политического режима и олицетворяющего его лидера (Бен Али, Мубарака, Каддафи, Асада, Путина). В-третьих, это активный и целенаправленный поиск сторонников смены режима, в первую очередь, в силовых структурах (органы МВД и госбезопасности) и армии. Это может быть достигнуто путем подкупа или сбора компромата на отдельных важных представителей государственных структур, посредством инструментов «мягкой силы» (образование, пропаганда, публичная дипломатия и т. п.). Четвёртым среди самых значимых принципов является создание с использованием технологий сетевого маркетинга безлидерских движений, гигантских «народных» големов, охватывающих значительное число недовольных всех спектров. Эти големы используются для организации всевозможных антирежимных демонстраций и маршей протестов. В случае успеха переворота големы быстро ликвидируются. Всё это осуществляется под чётким руководством координаторов и т. н. «маяков».

* * *

Итак, политические перевороты современности представляют собой комплекс высокотехнологичных когнитивных и организационных приёмов, которые используются заинтересованными в политическом перевороте силами в конкретной стране-мишени. ППС — это сложная система тайных и явных решений и действий «хозяев истории». Однако все вышесказанное не означает, что предотвращение переворотов заключается в изоляционизме, «закрытии» страны. Это контрпродуктивная позиция, объективно ведущая к поражению.

Государственная власть, стремящаяся сохранить себя, должна иметь в своем арсенале ряд инструментов, ограничивающих или сводящих к минимуму эффективность манипулятивного воздействия «мягкой силы» страны-заказчика переворота. Эти инструменты можно назвать резистентными факторами, то есть вызывающими противодействие, защиту и борьбу объекта манипулирования за свою независимость.

Прежде всего, такими факторами являются:

• образование — оно определяет каналы получения информации, а также уровень анализа и критичности; все, получившие образование или гранты за рубежом, могут рассматриваться как потенциальные носители ценностей страныспонсора;

• идеология, повышающая негативное отношение и критичность к информации из альтернативных источников (при этом понижающая критичность к основному каналу);

• волевой политический лидер и преданные ему силовые структуры;

• социокультурная и религиозная идентичность, защищающая субъект манипулирования по тому же частичному принципу, что и идеология;