© Власова Н., перевод на русский язык, 2016

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Э», 2016

Ничего не происходило.

Полное затишье, покой, ни тебе шороха, ни ветерка.

Единственными звуками, приглушенно доносившимися через закрытые окна, были крики белобрюхих чаек, паривших в безучастном небе.

Дженна Мур, миниатюрная брюнетка с изумрудными глазами, сидела за захламленным столом и пристально смотрела в окно столовой на мрачный зимний сад. По ее виду никто бы не догадался, что это мать четверых детей, причем старшей дочери пятнадцать. Благодаря гладкой коже с игривыми веснушками и девичьей фигурке Дженна выглядела скорее на тридцать, чем на свои сорок.

Это был воскресный день. Предполагалось, что Дженна извлечет максимальную пользу из нескольких редких часов в одиночестве. Младшие дети, восьмилетний Джош и пятилетние двойняшки Флора и Уиллс, пошли в гости к друзьям по соседству, а Пейдж, которой исполнилось пятнадцать, находилась с отчимом где-то на раскинувшемся в стороны туманном полуострове, хотя Дженна в данную минуту и не знала толком, где конкретно. Просто на душе всегда становилось тепло от мысли, как близки Пейдж и Джек. Джек был единственным отцом, которого Пейдж знала с тех пор, как родной отец бросил ее. Пейдж тогда был всего годик. Больше они от него не получали весточек, хотя Дженна искренне расстроилась, узнав, что в тридцать лет он погиб при восхождении на вершину. Пейдж тогда было семь, а Дженна уже вышла за Джека, который сопровождал их на похороны и долгое время просидел рядом с Пейдж, объясняя, что потеря ее родного отца не изменит в их жизни ровным счетом ничего.

– То есть на самом деле ты мой настоящий папа? – не унималась Пейдж.

– Конечно. Я всегда буду рядом, и никто не сможет гордиться тобой сильнее, чем я.

– Но почему тот второй папа не жил с нами?

– Он жил с вами, но недолго, когда ты была совсем крошкой, но не был готов стать папой. Ему хотелось заниматься другими вещами.

– А тебе не хочется?

Джек покачал головой:

– Мне хочется только одного – быть твоим папой, а еще маминым мужем, ну, может, еще папой для братика или сестренки. Тебе бы хотелось братика или сестренку?

Пейдж с жаром закивала, отчего у Дженны сжалось от тоски сердце. После двух выкидышей она начала волноваться, что вообще не родит Джеку ребенка.

Зажмурившись от неожиданного потока солнечных лучей, окутавшего сад ярким золотистым светом, Дженна представила, как сейчас могут выглядеть лица Джека и Пейдж, занимающихся своим делом: сосредоточенные, смеющиеся, пытливые и взволнованные. Уже четвертое воскресенье подряд они уезжали, чтобы запечатлеть этот особенный уголок на пленке, и пока что у них не возникало никаких разногласий, насколько было известно Дженне.

На самом деле у них уже скопилось несколько впечатляющих кадров серферов, катающихся на волнах в бухте Россили[1]: изменчивый танец песчаного тростника, когда ветер метет по дюнам, восхитительные крупные планы старых и молодых людей, которые с душой поют в часовне, дикие пони, гуляющие по обширным торфяникам, золотистые ржанки, песчанки и маленькие кулики-песочники что-то клюют и порхают над заболоченной местностью, берега, усеянные морскими звездами, раковинами и перьями… Отснято так много материала, что Дженна всего и не могла уже упомнить. Сегодняшняя поездка целиком посвящена местному фольклору: викинги, легенда об Артуре, пираты-контрабандисты, драконы и юные принцессы, ожидающие в замках своих принцев. Если туман окутает мыс Голова Червя[2], то Дженна знала, что Пейдж тихонько прочтет строки из сонета Герберта Нью, чтобы дополнить западающую в память сцену: «Терпеливо, крылья сложив и голову подняв, бдит, на море глядя, презревши надвигающийся шторм…»

Проект был домашним заданием Пейдж в рамках курса ИКТ – информационно-коммуникационных технологий: с помощью мобильных телефонов снять любительское видео региона, включив все, что, по-вашему, заслуживает внимания.

Джек был большим любителем проектов, иногда брался за работу так рьяно, будто это были его проекты, пока Пейдж или любой другой из детей, которому он взялся помогать, терпеливо, а иногда и запальчиво не напоминали, что за проект отвечает не он, а они.

Дженна не могла удержаться от улыбки при виде того, как Джек пытался скрыть свою обиду или расстройство, когда его оттесняли дети, но потом быстро маскировал эти чувства гордостью, что дети такие одаренные, решительные или просто хотят учиться на собственных ошибках.

– Пап, ради всего святого, мне уже пятнадцать, – услышала Дженна, как ворчит Пейдж, когда они вернулись в прошлое воскресенье. – А ты обращаешься со мной, как с маленьким ребенком.

– Но ты же сама попросила помочь, – запротестовал Джек.

– Помочь, а не делать все самому. Мне нужен кто-то, кто будет делать то, что попросят, и, может быть, вносить свои предложения, если они к месту. А не кто-то, кто считает, что все знает.

– Но я и правда знаю.

Пейдж не смогла сдержать улыбку.

– Но ведь учусь я, – напомнила она Джеку. – Я должна научиться, а это порой значит ошибиться, а потом найти собственное решение.

Подобный ответ непременно заставлял Джека перевести взгляд на Дженну: надо же, какая ясность и мудрость в столь юном возрасте.

Пейдж всегда нравилось добиваться всего самой: будь то головоломка, которую она складывала малышкой, новые слова в сборнике рассказов, когда она научилась читать, или куда более сложные задачи в химической лаборатории или на уроках математики в школе. Были только два предмета, с которыми она не особо хорошо справлялась. Но стремление дочери уловить то, что от нее ускользало, заставляло Дженну временами волноваться, не перетруждается ли она.

Однако Пейдж казалась уравновешенной и благоденствовала, несмотря на судьбоносное решение, которое Дженна и Джек приняли чуть более года назад. Тогда их больше всего беспокоило, как на их дочери-подростке скажется то, что ее выдернут из привычного мира, где она знает всех и вся, чтобы начать новую жизнь в краю, куда она каждое лето приезжала лишь на пару недель.

Ну, это не другая страна, а всего лишь Уэльс, где все, по крайней мере здесь, на полуострове Гауэр, говорят по-английски, а все предостережения, какими холодными и неприветливыми могут быть валлийцы в общении с чужаками, оказались полной ерундой. Их соседи вряд ли могли быть дружелюбнее, по крайней мере к ним, а то, как местные временами ворковали друг с другом, порой наталкивало Дженну на мысль, что она оказалась в деревеньке Лларегуб, где разворачивались события радиопьесы «Под сенью молочного леса»[3].

Это была ее любимая книга, а с недавнего времени и любимая книга Пейдж, когда произведение внесли с список обязательных при подготовке к выпускным экзаменам[4] в школе. В этом году отмечали столетие со дня рождения Дилана Томаса, и весь регион так или иначе вспоминал о жизни и творчестве поэта, и преподавательница английского языка и литературы выбрала Пейдж на роль Первого голоса[5] в школьной постановке на сцене центра Дилана Томаса в Суонси. Подобной чести никогда раньше не удостаивали девочку, но мисс Кендрик считала, что Пейдж так тонко чувствует и так явно наслаждается пьесой, что выбор очевиден, и она отдала ей вдобавок и реплики Второго голоса. После распределения ролей Дженна и Пейдж провели долгие часы, слушая знаменитое исполнение Ричарда Бертона[6], впитывая строку за строкой, нюанс за нюансом, добираясь до сути, почему он говорил, шептал или рычал именно так, о чем он мог думать, наблюдая странности персонажей пьесы.