Пейдж в отчаянии посмотрела на мать:

– Я не хочу ее видеть! Мне просто хочется обо всем забыть!

– Тогда так и поступим, но, боюсь, тебе придется показаться специалисту, чтобы он помог…

– Хорошо! Мне просто не хочется, чтобы вся моя жизнь отныне крутилась вокруг этого события, поскольку я не понимаю, как это поможет.

Пейдж оторвалась от материнской груди и побежала к себе, чтобы позвонить по видеосвязи Шарлотте, которая лучше других поймет, каково ей услышать, что Оливер не хочет с ней встречаться, хотя и расстался с Линдси.

– Я думал, – сказал Джек, когда вечером привез домой младших детей, – что надо просто сидеть у нее под дверью и никуда не уходить, пока она не поговорит со мной.

Дженна подняла бровь.

– Она пошла выгуливать Пончика, так что сидением под дверью делу не поможешь.

– Ты понимаешь, о чем я.

– Да, но еще я понимаю, что это срабатывало раньше, а теперь она стала старше, да и ситуация иная.

Джек подавленно кивнул.

– У меня нет других идей, если вдруг у тебя…

Дженна вздохнула:

– Слушай, я понимаю, ты хочешь побыстрее все наладить, но ей нужно время.

– Сколько?

– Понятия не имею. Такие вещи не происходят по расписанию, ты слишком больно ранил ее своим уходом.

Кей предложила:

– А что, если написать ей письмо? Или послать по электронной почте?

– И что сказать?

– Все, что ты хотел сказать, когда она готова будет поговорить. Если она заранее будет знать, может, захочет выслушать тебя.

– Или не захочет, – проворчала Ханна.

– Ханна! – одернула Дженна сестру.

– Ну, он же собирается объяснить, что влюбился в другую женщину и не собирается больше жить с вами? Так она это уже знает. Прочитав или услышав об этом снова, Пейдж вряд ли почувствует себя лучше.

– Ей нужно знать, что его чувства к ней не изменились, – сказала Дженна.

– Это поможет?

– Ну уж точно не повредит.

– Она не ребенок, нельзя просто наговорить ей красивых слов, которые ничего не будут значить, как только он снова уйдет.

– И что ты предлагаешь? – беспомощно спросил Джек.

Ханна вскинула руки.

– Для начала было бы неплохо сказать, что ты совершил колоссальную ошибку и возвращаешься домой.

Дженна посмотрела на Джека и решила, что не будет приходить к нему на выручку, хотя и не была уверена, что хочет его возвращения. Она, наверное, все еще любила его, хотела бы стереть эти несколько месяцев, но вдруг начала осознавать, что больше не уважает его, а без уважения и доверия нет никаких шансов.

– Я должен быть верен себе, – тихо сказал Джек.

Ханна снова вспылила:

– Ты был так верен себе, что пустил по ветру наследство моей сестры, из-за тебя ее чуть было не обвинили в мошенничестве, она боялась потерять дом, а еще ты спал с другой женщиной, пока тебя ждали дома четверо детей. Тебе нравится правда, Джек? Приятно тебе ее слышать? Потому что для меня эта правда отвратительна.

Джек мрачно посмотрел на нее.

– Ты за словом в карман не лезешь и слишком высокого мнения о…

– Прекратите, – резко перебила Дженна. – Оба! По ту сторону двери – младшие дети, и я не хочу, чтобы они снова это слышали. Мне важно только, чтобы они были в безопасности. Думаю, и тебе тоже…

– Ага, поэтому он свалил в Штаты, – встряла Ханна.

– Но вернулся, когда Пейдж попала в беду, – заметила Дженна. – Ему многое надо уладить с Пейдж, тут я не сомневаюсь. Я не собираюсь подготавливать тебе почву, Джек, но сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь ей справиться с тем, что случилось, это понятно, я подключусь только в том случае, если почувствую, что трещина в ваших отношениях пагубно сказывается на ней. А пока что подумай о том, через что ей пришлось пройти, напоминай себе, что важна она, а не ты, и, ради бога, прими ее отказ как мужчина, вместо того чтобы болтаться тут и постоянно вызывать к себе жалость. И давай расставим все точки. Настоящая причина, почему ты так торопишься все тут уладить, – желание поскорее вернуться в Штаты к своей любовнице.

– Ага, – прошептала за ее спиной Ханна.

Дженна повернулась и посмотрела на сестру.

– Нужно было это сказать, – заметила Ханна.

Кей подошла и погладила дочь по спине:

– Это так, Дженна. Прости, Джек, но это правда так.

– Теперь вы все ополчились на меня? – угрюмо процедил он.

– Да! – поддакнула из-за задней двери Пейдж.

Все обернулись. Дженна спросила:

– Ты долго там стоишь?

– Достаточно, – ответила Пейдж, вешая поводок на крюк. – Мама права. Пап, ты останешься, пока я не скажу, что это нормально, что ты любишь другую и я все понимаю. Но я никогда этого не пойму. Может, однажды это перестанет иметь значение, но сейчас имеет, и я не буду притворяться, что это не так. Ты обидел человека, которого я люблю больше всего на свете, а она этого правда не заслужила. Ты сделал больно и всем нам, мне, Джошу и двойняшкам, а мы этого тоже не заслужили. Это не значит, что я тебя не люблю, поскольку я понимаю, что в глубине души все еще люблю, но отношения между нами никогда уже не будут прежними, и от этого мне очень тяжело. Ты разрушил то, что у нас было, но вместо того, чтобы понять это, ты считаешь, что все будет нормально, если мы станем играть по твоим новым правилам. Извини, этого не случится. Потому что твой поступок все изменил. Теперь я мамин лучший друг, а не ты, а она – мой. Ты можешь быть частью нашей жизни, но уже никогда не станешь ее центром, как привык. Думаю, с Джошем и близнецами будет проще, потому что они младше, но и они поймут, когда станут чуть постарше, что ты предпочел кого-то другого. И не я им скажу, они сами до этого дойдут и поймут, что у нас самая лучшая мама в мире, которая любит нас больше всего на свете и сделает для нас что угодно, а еще у нас есть отец, который нас тоже любит и тоже сделает для нас что угодно, но при условии, что это не мешает его планам. Удачи, папа. Надеюсь, у тебя все будет нормально, но не проси меня простить тебя прямо сейчас, потому что я не могу. – Пейдж щелкнула пальцами, подзывая Пончика, и пошла наверх, а родственники лишились дара речи.

У Джека лицо было даже бледнее, чем у Дженны, когда он смотрел на пустой дверной проем. В конце концов Дженна сказала:

– Надеюсь, когда ты прекратишь размышлять, как сильно задела тебя Пейдж, ты улучишь минутку, чтобы погордиться тем, что она смогла высказать свою точку зрения так, как она это только что сделала.

Джек посмотрел ей в глаза:

– Думаю, я уже горжусь.

Пейдж сидела в машине матери перед центром Дилана Томаса. Ее бабушка, Бена и тетя Ханна сидели в другой машине, а младшие дети и Пончик остались под присмотром соседки миссис Кейс. Они слишком малы, чтобы смотреть такие пьесы, хотя и безумно хотели увидеть, как будет играть их старшая сестра.

– Думаю, ты после этого прославишься, – прощебетала Флора, а стекла ее маленьких очков запотели от волнения, – и все будут просить у тебя автограф. Можно я попрошу прямо сейчас, чтобы быть первой?

Пейдж добросовестно вывела свое имя на оборотной стороне какого-то рисунка, поскольку это оказался единственный лист бумаги, который удалось раздобыть Флоре. Следующие в очереди были братья: Джош с конвертом и Уиллс с открыткой.

По правде сказать, Пейдж все еще сомневалась, сможет ли сыграть хорошо. Всю прошлую неделю она посещала репетиции, которые прошли нормально, но одно дело – репетиции, и совсем другое – стоять перед зрительным залом, куда могла проникнуть и Келли Дарем, которую недавно исключили-таки из школы, или кто-то из дармитов.

С другой стороны, она была полна решимости не дать им победить. Она хотела принять участие в спектакле. Пьеса ей нравилась, да и для мамы увидеть ее в главной роли значит очень многое. Придет Оливер, а это уже очень многое значит для нее, пусть он и не хочет с ней встречаться. Пейдж почувствовала бы себя законченной неудачницей, если бы сейчас отказалась, хотя, честно говоря, ужасно хотелось.